Дело всей жизни (СИ) - "Аксара" - Страница 49

Тут Шэй отвлекся от воспоминаний и с возрастающим недовольством поглядел на бывшего наставника:

— Что за намеки, мистер Дэвенпорт? — он невольно подцепил от любовника манеру выражаться. — Уже не впервые.

Ахиллес потянул руку в карман, и Шэй напрягся, однако тот выудил из кармана всего лишь старую почерневшую трубку с янтарным мундштуком и, набив ее ароматным табаком из холщового мешочка, прикурил от единственной на столе свечи. Сразу становилось понятно, почему трубка так почернела.

— Да я прямо говорю, — Ахиллес выпустил сизый дым и откинулся на спинку кресла. — Мне еще Лайам докладывал, что вы с магистром очень близки. Головокружительная карьера для предателя, а? Или это Монро тебя ему в наследство передал?

Кровь бросилась в лицо, и Шэй сорвался с места, перегнувшись через стол. Ахиллес все так же неторопливо пил чай, покуривал и осадил его взмахом руки:

— Не кипятись, я по рассказам Коннора понял, что Кенуэй к тебе проникся, раз уж приглашал жить у себя. Но ты-то? Или просто привык?

Шэй с трудом заставил себя оттолкнуться от стола и сесть напротив. Глаз с бывшего наставника он не сводил, но удержаться сумел:

— Меня никто и никогда ни к чему не принуждал. Ни править стропила, ни что-то иное.

— Странно, — заключил Ахиллес. — Ассасином ты вроде по девочкам был. Ту историю с массачусетской проституткой я всю жизнь, наверное, помнить буду. Едва расплатился тогда за тебя.

— Мне было восемнадцать, — буркнул Шэй. — И я вынес из этого урок — больше никому не докладывал, где, с кем, когда, в каком порту… Тебя это не касается, Ахиллес.

— Не касается, — кивнул тот и выпустил целое облако дыма. — Тем более что по рассказам мальчика нельзя было не понять, что… Скажи мне только одно, Шэй. Ты ведь тогда еще его не знал? Ты похитил Манускрипт не ради..?

Шэй посмотрел в сторону. За окном вечерело, перед домом без привязи паслась Фрида, у ее седла висел лук Коннора и мешок с добычей. Хэйтема с сыном видно не было.

На подобный вопрос противно было даже отвечать, но оставлять его без ответа Шэй не хотел.

— Я попытался похитить Манускрипт ради того, чтобы спасти жизни людей. И ушел из Братства только потому, что все — и ты в том числе — не ставили жизнь других ни во что. Я помнил Кредо. Но оно говорит только о том, что иногда убийство одного спасает жизнь многим. А ты был готов убить многих, чтобы спасти… кого? Когда сможешь ответить на этот вопрос так же честно, как я, напиши, и я пришлю тебе поздравительную открытку. Хэйтема… Мистера Кенуэя я встретил незадолго до своего посвящения в тамплиеры. Позже мы стали друзьями. И это всё, что я могу тебе сказать.

Ахиллес молчал, думал о чем-то своем и даже несколько раз сокрушенно махнул рукой, словно мысленно спорил сам с собой. А потом, видно, облек свои сомнения в слова:

— Коннору не соглядатаи нужны, а дело, на которое он употребит свою неуемную энергию. Не найдет дела — непременно куда-нибудь вляпается. Совсем как ты. Правда, он и так наверняка вляпается… тоже как ты… но вероятность ниже.

Шэй смутно подумал, что, наверное, бывшего наставника даже стоило бы поблагодарить, но не мог этого сделать — не теперь, когда в этом знакомом доме вспомнились былые сожаления. Ахиллес никогда не признает, что был не прав; Шэй не собирался извиняться. И от этого на душе становилось как-то спокойнее — когда даже со старым врагом можно просто поговорить.

Возможно, потому что он уже побежден.

Время шло, неотвратимо наступал вечер. Фиолетовое небо начинало сереть, и солнечные лучи цвета старого золота постепенно угасали за дальним холмом. К мерно общипывающей кусты одичавшей бегонии Фриде лениво побрел Пегас — видно, в чужой кормушке всегда вкусней. Ахиллес допил чай и принялся выбивать трубку.

Несмотря на мирную картину за окном и отсутствие настораживающих сигналов поблизости, Шэй все больше тревожился. О чем Хэйтем и Коннор так долго говорят? То есть он понимал, конечно, о чем, но не лучше ли сейчас достигнуть первых договоренностей, а о дальнейшем побеседовать в более подходящей обстановке? И когда уже Шэй был готов подняться и пойти искать пропавших, за дверью раздались шаги.

Мистер Кенуэй вошел в комнату, пропуская вперед сына, и безукоризненно вежливо произнес:

— Простите, мистер Дэвенпорт, что злоупотребили вашим гостеприимством, — бархатные интонации его почти скрывали сарказм — но только почти. — Больше мы вас своим присутствием не обременим. Вот только по нашему с юным мистером Кенуэем соглашению есть два условия, которые требуют вашего участия… или соучастия, господин ассасин. Во-первых, это непременное требование бывать у вас в гостях… Я не одобряю, но это меньшее из зол.

Ахиллес махнул рукой и снова взялся за трубку, наполняя ее свежим табаком:

— Пускай приезжает. Кто ж еще старика навестит.

— А вторым условием, — несколько странным тоном продолжил Хэйтем, — был некий корабль, который ныне стоит у вашей пристани. Мистер Кенуэй затруднился сказать, кто владелец судна и сколько оно стоит. Насколько я понял, корабль нуждается в некотором ремонте, но мы договорились, что я его выкуплю и оплачу ремонт. Владелец — вы, мистер Дэвенпорт?

Ахиллес хмыкнул:

— Куда уж мне, с моей-то ногой. Я тоже затрудняюсь сказать, кому принадлежит судно, но последним на нем ходил мистер Фолкнер, так что вам следует договариваться с ним. Вот только не слишком ли молод Коннор, чтобы управляться с настоящим кораблем?

Шэй не выдержал, вклинился:

— Ты сказал, что ему нужно дело. Вот пусть и займется. Не самое скверное увлечение.

— Это как посмотреть… — скептически пробормотал Хэйтем, но от слова не отказался. — Тогда мы отправимся на пристань, а оттуда — либо на корабле, либо своим ходом — отправимся обратно. Шэй, ты ведь знаешь дорогу к пристани?

— Я провожу, — Ахиллес вдруг поднялся, кряхтя, и, тяжело опираясь на палку, двинулся к выходу. — Подышу свежим воздухом перед сном.

Шэй сильно сомневался в последних словах бывшего наставника — тот шел, опираясь на трость, и сильно и неровно помогал себе сохранять равновесие второй рукой. Во второй руке у него была трубка, над которой вился дымок. Какой же это свежий воздух?

Но за небрежными словами старика было что-то, что не позволило мистеру Кормаку отказать ему в сопровождении. Наверное, Ахиллес не желал такого скорого расставания с Коннором. Возможно, он ждал этой встречи весь год…

Шэй поймал неуверенный и вопросительный взгляд Коннора — и постарался ободряюще ему улыбнуться. Ну какой из него ассасин? Правда, представить Коннора тамплиером Шэю тоже не удалось.

Хэйтем замыкал процессию, выходящую из дома. Шэй улучил момент, немного отстал и коснулся его локтя, вопросительно взглядывая в лицо. Хэйтем кивнул и слегка улыбнулся, но улыбался устало. Вокруг глаз лучиками разбегались морщины. Большего ни показать, ни сказать сейчас было нельзя, но Шэй и без слов понял — так или иначе, все в порядке. Лучше, чем могло бы быть.

Солнце уже исчезло за холмом, но летний день был долог, а потому видимость была вполне приличная. Ахиллес проводил «гостей» недалеко — всего лишь к обрыву утеса — и указал трубкой вперед:

— Туда. Спуститесь в обход, когда будете верхом. Фолкнер наверняка на пристани, он всегда там ночует. Может быть пьян, но, думаю, вы его сразу узнаете — старый моряк. А вон и корабль.

Шэй крепко взял Коннора за руку — безотчетно и привычно, чтобы не свалился, берег был крутым — и поглядел вдаль. И с губ сорвалось невольное:

— Дэйви Джонс и все демоны ада! — Шэй даже крепче сжал ладонь подростка. — Это же…

— Легендарная «Аквила», — с некоторой грустью произнес Ахиллес и продолжил сварливо. — Которую ты едва не отправил как раз к тем, кого поминаешь!

— Это «Аквила»? — вмешался Хэйтем и оценивающе поглядел на полузатонувшее судно, а потом и обратился к сыну. — Мистер Кенуэй, вам точно это надо? Мне кажется, этот кораблик сломан. Мне не жаль денег, но его владелец мог бы и сам доплатить за эту рухлядь.