Тёмный посредник 2 (СИ) - "Amazerak" - Страница 32

— Вот видишь. Но это ещё не значит, что ублюдки не останутся безнаказанными. И да, ты же, надеюсь, понимаешь, что о нашем разговоре никто не должен знать? — строго спросил я.

Зухра вытерла слёзы и закивала.

Обратно мы ехали уже ночью, на предпоследней электричке. Сидели, как и прошлый раз напротив друг друга. Олеся была довольна проделанной работой, да и я — тоже. Я похвалил девушку за то, что ей удалось убедить Зухру.

— Без тебя бы не справился, — добавил я, и Олеся аж засияла.

Людей не было, только в Подольске зашли несколько человек. Шумная компания подвыпивших молодых мужчин южной внешности устроилась в другом конце вагона, и поначалу они не обращали на нас внимания, а мы — на них, хоть их пьяные голоса раздавались на весь вагон. Мы в это время ели лепёшки, запивая лимонадом.

Потом трое прошли в другой вагон мимо нас, а когда вернулись, сели на рядом стоящие кресла. От мужчин веяло жутким перегаром.

— Э, тебя как звать, красавица? — спросил у Олеси парень с копной густых чёрных волос.

— Не скажу, — отрезала Олеся, даже не глядя в их сторону. Она только что допила лимонад.

— Ты чего такая недотрога? — угрожающе произнёс второй, с грубой щетиной на всё лицо. — Тут к тебе по-хорошему обращаются. Кого строишь из себя?

— Тебе ответили, — влез я в разговор. — Чего ещё надо?

— А ты, пацан иди за дверью постой, тут взрослый разговор, — огрызнулся парень с пышной шевелюрой, а сам подсел к Олесе и хотел обнять. — А ну иди сюда.

— Убери руки, скотина! — вскрикнула девушка. Она держала бутыль из-под лимонада, которой с размаху залепила ничего не ожидавшему ловеласу.

Похоже, драки было не избежать…

Я не стал ждать, пока противники полезут меня бить — набросился первым. Парень с щетинистой мордой, едва вскочив с места, получил ногой в живот. Другой — кулаком под дых и апперкот локтем. Олеся, словно разъярённая валькирия, налетела на того, кто к ней приставала, и лупила его бутылкой. Тот пытался схватить взбешённую девушку, но у него ничего не получалось. Он закрывался руками и отчаянно матерился.

— Я тебя сейчас на эту бутылку посажу, мудила! — орала Олеся в ответ.

Оставив их выяснять отношения, я направился к другим четырём. Те, увидев, что их товарищей избивают, вскочили с мест и уже бежали к нам через весь вагон.

Встретились где-то на середине. Проход был узкий, и противники не могли наброситься на меня всей гурьбой.

Первому я ударил ногой в живот, хуком — в челюсть, а потом взял его за волосы и треснул лицом об угол спинки кресла. Тот заорал, схватившись за глаз, и завалился в проходе. Второй полез через сиденья, но получил несколько быстрых коротких ударов в лицо, и мощный — в челюсть. Третий тоже оказался сбит хуком в челюсть. Четвёртый замешкался. Я же двинул несколько раз ногой упавших противников.

Позади — звон разбитого стекла и — вопль. Но кричала не Олеся, а кто-то из компании. Орал как резаный, звал на помощь.

— Да они психи! — крикнул последний. — Уходим на хрен!

Кто мог, встали и побежали в другой вагон.

Я обернулся. Олеся тыкала разбитой бутылкой парня, имевшего неосторожность докопаться до нас. Тот сполз с сиденья, а Олеся забралась на него и с безумным ожесточением наносила удары «розочкой» в затылок и спину. Вопли стояли на всю электричку. Очухался парень с щетиной, поднялся и, схватив Олесю, отбросил её в проход. Но я уже был рядом. Удар в живот и два — в челюсть, и противник грохнулся между сиденьями. Третий тоже хотел встать, но получил ботинком по морде. Олеся вскочила и ринулась на поверженного. В глазах — бешенство, ни лице и руках — брызги крови, в пальцах крепко зажато горлышко бутылки из-под лимонада. Я схватил девушку.

— Успокойся, всё закончилось, — я оттащил её от избитых противников. — Уходим.

В это время электричка стояла на остановке, и мы выскочили в едва не закрывшиеся перед самым нашим носом двери.

Поезд пополз дальше, а мы остались на платформе — на освещённом фонарями островке посреди кромешной ночной тьмы. Вдали желтели окна многоэтажных домов, было тихо. На вывеске надпись: «Анино» — ближайший пригород, почти Москва. Совсем немного не доехали.

Оказавшись на пустой станции, Олеся вышла из режима берсерка. В дрожащей руке она по-прежнему сжимала горлышко бутылки, но ярость сменилась испугом, и девушка боязливо озиралась по сторонам, словно не понимая, как она тут оказалась. Я взял из её руки окровавленное орудие и выкинул в кусты за оградой.

— С тобой всё в порядке? — я посмотрел Олесе в глаза.

— Не знаю, — пробормотала она.

— Не ушиблась?

— Кажется немного… — девушка потерла локоть, которым приложилась при падении.

Я достал из кармана платок и вытер кровь с её лица и рук

— Ненавижу их всех, — процедила Олеся.

— Главное, что мы оба целы, — успокоил я её, прижал к себе и погладил по волосам. — Ты молодец, не растерялась. Ну всё, пошли. Надо поймать такси и свалить отсюда поскорее.

Машину даже искать не пришлось. Два таксиста беседовали возле своих авто на улице рядом со станцией. Когда мы спустились с платформы, один окликнул нас и спросил, не подвезти ли?

Мы сели на заднее сиденье. Водительское место было отгорожено решёткой. У Олеси до сих пор на лице и на одежде виднелась кровь, да и я изрядно запачкался, но таксист как будто даже не обратил на это внимание, лишь спросил, куда держим путь. Я на всякий случай, назвал соседнюю улицу.

Едва отъехали, Олеся положила голову на моё плечо и уснула, а я смотрел в окно на пустые тротуары и закрытые рольставнями магазинчики, тянущиеся сплошной чередой вдоль улицы. Машин на дороге было мало, и я надеялся, что доедем быстро.

Поглядел на спящую. Какое-то непонятное чувство пробуждалось в моей душе. Казалось, сегодняшние приключения сблизили нас.

Меня разрывали противоречивые мысли.

Снова вспомнилась прошлая жизнь, последние десять лет беспросветного одиночества. После того, как я вернулся с войны, лишь однажды сошёлся с девушкой. Тогда я был ещё совсем молод, даже имел постоянную работу, с которой всё равно потом успешно свалил. Но отношения очень быстро рухнули. Её не устраивало то, что я часто просыпался по ночам с криком и в холодном поту, что я замыкался в себе и часами молчал, сидя на балконе или зависал с парой приятелей во дворе, которые сами прошли войну и хотя бы немного меня понимали. Но главное, что её беспокоило — это отсутствие хоть каких-то перспектив в моей жизни.

С тех пор прошло более десяти лет, а я никого так и не встретил. С приятелями общался всё реже и реже, сослуживцы сами стали обзаводиться семьями, жизнь их налаживалась. А у меня — нет. Поначалу думал: на хрен они мне все нужны? Один проживу, не сдохну. И бабы все — меркантильные сволочи. Без них нормально. В конце концов, есть девочки по вызову. Но проходили год за годом, а я жил в пустой квартире, и всё тяжелее становилось от того, что рядом нет ни одного близкого человека, даже отсутствие возможности выговориться кому-то, кроме своих четырёх стен, порой дико угнетала. Обида и боль копились внутри, не находя выхода. И чем старше я становился, тем меньше шансов было встретить родную душу.

И вот сейчас рядом сидела девушка, которая, кажется, была влюблена в меня по уши и желала остаться со мной. Да, она иногда становилась не совсем адекватной, уже второй раз жестоко избивала людей, а голова её была забита странными мыслями о мести всем подряд — возможно, следствие психологической травмы, полученной в рабстве. Но всё же, я чувствовал к ней определённую симпатию и, наверное, даже что-то похожее на нежность.

А ещё меня грызло навязчивое чувство, что теперь я за неё в ответе. Не знаю, перед кем — наверное, перед своей совестью. Я прекрасно понимал, что ничего хорошего Олесю в жизни не ждёт, особенно сейчас. Ей требовались опора и поддержка. Олеся была нужна мне, чтобы скрасить моё одиночество, а я — ей, чтобы удержаться на плаву в этом жестоком мире, окончательно не слететь с катушек и не влипнуть в ещё большие неприятности.