Истинная для Ворона (СИ) - Адьяр Мирослава - Страница 39

— Не успеем уйти! Флоренс, на пушки!

— Подождите, — девушка сжимает тонкими пальцами плечо магистра и указывает на экран, где точки выстраиваются правильным полукругом, но на сближение не идут. И на мостике не срабатывает сигнал тревоги, как обычно бывает при подготовке кораблей к стрельбе. — Они не нападают.

— А мой корабль? — Бардо встает слева от Фэда и пристально наблюдает за происходящим.

Флоренс касается рукой уха, где прячется миниатюрный наушник.

— Никакой подготовки к атаке, — отвечает она через секунду. — Камкери просто… наблюдают.

Магистр все больше хмурится. Он решительно настроен прыгать.

— Сообщи команде координаты для перемещения, — бросает он девчонке, — убираемся нахрен, пока твари не передумали.

Кулган — не самое гостеприимное место для людей. Сухая, изможденная почва, скудная растительность, злое, безжалостное солнце. Дожди — дважды в год, и эти дни давно считаются местными праздниками, когда кулганцы имеют возможность наполнить водохранилища свежей влагой. Но по большому счету некомфортно в таких условиях может быть только не кулганцу. Тела представителей «грибовидной» расы впитывают воду. Как губки. И способны удерживать ее внутри до бесконечности. Их организм имеет строение схожее с установкой по очистке воды.

Кулганцы даже нужду не справляют, как все привычные человеку существа. Отходы жизнедеятельности скапливаются в подбрюшных карманах, где очищаются и используются повторно до бесконечности. О понятии «кулганская еда» я не слышал вовсе, так что и это не является для этих грибов-всезнаек проблемой.

Тяжело вздыхаю и пялюсь в потолок. Не могу уснуть, ворочаюсь с боку на бок, замираю каждый раз, как оживает внутренняя связь корабля, и жду, когда Фэд даст команду о посадке. Меня разрывает от неопределенности и волнения, мускулы гудят от напряжения, точно я несколько дней бежал без передышек. Стоит только подумать о камкери, как внутри все переворачивается от ужаса и отвращения.

— Почему они отпустили нас? — Секунда — и я уже на ногах, расхаживаю из угла в угол, как загнанный зверь. — Почему не открыли огонь? Могли ведь, мать его, в этом нет сомнений! Побоялись?

Волны чистейшего адреналина омывают рассудок, готовясь поджечь мне внутренности при первых же признаках опасности. Весь план Фэда — одно большое недоразумение, крепко замешанное на невероятной удаче.

Кулганцы не любят гостей до тошноты. И еще больше не любят, когда всякие человечишки трогают потными ручонками их бесценные фолианты. Фэд сейчас пытается провернуть большую авантюру: поиграть на любви кулганцев к тайнам.

Магистр прав: нет больше существ, которым было бы плевать на власть так же сильно, как этой странной расе. Они бы не стали отбирать Ключ ради личной выгоды. На что им не плевать — так это знания. И чем экзотичнее знание, тем лучше.

А что может быть экзотичнее устройства, которое, предположительно, управляло древней системой пространственных врат и питается кровью?

Но пока Фэд играет в грибного соблазнителя, вся остальная команда вынуждена замереть в ожидании. И сколько оно еще продлится — неизвестно.

Прикрываю глаза и давлю желание пойти к Ши. Оно проходит по позвоночнику раскаленной волной, причиняет боль. Мне физически необходимо прикоснуться к девчонке, но куда важнее, чтобы она была в полном порядке после пробуждения.

Воспоминания о том, как Ши доверчиво льнет к рукам и просит «еще», превращают доспехи самоконтроля в изношенные лохмотья, но я цепляюсь за них из последних сил. Ничего со мной не случится, если она проведет немного времени в отсеке регенерации.

Для перестраховки.

Ворон недовольно возится внутри и, вырвавшись из груди зеленым вихрем, устраивается на спинке кровати. Желтые глаза горят неодобрительно, но я только отмахиваюсь.

— Что ты понимаешь? — ворчу в потолок и прикрываю веки. — Пусть отдыхает.

— Кар! — звук получается таким громким, что мне кажется — весь корабль услышал.

— Клюв захлопни. Зла ей, что ли, желаешь?

Ворон склоняет голову набок и совсем по-человечески тяжело вздыхает.

От тихого писка дверного замка птица подскакивает в воздух и врезается в меня с такой силой, что перехватывает дыхание. Потерев грудь, я сдавленно сыплю проклятиями в сторону неугомонного ворона и замираю всего в шаге от выхода.

— Кого еще нелегкая принесла? — набираю код разблокировки, а другую руку держу на дробовике. Привычка. Ничего не могу с этим сделать, даже если знаю, что вокруг нет врагов.

На пороге с ноги на ногу переминается Ши. Стоит только ее вспомнить, как вот вам, пожалуйста.

— Ты почему не в капсуле?

Пытаюсь говорить строго, но на самом деле я до колик в животе рад ее видеть. Только бы не начать дебильно улыбаться.

— Не могу я там, — она передергивает плечами и ежится, — боюсь заснуть и снова…

Я без лишних слов отхожу в сторону и позволяю ей войти. Каюты здесь достаточно просторные для одного, но для двоих пространства маловато. Не к месту мелькает мысль, что койка слишком узкая, и если спать на ней вдвоем…

Ты не будешь с ней спать, дубина! Ты отправишь ее в медблок!

Ворон ворочается под ребрами, и я физически ощущаю его возмущение. Кончики пальцев покалывает от соблазна прикоснуться к загорелой коже, запутаться в медных локонах; знакомый родной запах просто выбивает почву из-под ног, и я разрываюсь надвое между беспокойством о состоянии девчонки и желанием разорвать в клочья опостылевшую рубашку, чтобы добраться до тела, огладить метки.

— Ши…

— Закрой дверь, пожалуйста.

Она располагается в небольшом кресле у стены, кажется такой беззащитной и трогательной, что я, не раздумывая, выполняю тихую просьбу. Писк замка еще как-то проникает в затуманенный рассудок, а вот несколько шагов по комнате в памяти совершенно не откладываются; и через мгновение я уже слушаю мягкий шепот Колючки, сидя на полу и положив голову на острые девчоночьи колени. Тонкие пальцы гладят мои волосы, перебирают завитки на затылке. Это настолько приятно, что хочется зажмуриться.

— Спасибо, — вдруг говорит Ши.

— За что?

— Ты пришел за мной.

— Разве могло быть иначе?

— Ключ был в ваших руках. Миссия выполнена. Вы спокойно могли улететь, ведь потери неизбежны, а цель важнее одного человека.

— Фэд не бросает своих людей.

— Никогда?

— Никогда.

Поднимаю голову и ловлю ее взгляд. В нем много всего намешано. Странная тоска и боль, благодарность, жажда и непонятное мне сожаление. Чуть подрагивают губы, будто девчонка вот-вот заплачет.

— И я дорогих и любимых людей не бросаю, Ши. Я вообще никого не привык бросать в беде. Ясно тебе?

Она всхлипывает и трет щеку тыльной стороной ладони, прячет слезы, отворачивается, замыкается в себе. Мне кажется, что Колючка готова вскочить и дать деру, но я перехватываю ее руки и отвожу от лица. Тяну на себя и заставляю положить горячие ладони мне на плечи. Рубашка совсем не спасает от обжигающей силы их прикосновений.

Даю себе волю и пробираюсь под ткань, скрывающую от меня столь желанное тело, ощущаю пальцами слабую пульсацию меток, а Ши подается навстречу, выгибается и ластится как кошка, тянется следом за руками, пытается поймать каждую крупицу ускользающей ласки.

Безумие. Абсолютное безумие!

Я совершенно на этой женщине помешан и жадно наблюдаю, как меняется ее лицо от каждого прикосновения, как темнеют серые глаза и приоткрывается чувственный рот, когда перестает хватать воздуха.

— Поцелуй… — слово вылетает, как пуля, и разбивает вдребезги все мои убеждения.

В первый раз все смазалось, стерлось и перекрутилось. Мы едва ли могли насладиться друг другом, а сейчас я натурально млею от того, какая бархатистая у нее кожа, как дрожат руки, стоит только коснуться языком припухшей нижней губы. Ши отвечает неловко, зажато, комкает рубашку с такой силой, что царапает меня даже через ткань.

Исступленно сцеловываю рваные вдохи, вытягиваю девчонку из кресла и меняюсь с ней местами. Тесновато, но Ши умещается на моих коленях идеально, будто создана, чтобы сидеть вот так. Ее ноги с силой сжимают мои бедра, а проворные пальцы уже хозяйничают под рубашкой, тянут в стороны. Ткань трещит, брызгами разлетаются горошины-пуговицы.