Уйти в отставку (СИ) - "Леонардо НеДаВинчиный" - Страница 19

Минут через пятнадцать Леви припарковался возле пятиэтажного кирпичного здания эпохи перемен. То есть когда сталинский ампир уже почил в бозе, а хрущевский минимализм еще не заполонил весь СССР от Москвы до самых до окраин. О, точно! Вспомнил! Дом строился как пансионат для ветеранов ВОВ и работников тыла. И даже использовался по назначению где-то до конца семидесятых. Немногочисленные елды-марлийские ветераны постепенно вымерли кто от старых ран, кто от водки, и пансионат перевели в жилой фонд, заселив очередниками из коммуналок.*** Тут-то, на четвертом этаже, и снимала однушку старшая медсестра нейрохирургии Ханджинян Зоя Арменовна. Перед единственным подъездом не случилось вездесущих бабушек, а потому позвякивающий мешок для трупов они с Эрвином спокойненько затащили в облезлый лифт. Следом проскользнул тощий Арлерт. Сама Зойка, утрамбовав честную компанию розовым кошмаром, втиснулась последней. Кабина крякнула от натуги и, потряхивая живую начинку, поползла вверх. Дверь в квартиру выглядела на удивление прилично: железная и с двумя замками.

— Проходите и разувайтесь, мальчики. — Сумка отправилась под прямоугольное зеркало аккурат напротив входа. — Эрвин, заинька, разложи диван и достань из шкафа три подушки. Армин, помоги собрать стойки.

Леви никогда тут не был — за «Араратом» для личных нужд заезжал в больницу. Пока Сын лейтенанта Шмидта шарился по полкам «стенки» из ДСП, пережившей лихие девяностые, выглянул в приоткрытое окно. Да уж, комната с видом на пиздец. Внизу медленно и со скрипом осыпались в раскидистые лопухи железные гаражи, подъездная дорога заросла полынью, кусты дикой малины подарили покой древнему запорожцу — кое-где на крыше жалобно выглядывала из ржавчины голубая краска. В небо грустно смотрело черным глазом дисковое колесо — оно отбегалось по дорогам еще при Царе Борисе. **** А посреди локального постапа широко распростерла изумрудную крону старая акация. И, покорная воле апрельского ветерка, застенчивая листва баюкала нежным шепотом руины суматошных жизней. Наверное, дерево уцелело еще со времен пансионата. Взгляд скользнул по стене, оклеенной практичными виниловыми обоями под серый камень (ремонт явно сделан в двадцать первом веке), на дешманском офисном столе притулились монитор никак не моложе конца нулевых, печальный кактус, нефритовая пирамида, стопка школьных тетрадей, стакан для ручек «Хэлло Китти», китайская фигурка Железного человека и… фото в рамке под дерево.

— Моя Анька, Ануш.***** — Задев плечом, Очкастая встала рядом. — Знаешь, она у меня прикольная получилась, умная — вся в мать. Хочет стать суккулентологом. Представляешь? Просит на днюху pseudolithos cubiformis, а эта редкая зараза стоит пол моей зарплаты и есть только в Астрахани, но это не точно. Они с Софочкой, дочей Бернера, в одном классе учатся, дружат. Анька тусит у Мони почти все выхи: у Софы своя комната, а тут — кровать с тумбочкой за шкафом. Вот и все личное пространство.

— Ханджи… кстати, как тебя называть-то теперь?

— Зоей, Зойкой. Очкастой тоже можно. — Она рассеянно улыбнулась. Взгляд прилип к фото девчушки с короткими кудряшками и улыбкой до ушей.

— Ладно, понял. Обратно и тебя не тянет.

— Не знаю… Думаю, мы сдохли на треклятой крыше и возвращаться некуда — остались пустые оболочки, которые закопали с почестями или без. Мне еще никогда не было так спокойно…

Динь-дилинь — раздался звонок. Зойка метнулась в прихожую, и через секунду в комнате нарисовалась зеленоглазая погибель Леви Аккермана. Таки приехал, сопля малолетняя.

— Ну раз сын турецко-подданного почтил нас своим присутствием, заседание клуба анонимных, или не очень, попаданцев можно объявлять открытым. — Пока с языка стекал сарказм, сердце застопорилось, кишки смерзлись от страха в ледяной комок. Но заметив покрасневшие скулы и смущенный взгляд из-под дрожащих ресниц, Леви выдохнул. Ливер оттаял. Сердце пошло.

— Ханджи… — Ерен запнулся, потряс головой. Зыркнул в сторону Леви. Тут же перевел взгляд на Армина и окончательно растерялся. — Я так не вкурил, что мы собираемся делать.

— Как это — что? Искать истину! Сумку принесу и отправимся.— Вылетая за дверь. — Здесь у меня кое-какой препарат… Не кипишуй, все ништяк и заебумба! — Очки вдохновенно сверкали на горбатой переносице, розовый кошмар покачивался на ремне, зажатом в вытянутой руке.

— Выруби турбо-режим и объясни капельку подробнее. Пожалей нас, горемычных. Вон Арлерт сморжопился от нервяка, нашего бравого инвалида того и гляди инсультом пришибет, и мне тоже интересно.

— Ты хочешь, чтобы я изложила коротенько статью, которую час читала, пока отвар в центрифуге крутился? Слушаюсь, гражданин-начальник! — Пристроив груз у стены, Зоя медленно опустилась на диван, потертый до потери идентификации цвета, и возвела очки к потрескавшемуся потолку. — Статью настрочил какой-то шизофреник (сам признался), и он утверждает, что есть всего семь параллельных миров. Первый — самый страшный. Там некоторые люди превращаются в гигантов и даже могут крушить каменные стены. Ничего не напоминает? Во втором мире идет война между ментатами — это такие люди, которые управляют стихиями силой мысли. Но способности раскрыты не у всех, понимаешь? И они разделились: одни ментаты считают, что любой может открыть в себе, развить и приумножить конкретный талант, а другие уверены, что истинная цель продвинутых — создание рая на земле, а бездари должны использоваться в качестве полуразумной обслуги. Ну и воюют стенка на стенку. В третьем бои уже вроде как закончились и жизнь налаживается. Четвертый — это тот, где мы сейчас находимся. Пятый мир едва не захлебнулся в локальных конфликтах, но уничтожение верхушки террористов в результате военной операции и последующие жесткие переговоры с тем, что чудом уцелело, помогли эти самые конфликты погасить. Теперь там мир, сплошная экология, энергия только от солнечных, ветряных и гидроэлектростанций. В шестом все совсем шоколадно — развитые технологии, какие тут и не снились, люди не бедствуют. Ну прям сказка… А в седьмом живет Великий Дух Создателя, и туда нет хода, пока нирваны не достигнешь, карму не отработаешь или вроде того… Армин, принеси с кухни водички: бутылки под столом, рядом с деревянными ящиками.

Согласно взмахнув блондинистой челкой, Арлерт резво притащил в охапке пять штук, три поставил возле печального кактуса, одну взял себе, другую подал взъерошенной сильнее обычного Очкастой.

— На чем бишь я остановилась?.. — Высосав половину, она почесала воронье гнездо на голове. — Точно! Люди живут параллельно в этих мирах, но не все… Кто-то, ну допустим, в первом мире уже сам помер или погиб, а в пятом даже не чихает, кто-то где-то вообще не появился на свет…

— Подтверждаю. — У Леви сжалось под ложечкой от осознания. — Мой дядя Кенни здесь так и не родился.

— Во-о-от! Шизик о том же пишет! Еще утверждает, будто сумел подселиться ненадолго в сознание своих «двойников» — якобы, он один из тех, кто существует во всех шести мирах. Потом решил открыть широкой общественности великую тайну… В общем, с этим маниакальным бредом его в психушку и упрятали.

— Ясно. — Леви захлестнуло шальной решимостью. — Я сказал: «Поехали». Командуй парадом, майор Очкастая.

— Щас. — Удовлетворенно окинув взглядом разложенный диван-гармошку и выстроенные сбоку стойки, она кивнула стоящим рядом полутора блондинам. — Слушайте сюда…

Врубив турбо-режим на максималку, чокнутая выстреливала явно высоконаучными терминами в физию Армина. Физия бледнела с каждой фразой. Ну еще несколько наставлений и бледнеть станет больше некуда, и парнишка растает в воздухе. Речь Зойки Ханджинян напоминала тактовой частотой победитовое сверло, ласково долбящее несущую стену. Шмидт прислушивался, силясь понять, но, судя по насупленным бровям, получалось хреново. Ерен исподлобья озирался вокруг, отчаянно пытаясь придумать — куда бы дематериализоваться. Леви внутренне усмехнулся. Ну и чего собираешься делать, сопляк? Друган твой в осаде, командор-пекарь-пивовар скрипит мозгами — аж за рекой слышно — за них не спрячешься. И тут раскосые глазищи вспыхнули, прожигая зеленым огнем грудь до самого сердца. И не только. Да что же ты творишь, ядрена вошь! Стояк сейчас нужен, как рыбке плавки! Заалев скулами, чертов Йегер оперся коленом о диван, демонстрируя обтянутую джинсами задницу. Взметнулся в воздух фейерверк: каштановый хвост поймал весенний свет уходящего дня. Йегер перекатился на спину, плавно растекся по замученной обивке и опустил ресницы. Стрельчатые тени легли на скулы. Язык влажно облизал верхнюю губу и тут же спрятался. Блять. Пришлось жестко, с вывертом ущипнуть себя за бедро сквозь тонкую ткань спортивок. Помогло слабовато. В трусах продолжало неумолимо набухать. Отвлекла Зойка, метнувшаяся к сумке, из розовых внутренностей которой были извлечены три капельницы, наполненные субстанцией, подозрительно смахивающей на утреннюю мочу. Стояк рухнул от изумления. Похоже, они действительно «поедут»…