Четвертый поцелуй (СИ) - Алешкина Ольга - Страница 36

Жанна переводила взгляд с меня на себя и обратно. Провела костяшкой пальца у себя под глазами, подтерев тушь, и снова уставилась на меня. Взгляд тяжелый, с прищуром, со стороны можно подумать, что она меня ненавидит. Но я-то знаю, это не так. Пренебрежение, скука, что угодно, но не ненависть. А вся эта возня с гляделками, обычные Жанкины «штучки», рычаги воздействия, мнит себя великим знатоком психологии.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну, вот что, душа моя, расскажи-ка лучше, с каких это пор, ты чужое добро стала присваивать? — наконец, осведомилась она.

Ласково так, мурлыча, а между строк так и сквозит: «не вздумай мне врать, я насквозь тебя вижу». И взгляд пантеры перед прыжком.

Выходит, сползала в подпол сестренка, пока я самозабвенно дрыхла. Обнаружила пропажу… хм… каламбур — обнаружена пропажа. Ведь не про Щурова же она? Или про него? Я вытерла руки и повернулась к ней. Раз уж мне пришла в голову мысль о Димке, я решила её и озвучить, тем более нужно как-то выкручиваться.

— Это, какое твоё «добро», интересно? Ты что-то путаешь. Твоё «добро» ищет тебя по всей стране, между прочим. И в поселок оно наведывалось, сучило перед нами копытами да грозило. А теперь его холуи проходу мне не дают.

Я высказалась и бросилась выключать кипевший чайник, пока Жанка не забрызгала меня слюной. Судя по её виду, такого поворота она не ожидала. Сестрица прошлась туда-сюда, подхватила со стола сигареты.

— Идиотка, твою мать, — буркнула она. Щелкнула зажигалкой, втянула дым, подскочила ко мне и зашипела: — Признавайся по-хорошему, ты пакет из подвала сперла?

— Господи… — простонала я, — какой ещё пакет? Вот только не говори, что ты увлеклась наркотиками. То-то я смотрю глаза красные, и выглядишь ни к черту…

— Что ты несёшь, придурошная! — взвизгнула она. — Какие наркотики?!

— Ты главное не нервничай, а то у тебя грудь красными пятнами покрывается.

Я указала ей на бюст пальцем, осознав, что пришло время спасаться бегством. Так я и сделала: выскочила во двор и захлопнула перед сестрицыным носом дверь. Подперла своим плечом.

Жанка билась с той стороны двери, я подпирала с обратной. Жаль, что крючок внутри, прикрыла бы «калитку» и нехай она там, буйствуй в одиночестве. Зато хорошо — лето, а иначе пришлось бы сдаваться через десять минут.

— Дверь открой, идиотка! — орала сестрица и пинала её ногой. — Открыла дверь, я сказала! Имей ввиду, узнаю, твоих рук дело, я тебе все волосы вырву!

У меня на языке вертелась крамольная фраза про дозу, я похихикала сама с собой, но озвучивать перл не стала. Этак сестрица и до завтрашнего дня не отойдет.

В дом я вернулась через полтора часа. Не потому что сестрица все это время буйствовала, нет, пинать дверь ей вскоре надоело, она попросту от меня закрылась, накинув крючок. Я слонялась по двору, беспокоясь, как бы она не уснула, периодически проверяя — заперто. Я бы продержалась намного дольше, но сестрицы хватило на полтора часа. Подойдя с проверкой в очередной раз, я смогла приоткрыть дверь и осторожно сунуть свой нос. В доме тишина. Накурено, что топор вешай. Я на цыпочках скользнула в спальню, сестрица, похоже, курила в кухне за печкой. Заметила меня или нет, судить не берусь, на моё вторжение она никак не среагировала.

За это время Жанна успела провести обыск, особо не удивив, что-то подобного я и ожидала. В моей сумке порылась основательно, без внимания не остались шкаф и трюмо. Даже под матрасы заглядывала. Надеюсь, я смогла убедить — пакета у меня нет. Спешить к ней с разговорами явно не стоило, пусть немного осмыслит.

Я заправила и передвинула кровати на их законное место, поправила тряпье в шкафу, выровняв стопки, и повесила на плечико, брошенное сестрицей платье. В шкаф его определять не стала, ну её, ещё потеряет. Особо не мудрствуя, зацепила вешалку за спинку стула, отлично, до пола подол не дотягивался пару сантиметров.

— Димка оставался в доме один? — услышала я. Жанна вошла в комнату, уселась на диван. Одета и причесана. Белый свитшот от «Фенди», тесные брючки, демонстрирующие щиколотку, и ни грамма косметики. — Пусть даже на непродолжительное время. Подумай, не отвечай сразу.

— Тут нечего и думать, однозначное нет. Если ты намекаешь на то, что он стащил у тебя упомянутый пакет, поспешу разочаровать. У него просто не было такой возможности. Димка всегда был на виду.

— Мог стащить, пока ты спала, — не сдавалась она.

— Не мог, я спала ночью чутко, просыпалась несколько раз.

— Ага, я заметила, как чутко ты спишь. Ладно, проехали, сейчас это никакой рояли не играет. Со Щуровым давно знакома?

— А это что меняет? — спокойно спросила я. Жанна закинула одну ногу на другую и требовательно на меня посмотрела. Я скривилась, но врать не решилась и выдохнула: — Немногим больше недели.

— И он уже в твоей постели? — вздернула сестрица бровь. — Мне, помнится, понадобилось две, чтобы его обработать.

— А я его не обрабатывала. Димка не моя жертва, он мой мужчина, у нас любовь, между прочим.

— Любовь, — хмыкнула сестрица и засмеялась: — А Щуров-то в курсе? Небось и в любви признавался? Чего молчишь?.. Потому что, похвастать нечем, вот и молчишь. Твоя наивность умиляет, ей богу. Ну, переспал он с тобой и что с того? Секс, милая, порой не повод для знакомства, а до любви там и вовсе целая пропасть.

— Для тебя может и не повод, — парировала я, — ты, подозреваю, даже не в курсе, что такое любовь. Хотя нет, погоди-ка, к хрустящим бумажкам ты испытываешь нечто подобное.

— А ты значит бедная и влюбленная? — встала Жанна с дивана. Продефилировала вокруг меня, сидящей на стуле, словно выискивала ещё имеющиеся изъяны, за которые требовалось зацепиться. Остановилась напротив лица. — Ты просто дура, если решила, что Щуров влюблен. Где он, твой влюбленный Димка, где? — развела она руки и, с видом знатока, заявила мне в лицо: — Кинул тебя, дурищу. И спал с тобой на твоей территории, заметь, к себе не пригласил. Готова поспорить, сегодня вы переспали первый раз.

Жанка ехидно оскалилась, я почувствовала досаду и раздражение. Больше всего злило, что в большинстве своих мерзких высказываний сестрица попала в точку. И про первый раз, и про то, как утром Димка слинял слишком поспешно. Наверняка она специально доводила меня, но в тот момент я думала про это меньше всего. В общем, у неё получилось. Я не сдержалась и закричала в ответ:

— Мы встречаемся здесь, потому что, мне не повезло: у меня сестра-кретинка! Она вдруг вообразила себя самой умной, хотя ей это не идёт, и теперь у всей семьи из-за неё проблемы…

— Ты кого кретинкой назвала, идиотка?!

Я обозвала Жанну потаскухой, она мне крикнула «уродина», что довольно странно, учитывая, что мы похожи, как две капли воды. Тут она поняла, что дала маху и к уродине добавила — выдра, намекая тем, что я не так эффектна, как она. Следом мы обменялись парой «любезностей», перейдя на визг и не печатные выражения, за большинство из которых приличным девушкам должно быть стыдно. Дальше и вовсе начался форменный дурдом. Жанка влепила мне затрещину, я не осталась в долгу и ответила ей тем же. Она схватила меня за ворот футболки и попыталась укусить за руку, мне ничего не оставалось, как вцепиться ей в волосы. Спустя минуту мы катались по полу, отчаянно лягаясь и колошматя друг дружку, как в детстве. Не то чтобы мы часто дрались, будучи детьми, но пару таких баталий имели место быть. Возможно, стычек было гораздо больше, но отчётливо помню эти две. Один раз мы не поделили раскраску с принцессами, разодрав её в итоге на мелкие клочки, второй внимание одноклассника. Юный кавалер-первоклассник таскал по очереди то одной, то другой из нас портфель и никак не мог определиться которая из сестер нравится больше, тогда мы, вернувшись единожды домой, решили сделать выбор за него и повздорили, доведя друг друга до слез и отчаяния.