Дом у воды (СИ) - Волкова Виктория Борисовна - Страница 61

— Не плачь, Лана, — пробормотал он, когда она прильнула к его груди и зарыдала. — Не плачь. Никто не станет силком тянуть тебя под венец. В мире полно холостых миллиардеров, глядишь, хоть один из них обратит внимание на мою бедную дочку-дурнушку!

Света стукнула кулачком отчима и, высвободившись из его рук, бросилась к себе в комнату.

Когда закрылась дверь, Витька расхохотался, а Лиля сдержанно улыбнулась.

— Пожалуй, ты поступил правильно, — хмыкнул де Анвиль. — Этот Бал и желание настоять на своем приведут ее в чувство. Лане давно пора воспрянуть духом, а то ходит как привидение.

— Ясен пень! — отмахнулся Пахомов и, с трудом поднявшись, заковылял прочь.

Оставшись наедине с супругой, де Анвиль привлек Лилю в объятия и прошептал нежно:

— Купи себе самое изысканное платье и надень бабкину рубиновую диадему.

— Я думала одолжить ее Свете, — вздохнула Лиля, удобно устраиваясь в кольце рук мужа.

— Свете дадим бриллиантовый кокошник и подходящее к нему колье, пусть у этого мерзавца зубы сведет.

— А ты мстительный, Арман, — довольно улыбнулась Лиля, — Бедный мальчик уедет ни с чем.

— Если он любит нашу Лану, значит добьется своего, а вот если начнет подсчитывать стоимость ее украшений, мы это заметим сразу. Иногда человеку кажется, что никто ничего не увидит, и он сам себя выдает. Нечаянно брошенным взглядом, брезгливой улыбкой или просто поднятой бровью. Наша задача посмотреть поближе на отца нашего внука или внучки и понять, что он за человек. И уж тогда решить, какие инструкции мы дадим Эбенхаймам.

— Ты думаешь, что он обратится к адвокатам? — встрепенулась Лилия. Арман глянул в настороженные зеленые глаза и, убрав косую челку со лба любимой, пробормотал:

— Мне бы не хотелось воевать из-за ребенка, моя дорогая. Но если этот человек — настоящий мужчина, то свое дитя он не бросит. Поэтому как только Арсений поймет, что окончательно потерял Лану, то закидает нас исками и требованиями. И мы, не желая предавать огласке некоторые интимные подробности из жизни Ланы де Анвиль, согласимся на многое. Вот поэтому я и хочу заранее насыпать крошек, чтобы прилетевшие птицы не склевали весь пирог…

Выскочив из будуара матери, Света передумала возвращаться в свою спальню, а спустилась по боковой лестнице на кухню. Там толстая повариха Жанна как раз достала из духовки румяные пирожки и радостно похвасталась:

— Посмотрите, какие красавцы, мадам!

— Я возьму один? — улыбнулась Света.

— Конечно, — закивала Жанна, и Света невольно уставилась на красные щеки и белозубую улыбку. — Берите несколько! Эти с вишней.

— Одного достаточно, — отмахнулась Света, выбирая небольшой пирожок.

— Как же одного? — изумилась повариха. — Вас же двое! Себя обделите или малыша!

Пришлось взять два пирожка и подняться наверх. Снова начали душить слезы.

— Интересно, — поморщилась она, утолив голод, — найдется ли во Франции человек, не знающий, что я жду ребенка?

Света хмыкнула про себя и, потянувшись за телефоном, подумала, что не зря выбрала платье от Стеллы Маккартни. Белое, с накидкой на одно плечо. Простое и великолепное.

«Ну держись, Сенечка дорогой», — подумала Света, нажимая на недавний контакт.

— Да, — хрипло отозвалась трубка после первого же гудка.

— Марго, — проворковала Света, мгновенно превращаясь в Лану де Анвиль. — У нас на Балу не хватает мужчин. Если твой брат согласится, я пришлю ему приглашение.

Сначала ехали через виноградники. Арсений из окна машины тупо пялился на серое небо в грозовых тучах, потом перевел взгляд на невысокие зеленые кусты, тянущиеся вдоль дороги и исчезающие за горизонтом.

«Наверняка, собственность де Анвилей», — хмыкнул он про себя, понимая, что, скорее всего, поездка окажется безрезультатной. Красавица Лана де Анвиль не снизойдет до разговора с простым парнем Сеней. Пройдет мимо, будто никогда и не знала. Никогда не стонала в его объятиях, не кричала в голос, когда он размеренно двигался внутри нее. И не его ребенок растет сейчас в ней. И есть ли он? Сохранила ли она? Или прервала беременность?

— Смотрите, смотрите, — охнули сестры, а вслед за ними и отец с мачехой.

Арсений, отбросив прочь грустные мысли, глянул вперед в лобовое стекло и обомлел. Лимузин летел к арке в средневековой стене, служившей когда-то укреплением. Он даже успел заметить узкие каменные бойницы и зубцы башен. А когда автомобиль пронесся по мосту, мелькнул глубокий замковый ров, засаженный изумрудной травкой. Снова начались виноградники. А потом издалека открылся вид на шато де Анвиль. Сразу бросились в глаза высокие башни замка, на протяжении столетий свидетельствующие о его неприступности. Только два ряда окон на крыше, прозванные французами «сидячими собаками», оживляли мрачное строение. Машина, плавно проехав вдоль здания, остановилась у широкой мраморной лестницы, заставленной по бокам кадками с цветущими растениями, рядом с которыми примостились высокие вазы с лилиями. Бал Лилий, вашу мать!

Пока гости выходили из лимузина и озирались по сторонам, краем глаза замечая идеальные узоры клумб, невысокие деревца, а за ними полоску моря, распахнулась дверь. На крыльцо — если широкую террасу повернулся бы язык так назвать — в инвалидном кресле, оснащенном мотором и пультом управления, выкатился Виктор Николаевич Пахомов и приветственно замахал гостям. Тотчас вслед за ним из дома степенно выплыла рыженькая девочка с тонкой диадемой в волосах и в голубом платье в пол.

— Вот, знакомьтесь, — радостно пролаял Пахомов. — Мой старший спиногрыз…

— Папа! — возмутилась девочка, ровесница его сестер или чуть помладше.

— Прошу прощения, — довольно хмыкнул Витька, будто бы специально дразня девчонку. — Моя старшая дочь Таисия. Есть еще трое мелких. Но их пока на балы не пускают.

— Очень приятно, — ответили Гаранины чуть ли не хором. А Катя с Машей во все глаза рассматривали новую знакомую.

— Пойдемте со мной, — предложила Таечка. — Молодежь веселится отдельно от стариков, — проворковала она, хитро косясь на отца.

Сестер просить дважды не пришлось.

— Прям союз рыжих, — усмехнулся вслед Пахомов и деловито обратился к гостям: — Пойдем, с хозяевами познакомлю. — И махнул рукой в сторону дубовой двери, откуда появился сам.

— Я смотрю, вы не восстановились после травмы? — заботливо поинтересовался Арсений у Пахомова.

— Хожу потихоньку, — поморщился Виктор Николаевич. — Но на балу хромать не хочу. А так везде подъехать можно и наливают без очереди.

— А Света уже здесь? — замирая в душе, поинтересовался Арсений. — Нам бы с ней поговорить.

— Да, — скривился Пахомов. — Где-то в зале. Сейчас аукцион начнется.

Оказавшись внутри, Арсений обомлел лишь на минуту от деревянных сводов, уходящих ввысь, старинных гобеленов и похожей на райский сад люстры.

— У нас на Рублевке есть дома побогаче, — пробурчал чуть слышно Космонавт в поддержку сына. — Не дрейфь, Сеня. Не смотри на всю эту мишуру. Ищи свою девочку.

— Я только за этим сюда и явился, — рыкнул Сеня. — Сейчас пойду, осмотрюсь.

Но сразу не получилось. Пришлось раскланиваться с де Анвилями, холодными и напыщенными. И если сам хозяин дома источал аристократическое высокомерие и надменность, то его жена держалась холодно и отстраненно. Даже слова по-русски не произнесла.

Арсению с тоской подумалось, что это и есть родители его любимой женщины.

«Армен, твою мать! Света так звала этого чванливого аристократа. А мне показалось, что ее мать выскочила замуж за удачливого торговца фруктами, прибывшего в Кемерово с югов. Армен, твою мать! Стоят обакак неживые и губы в улыбке слегка растягивают. А мамаша, как рыба замороженная! Трудно поверить, что именно эта женщина родила и воспитала такого доброго и светлого человека, как моя лялька. Что же я ее отпустил? С другой стороны, и так понятно, что, не поссорься мы в Гречишкино, все равно пришлось бы расстаться», — мысленно хмыкнул Арсений, одним движением снимая с подноса бокал с красным вином.