Дело всей жизни (СИ) - "Аксара" - Страница 29

И Шэй преисполнился надежды. Жизнь продолжается, а то, какой она будет, зависит от них самих.

Мистер Кенуэй с поистине королевской выдержкой дождался, пока мистер Кормак осознает сказанное, а стоило приблизиться, как заметил одобрительно:

— В этот раз приключения куда больше пошли тебе на пользу. Видимо, французские танцовщицы положительней влияют на тебя, чем английские трущобы.

Шэй в один шаг преодолел последние пару футов и порывисто прижался к возлюбленному. Нащупал губами висок, скользнул по скуле и выдохнул уже в губы:

— Я скучал.

Ответить Хэйтему он не дал, но чувствовал, как крепко сжимаются на плечах его руки, и понимал, что это и есть ответ. Не слова, а общее на двоих дыхание и поцелуи — нетерпеливые, жадные. Шэй целовал и ощущал, что в голове привычно мутнеет. Он давно ждал этой встречи…

Сам едва отметил, как торопливо раздевал любовника и при этом заботился только о том, чтобы не порвать ненароком тонкую ткань щегольской рубахи с высоким воротничком и строгими манжетами. На манжетах были запонки, с ними справиться непослушными пальцами было труднее, и Хэйтем помог. И не только помог, но даже никак не прокомментировал.

Шэй еще пытался удержать себя в руках, но узкая ладонь, скользнувшая по натянувшейся ткани штанов, переместилась к пуговицам, и мистер Кормак замер. Он чувствовал облегчение от того, что штаны перестали давить, но теперь этого было мало. Шэй крепче притиснул любовника к себе, потираясь о его бедро, но этого было мало тоже.

Хэйтем вдруг оттолкнулся от плеча, и Шэй ощутил легкое раскаяние. Нужно было помочь любовнику хотя бы расстегнуться, но он об этом не подумал. Он вообще мало был способен думать и действовать планомерно, но ему хватило терпения дождаться, пока Хэйтем избавится от штанов и белья. Собственные одежки Шэй скинул за несколько мгновений, нимало не заботясь о том, что что-то помнется. Кажется, сорвал пару пуговиц на рубахе, но это мало его беспокоило.

Покрывало все-таки смялось, когда Шэй, опасаясь, что Хэйтему сейчас придет в голову все аккуратно укладывать, толкнул его на кровать. Мистер Кенуэй не возразил; более того, поднявшись на локте, подвинулся на постели удобнее и сам потянул Шэя за предплечье.

Мистера Кормака дважды просить было не надо. Да его вообще просить было не надо — в голове мутилось, он жадно пожирал взглядом небрежно разметавшегося на кровати любовника — и, оттолкнувшись коленом, почти сразу накрыл Хэйтема собой и, не дожидаясь протестов, снова поцеловал.

По плечам скользнули горячие ладони, Шэй подался вперед, размазывая выступившую на естестве влагу по коже любовника, и не удержался от тяжелого вздоха. Отчасти в этом вздохе прозвучало долгожданное облегчение; отчасти — досада от осознания, что сейчас сделать ничего нельзя. Мистер Кормак мог с достаточной уверенностью полагать, что других любовников у Хэйтема нет, а значит, процесс предстоит долгий и утомительный. В плане терпения — точно.

— Шэй, — выдохнул между поцелуями мистер Кенуэй, — не вздыхай. Можешь… сразу.

Мистер Кормак вскинулся и, наперекор собственным желаниям, возразил:

— Я помню, что ты говорил мне о прелюдиях.

В ответ Хэйтем вскинул бровь — даже когда его прижимали за плечо к подушкам, язвительности он не утрачивал — и предельно ясно ответил:

— Я — не ты, я всегда думаю заранее. Пока ты отмокал в ванной, у меня хватало времени, чтобы позаботиться об этом.

Шэй вздрогнул. В этот миг он не думал о том, что Хэйтем такое развитие событий предполагал; в этот миг он только слишком остро ощущал, что… можно. И от этого заранее кружилась голова. Он благодарно коснулся немного изогнутых в усмешке губ — совсем слегка, и больше сдерживаться не пожелал. Или не смог — на этот вопрос он бы не сумел ответить даже сам себе.

Бедра любовника раскрылись под резковатыми, слишком грубыми, наверное, движениями, но Шэй не находил в себе сил действовать осторожнее. Словно извиняясь, провел широкой ладонью по груди возлюбленного, спустился на живот, коротко приласкал твердую плоть. На большее его не хватило — он рывком опустился ниже, слепо провел естеством по коже ложбинки и, смочив ладонь слюной, поспешно коснулся себя. От одного прикосновения тряхнуло, а тут еще и распятое под ним тело любовника…

Шэй решил, что извинится за грубость позже. Сейчас сил терпеть не осталось, и он, немного помогая себе рукой, надавил на упругие мышцы. Подавился стоном, вошел глубже. Двигался мелкими рывками, стараясь не слишком торопиться, но все равно долго не выдержал.

Хэйтем прикусил губу, запрокинул голову, но не пытался остановить, только крепче сжимал пальцы на плече. И только когда Шэй овладел им полностью, придержал.

Мистер Кормак посмотрел в сторону. Ему и самому, наверное, требовалась передышка — хотя бы для того, чтобы прийти в себя и не разочаровать любовника.

Хэйтем хрипло вздохнул, его пальцы немного разжались, и Шэй явственно ощутил, как тот притягивает его к себе. Шэй немного подался назад, снова вошел… Хэйтем вздохнул громче, и больше мистер Кормак не останавливался. Сводил брови, морщился… Морской черт и все демоны ада, любовник был узким, но при этом точно знал, что доставляет ему, Шэю, наслаждение. И беззастенчиво этим пользовался.

Мистер Кормак пытался не поддаваться скользящим по груди ладоням, щекочущим соски и ласкающим ключицы; тяжелому дыханию и зажимающемуся телу, но уступал. Любое терпение не безгранично, а сейчас у Шэя терпения было маловато, он с трудом сдерживался. И неизбежно наступил момент, когда терпение кончилось.

Шэй удобнее перехватил любовника за бедра, резко вошел, вызвав уже вполне определенный стон, и теперь уже двигался резко и сильно. Каждый толчок отзывался во всем теле, по позвоночнику сползла капля пота, но все это меркло по сравнению с тем, как Хэйтем принимал его — и явно сам наслаждался этим.

Шэй как мог старался отодвинуть призрак надвигающегося наслаждения, но не слишком преуспел, и когда четко ощутил, что больше не выдержит, уперся в подушку ладонью, обретая устойчивость, а вторую руку опустил на естество любовника. Хэйтем вздрогнул, изогнулся под ним, принимая глубже, и Шэй сорвался. Наверное, слишком рано, но ему было до алых пятен под веками хорошо, и он еще чувствовал, как его ладонь отстраняют.

Хэйтем сам закончил начатое, и Шэй хрипло и мучительно простонал, когда ощутил, еще не придя в себя, что любовник зажимается под ним, шумно выдыхает, изгибается навстречу… и расслабленно откидывается на подушки.

Шэй откатился в сторону, вяло соображая, что что-то собирался сказать, но Хэйтем прижал его к себе, и еще несколько минут Шэй просто лежал, глядя в потолок с лепниной. Постепенно сознание возвращалось.

— Хэйтем, — голос прозвучал низко и сипло. — Прости, я, кажется, был груб.

— Не настолько, насколько я ожидал, — «успокоил» его мистер Кенуэй. — Шэй, почему когда ты возвращаешься из моря, ты каждый раз… так? У тебя есть твоя капитанская каюта и возможность… м-м-м… сбросить напряжение. Или ты принципиально не?..

— Не в этом дело, — все еще сипло пояснил Шэй. — То, что ты сказал… Это да, это есть. Но когда я прибываю сюда и вижу тебя… В общем, если проще, то сколько не самоудовлетворяйся, ты — это ты. Я… люблю тебя.

Слова сорвались сами, Шэй никогда раньше их не говорил, никому. И это прозвучало настолько наивно и глупо, что он и сам опешил от такого признания. И все-таки отступаться от слов не собирался, даже если Хэйтем поднимет его на смех.

Но тот ответил — и абсолютно серьезно:

— Я тоже тебя люблю, Шэй. Тебе понадобилось больше десяти лет, чтобы это сказать.

— Тебе столько же, — хмыкнул Шэй. — Плюс еще несколько секунд, так что я выиграл.

Хэйтем рассмеялся и даже повернулся на бок. С растрепавшимся хвостом он выглядел как-то очень… уютно.

— Я думал, ты шутишь, когда предлагал мне чем-нибудь помериться.

Шэй нахмурился:

— Помериться сейчас будет затруднительно… — он прислушался к себе. — Это нужно было делать до. Сейчас результаты замера могут быть неточными.