Уйти в отставку (СИ) - "Леонардо НеДаВинчиный" - Страница 17

— Съебись, — коротко бросил в обтянутую оранжевым жилетом спину. Пожав плечами, спина покорно свалила.

Поднятая вверх левая рука. Рокерская распальцовка. Волосы цвета малинового заката обрамляли лицо, знакомое до дрожи сердца. И главное — широко распахнутые изумрудные глаза. Кроваво-алое платье в пол. Надпись внизу летела серебристыми стрелами букв по длинному подолу. Magnolia Steel. Этот мир отхуячил сюрпризом по самое предынфарктное. Доставая из сумки смартфон, Леви опустился прямо на пыльный бордюр. И начал копать. Оказалось, что Стальная Магнолия родилась под Елды-Марлийском в деревеньке Пьянкино и числилась по паспорту Похмелкиной Изабеллой Ринатовной. Состояла на учете в детской комнате милиции за драки и мелкое воровство. Потом, в течение трех лет, — ни единого протокола. Зато в девятнадцать была отправлена в КПЗ прямиком с финала конкурса «Молодые голоса России» за нанесение повреждений легкой и средней степени тяжести дочурке некоего олигарха, которой отдало первое место купленное с потрохами жюри. И дальше — тишина. Пока с новым именем и малиновыми патлами не всплыла под ручку с наследником фирмы «Чёрч-рекордс» на затуманенных дурью рок-просторах Альбиона в баре Big Red. Фарлан, мать твою, Чёрч! Ты здесь оказался не просто мажором, но талантливым аранжировщиком и клавишником от боженьки всемогущего. Глаза неслись галопом по первым строчкам чертовой кучи хит-парадов, обложкам журналов «Биллборд» и «Ролинг стоун». К тридцати годам бывшая воровка Изабелла Похмелкина пребывала в шаге от Зала славы рок-н-ролла. А еще она решила заявиться на малую родину. В блеске бабла, славы, стали и под торжественные звуки собственного симфонического оркестра. Надо попасть на шоу. Да, Магнолия и Чёрч не заметят Леви в толпе бушующих фанов. Но пофиг. Он обязан их увидеть. Живыми. Придется напрячь Сына лейтенанта Шмидта. Пусть устроит Мадам Шнеерсон такую камасутру, чтоб вознеслась, потом спустилась и раздобыла билет! Два билета. Ерен тоже пойдет. Это не обсуждается. Точка. Рассматривая фотографии рок-банды, Леви заметил потеряшку. Рыжий ритм-гитарист со смазливой мордахой и коком под Элвиса изогнулся, оттопырив задницу, и самозабвенно надрачивал гриф. Вот и Флок Форстер нашелся. Иисус, Будда, Прародительница Имир, хоть кто-нибудь, объясните — почему чувак разгуливал в мире титанов с причей Короля?! Что-то внутри стен никаких Элвисов Пресли ухом не видали, глазом не слыхали. Причуды множественных, мать их, вселенных. Не иначе. Что ж, удачно оклематься после прихода, бывший рядовой Разведкорпуса. Леви поднялся и потрусил к дому. День начался бодро, даже слишком, и обещал ускориться стараниями чокнутой Очкастой. В душ бы успеть, еба.

Единственная ветклиника Елды-Марлийска располагалась в здании скотобойни на южной окраине. Уважаемое сельхозпредприятие прекратило свое существование по причине того, что рогатое сырье передохло с голодухи в конце перестроечных восьмидесятых, но таки все равно символично. Однако заядлый кошатник Закклеев отзывался о «коновалах» неплохо и, до кучи, отстегивал из городской казны. Во всяком случае, коридор сиял кипельной белизной кафеля, стулья стояли рядком вдоль стены. А еще невыносимо воняло цветочной отдушкой. Поц в переноске заворочался и недовольно чихнул.

— Какой няшка! — захлопала ресницами девица в бирюзовом халатике, едва Леви усадил кошака на смотровой стол.

«Няшка» ехидно прищурил левый глаз.

— Леви Исаакович, вы в коридорчике посидите, пожалуйста, — затараторила ветеринарша. — Мы сами справимся, — кивнув в сторону коренастого чувака с бритой башкой и золотой цепью вокруг мощной шеи.

Чувак казался смутно знакомым. Точно! Когда в прошлом году город накрыло эпидемией тиара-вируса, он толкал на Арбузной пристани таблетки для стерилизации свиней под видом чудо-средства. Тогда Захарченко просто приказал дежурным отпиздить горе-дилера и отпустить с миром.

— Давай, котейка, ушки посмотрим…

Воркование ветеринарши прервалось собственным визгом. Держась за щеку, она отшатнулась от стола. Голубая латексная перчатка окрасилась алым. Благородный Поц не собирался подпускать к себе всякий плебс.

— Э-м-м, господин… товарищ Аккерман. — Чувак-с-таблетками робко посмотрел на Леви. — Давайте я попробую? Ну чего ты такой сердитый, мы тебе плохого не сделаем, только посмотрим… — И неосмотрительно протянул руку. — А-а-а, ебаный пиздец! Он, падла, мне вену порвал!

Количество разбрызгиваемой по кабинету кровищи увеличилось. Девица хлюпала носом возле стеклянного шкафчика с лекарствами. Чувак-с-таблетками нянчил на груди раненую кисть. Поц прижал уши, оскалился, распушился и, похоже, приготовился сдетонировать маленькой, но ядреной бомбой.

— И что тут происходит? — раздалось у Леви за спиной.

— На-на-на-Нанаба?

— Ну да, уже тридцать лет Гюзель Нанабова. — Указательный палец постучал по бейджику, прицепленному к карману халата. — Здравствуй, гордость нашего задрищенска. Кстати, поздравляю с победой. Сука Лобов… хорошо еще никто не погиб.

Почему из башки вылетело, что здешняя Нанаба рулит клиникой для хвостатых и пернатых? Он с интересом наблюдал, как, открыв стеклянный шкаф, Гюзель Нанабова взяла с полки серое тонкое одеяло, невозмутимо подошла к шипящему кошаку и легким движением рук превратила буяна в крайне недовольный ролл. Спереди торчала ошарашенная мордель, сзади дергался черный хвост.

— Леви, подержи, будь добр, шею и тут, где окорока. А вы, рукожопы, пошли вон! — рявкнула в сторону девицы и чувака. — Леви, дави сильнее, не бойся. Кошки хорошо выдерживают давление. — И сунула Поцу под хвост ватную палочку.

Через двадцать минут усмиренный гопник добровольно-принудительно сдал все полагающиеся анализы, получил две прививки внутрижопно и пилюлю от глистов прямо в пасть. На Гюзель Нанабовой не было ни царапинки. По дороге домой Поц горестно мяукал в переноске, а едва очутился в квартире, посмотрел на своего человека с укором и презрением. Что, впрочем, не помешало кошаку, как истинному представителю хвостатых, вальяжно проследовать к миске. Леви тоже хотелось жрать. В морозилке обнаружились пельмени, просроченные всего-то на полгода. Они и полетели в кастрюлю. Блять. Слева под ребрами словно образовалась пустота. Там разрасталось вязкое, грозило затянуть во мрак кромешный, похоронить в пустой мерзлоте одиночества. Горько и сумрачно без тебя, Ерен-Эрен… Лежащий на пластике под мрамор смартфон оповестил звяканьем, что прокурора кто-то хочет. Не опять, а снова. Сообщение в ватсапе от зеленоглазой погибели заставило злорадно ухмыльнуться. «Маман отслеживала телефон и знает, что мы встречаемся. Собралась на тебя наехать. Решила — женишься на Раловой и хуйнул меня». Очень вовремя! Ничего, тебе от нее прилетит во все места и разом. «Уже. Поплакался ей, как на духу, исповедался, мол, сам меня бросил. Готовь жопу для мамкина ремня, раз мой хер не по вкусу» — одной рукой пытаясь отловить шумовкой скользкие комочки, Леви быстро набирал другой колючие фразы. В ответ прилетело: «Пошел нах». «Не, сегодня не получится. Майор Очкастая объявила общий сбор у себя на хате». Тарелка с хавчиком глухо стукнулась о пластик. Гаджет едва не выскользнул из моментально вспотевшей ладони. «Придешь?».

Кап. Кап. Кап.

Когда начал подтекать кран?..

Секунды молчания капали так же медленно.

Кап…

«Да».

Ну вот и ладненько! Выключенный смартфон отправился в задний карман джинсов. Где-то должен валяться майонез… Забрасывая в себя безвкусные слипшиеся комочки, Леви чувствовал, что слева теплеет. Тоскливая мерзлота одиночества отползала обратно во мрак. И причина — явно не просроченные пельмени. Два слова «…мы встречаемся». Оговорочка по Фрейду. Черт возьми, Ерен, неужели вспомнил нас? Год идеального шторма, когда срывало шифер только от звонка пятничным вечером или короткого «сегодня, как обычно, в семь» в ватсапе. Фразу дежурно завершал дебильный смайлик. Штормом накрывало не сразу. Сначала он давал о себе знать тяжелой зыбью. По телу от макушки до пяток разливалось огненной волной предвкушение. Налетал первый шквал, и мысли выдувало из башки напрочь. И вот долгожданное лязганье замка диссонансом пробивалось сквозь гул крови в ушах. И, едва выдернув ключ из скважины, чертов сопляк рвался за поцелуем с порога. И получал. Иногда до крови из прокушенной губы. Потому что, подпирая стену прихожей, Леви не отрывал взгляд от часов дедули Аккермана — считал минуты. Избежать встречи со стихией по имени Ерен невозможно. Попытаться изменить курс, выбрать другой маршрут? Поговорить сначала о погоде за кружкой чая? Зачем?! Когда уже закружило в дикой жажде распустить каштановый хвост, сорвав на фиг резинку. Чтобы волосы по плечам. Стянув майку, зашвырнуть куда-то в угол. Чтобы добраться пересохшим ртом до нахальной пуговки соска. И рукой вниз, царапая пальцы о пафосную пряжку ковбойского ремня. Чтобы почувствовать под тонкой тканью брифов крепкий стояк. Они не всегда доходили до кровати. Ванная? Душ? Да на хуй сдалось! Едва спустив джинсы, яростно дрочили друг другу. Кому нужна промывка кишки, если стоны и рык сливаются с ликующим хоралом ветра, во вселенной нет никого, кроме них, а вокруг ревет идеальный шторм?!