Раненое сердце (СИ) - "полевка" - Страница 51

- И то верно! – приободрился Энди и опять достал колечко, – Намир без Рана никуда не поедет, а тому еще учиться и учиться. Можно и замуж сходить, и развестись! Делов-то куча! Ты, Том, голова, я рад, что с тобой посоветовался. Ладно, помучаю Намирчика еще денек и порадую миленка согласием его осчастливить!

- Том! Малик! Да где же вы все? – в коридоре послышался взволнованный голос Рана.

- Я здесь, – Том выключил утюг и выскочил в коридор, – а Малик пошел купить что-нибудь вкусненького тебе на ужин. Или на обед? Ты обедал?

- Нет, – Ран улыбнулся лохматому омежке, – мне звонили из опекунского совета и просили немедленно зайти к ним. Переодевайся и пойдем. Перекусим потом. Я тоже переоденусь.

- Опекунский совет? – насторожил ушки Энди, – так, быстренько впихивайся в красивенький костюмчик! Я тебе глазки накрашу и губки, и пойдешь туда, как куколка. Пусть только попробуют вякнуть, что с тобой плохо обращаются!

Энди снял с вешалки миленький костюмчик, в котором Том пришел после помпезного омежьего магазина, и снял с него несуществующие пылинки, а потом быстренько переодел приятеля. К тому времени, как Ран затопал по лестнице, Энди как раз закончил подводить блеском губы Тому и, немного подумав, помазюкал его духами. Теми самыми, которые полагались на семейную вечеринку. Нет, конечно, вначале он осторожно намазал духи себе пальчиком под нос, как будто усы нарисовал, а потом внимательно потыкал духами в Тома. А после этого бережно спрятал флакон в коробочку и сразу выставил Тома за дверь.

- Готов? – Ран пил воду и, оглянувшись, улыбнулся милому омежке, который опять отчаянно стеснялся. – Ну, тогда пошли.

- Трусы! Трусы не переодел! – Энди выскочил, размахивая атласными трусиками, – мой косяк, не усмотрел, одел ребятенка поверх простых, хлопковых! Сей момент переодену!

- Не надо, – Ран постарался не заржать, увидев смущенного до “не могу” Тома, – к нему никто в штаны не полезет, слово даю. Том, не бойся, все будет хорошо, я тебя в обиду не дам! Не знаю, что им понадобилось, я их предупреждал, что мы уедем на две недели, правда, вернулись раньше срока… Но это все неважно.

Ран кивнул головой и открыл перед Томом дверь. Тома с Раном за спиной сразу сфотографировал папарацци и довольный умчался куда-то в кусты. Не забыв сделать еще пару снимков напоследок. Но тут появился Малик и, злобно рыкнув, помчался за нарушителем приватности. Опекунский совет оказался почти в центре города. Большое, совершенно казенное здание с унылыми крашеными стенами и толпами нервного народа. Перед кабинетом, куда их вызвали, стояла компания людей, которые нервно переговаривались и, похоже, едва удерживались от общей истерики. Но чопорный секретарь, едва высунув нос из кабинета, сразу затащил Тома и Рана внутрь. В кабинете стоял длинный стол, за которым сидело пятеро людей. Услышав, кто стоит перед ними, беты сразу зашелестели папками и стали переговариваться. Потом тот, кто сидел посередине, грозно похмыкал, призывая коллег к тишине. Он начал вступительную речь, объясняя, что они находятся на заседании опекунского совета, якобы, из-за нарушений правил опеки.

- Мы пересмотрели ваше дело об опекунстве и решили отказать в опеке над омегой Томасом Сюмом. С этой минуты Томас Сюм переходит под опеку государства!

- Для начала, предоставьте омеге стул! – рыкнул Ран, – а потом обоснуйте свое решение!

Люди, сидевшие за столом, недоуменно захлопали глазами, похоже, удобства для тех, кого вызывали, не были предусмотрены даже в принципе. Секретарь, сидевший в уголке кабинета, недоверчиво встал со своего стула и поставил его перед длинным столом комиссии по опеке. Ран подтолкнул Тома к стулу, на который тот упал, как подкошенный.

- Вчера был зафиксирован сигнал с маячка подопечного, – грозно насупился глава комиссии, – это значит, был побег! Кроме этого, мы видели в программе новостей, что происходило в это время! Вы подвергли подопечного омегу опасности! И, кроме того, вы сами ведете неправильный образ жизни! – глава комиссии грозно замахал на Рана пальцем, – у вас явно выраженная аутоагрессия и комплекс супермена! Вы подвергаете свою жизнь постоянной опасности вследствие своей личной травмы из-за потери идеального партнера, из-за его самовыбора! Вы – адреналиновый маньяк, молодой человек! Вам самому нужна психиатрическая помощь! И омеге-суициднику рядом с вами не место! Поэтому мы разрываем договор опеки и забираем Томаса Сюма под опеку соцслужб!

- Нет! – пискнул Том и, вскочив со стула, спрятался за спину Рана. – Они хотят забрать меня в дурдом на седьмом уровне?

- Почему на седьмом? – удивился глава комиссии, открыл папку с делом и, быстро пролистав, с явным удивлением что-то прочел, а потом поджал губы и недовольно посмотрел на Рана и прячущегося за него омегу. – Это сейчас не важно, на каком уровне. Это специальное медицинское учреждение, и там вы, молодой человек, будете в совершенной безопасности!

- Да вы хотя бы одним глазом видели дурдом на седьмом? – выкрикнул Том.

- Не дурдом, а психиатрическая лечебница. А вы откуда видели ее? – поинтересовался один из заседающих. – Вы там уже бывали раньше? В вашем личном деле нет таких отметок.

- Не я, а мой знакомый, – Том осторожно выглянул из-за спины Рана, как ни крути, но оттуда разговаривать с теми людьми было не так страшно, – я навещал одноклассника, там хуже, чем в тюрьме! И да, в тюрьме я тоже навещал знакомых!

- Не важно, – махнул рукой глава комиссии, – в первую очередь, это медучреждение, все учреждения такого направления однотипны и служат одному и тому же – защите психически неустойчивых индивидуумов и интеграции их в общество! Мы не можем закрыть глаза на такое громкое дело! – глава комиссии надулся от собственной важности, – один омега погиб из-за чужой некомпетентности, а подопечный суицидник бегает без присмотра, пока его опекун, который должен быть примером благоразумия, находится на грани жизни и смерти! Это недопустимо! И мы исправим эту ужасную ошибку! Томас Сюм, будьте любезны пройти следом за сопровождающим! Он доставит вас в медучреждение, где вами займутся специалисты!

Начальник комиссии нажал на какую-то кнопку, из боковой дверки вышел усталый бета в медицинской униформе. Следом за ним шли двое альф в форме охраны.

- РАН!! Не отдавай меня! – Том вцепился в альфу двумя руками, – я не хочу умирать!

- Давайте обойдемся без дешевых омежьих истерик, – начальник комиссии поморщился и закрыл папку, – решение принято. Пересмотр дела через месяц. Кто там следующий?

- Видит Аллах, я не хотел этого. Не плачь, Том, я тебе обещал, что все будет хорошо, я всегда держу слово. – Ран одной рукой прижал омегу к себе, пока набирал нужный номер.

- Мадлен. Добрый день. Простите за беспокойство…

- Тигран! Милый мальчик! Ну что ты, какое беспокойство! Я рад тебя видеть! – с той стороны экрана появился миниатюрный омега. Том посмотрел на него сквозь слезы, это был дедушка Аэрина, они познакомились на свадьбе.

- А почему Том плачет? Бедный ребенок, наверное, до сих пор переживает из-за тех страшных событий? Ох, бедный малыш, приезжайте ко мне на чай!

- Мадлен, я хотел бы обратиться к вам за помощью, – Ран улыбнулся, заметив, как побледнел начальник комиссии, – вы сказали, что если возникнут вопросы по поводу опеки, то вы сможете помочь. Дело в том, что меня пытаются признать безответственным опекуном и забрать у меня Тома. Мы сейчас на заседании опекунского совета. И здесь вынесли решение, что Тому будет лучше в психлечебнице на седьмом, чем со мной.

- Оу-у, – восхитился Мадлен и надел изящные очки на красивый носик. – И кто это там такой умный, что решил попиариться на этом деле? Рикки, где мой органайзер? Тигран, будь любезен, озвучь фамилию этого камикадзе, – Ран с удовольствием продиктовал фамилию бледного как стена начальника комиссии. Мадлен взмахнул ресничками и мило улыбнулся. – Спасибо, Тигран. Дай мне пять минут, я тебе перезвоню.

Почти сразу на руке начальника комиссии сработал коммуникатор, бета посмотрел на свой девайс, как на ядовитую змею и, тяжело сглотнув, подтвердил соединение. Мадлен Динлох был все так же улыбчив и невозмутим, он, не повышая голоса и не опускаясь до угроз, бережно, маникюрными ножницами выпотрошил бледного до синевы бету, пилочкой отпилил ему голову и изящно отпинал ее ножкой в атласной туфельке. Так сказать, от всей души и широты любящего омежьего сердца. Заодно досталось и всем сидящим за столом бетам, которые плясали под его дудку, и теперь внимательно прислушивались ко всему происходящему. К концу его речи даже усталый санитар выглядел более жизнерадостно, чем все сидящие за столом члены комиссии. Похоже, у них в жизни началась черная полоса… Мадлен высказал свою мысль, которая вкратце сводилась к пожеланию немедленно пересмотреть дело, а потом самому подать прошение о переводе на другое место службы. Стоило Мадлену перестать стряхивать пепел на голову беты и прервать связь, как на руке Рана сработал сигнал. Мадлен мило улыбался побратиму любимого внука.