Дитя Марса - Янг Роберт Франклин - Страница 31

Пробежав с полмили, волоча за собой безучастную спутницу, он развернулся на девяносто градусов и пробежал полмили обратно. Снова очутившись у реки, пересек ее вместе с Изольдой, и углубился в лес. Ненадолго остановился, чтобы перевести дух, и побежал дальше. Свенсон пустился на хитрость в надежде обмануть преследователей, и, судя по звенящей тишине, его тактика оправдалась. Даже если идванданианцы окажутся отменными следопытами, все равно шанс оторваться оставался.

Заночевали в глухой чаще, на небольшой опушке прямо на земле. Свенсон валился с ног от усталости и того же ждал от Изольды. Посреди ночи он проснулся от холода. Изольда неподвижно лежала неподалеку, льняные волосы поблескивали в звездном свете. Свенсон сел, снял пиджак и заботливо набросил на плечи девушки. К его огромному удивлению, ее светло-голубые глаза были широко открыты, словно их обладательница и не думала спать. Изольда недоуменно разглядывала мужчину, будто силилась понять, откуда он взялся и зачем. Тогда Свенсон сделал совершенно немыслимую для себя вещь: крепко сжал ладонь своей спутницы и прошептал «Все будет хорошо». Потом улегся рядом и уснул.

Наутро они снова двинулись в путь. Несмотря на мучительный голод, Свенсон не отважился попробовать местные ягоды и фрукты. Изольда и вовсе не обращала на них ни малейшего внимания. К полудню они очутились на поляне, поросшей высокой травой. В центре высилась часовня «Нового курса», а неподалеку, к вящей радости Свенсона, стоял скромный, но крепкий корабль. Сощурившись, вербовщик различил название – НАВ.

С трудом сдерживая ликованье, он устремился к кораблю. Изольда покорно плелась следом. К несчастью, Сконсдоггугиль, памятуя о связи невесты Бруггиля с кораблем, устроил засаду в часовне «Нового курса», логично предположив, что рано или поздно похититель объявится где-то поблизости. Едва беглецы успели добраться до судна, как их окружила ватага дикарей с тесаками наперевес.

Свенсон подтолкнул Изольду к трапу и выхватил лазерный нож. Разящие удары сыпались без остановки, кося идванданианцев, как траву. Впрочем, один воин все же уцелел, и Свенсон поднялся на борт с отсеченной по локоть культей. В обморочном состоянии он исхитрился активировать шлюз,– идванданианцы нечаянно его захлопнули, а после не сумели открыть,– и втолкнул Изольду внутрь.

У кромки леса Сконсдоггугиль созывал новый отряд. Свенсон увел Изольду внутрь корабля, задраил внутренние и внешние перегородки, и с помощью девушки наложил на рану жгут. Перед глазами все расплывалось, однако он изловчился доплестись до кабины пилота и усесться вместе с Изольдой в амортизационные кресла. У него оставалась последняя, единственная надежда – добраться до цивилизации прежде, чем он истечет кровью. Наспех прикинув координаты ближайшей планеты, Свенсон ввел данные в автопилот, нажал на кнопку... и потерял сознание.

Погубила его спешка. Пунктом назначения Свенсон выбрал Дельту Волопаса-11, лету до которой было около трех дней. Однако и на четвертые сутки корабль по-прежнему мчался со сверхсветовой скоростью.

Свенсон знал, что умирает, но не знал, что умирает Изольда. От частого употребления ее аккумуляторы сели задолго до положенного гарантийного срока, заряда в них осталось совсем немного. Однако внешне она никак не проявляла признаков скорой смерти: по-прежнему готовила обеды, приносила их в кабину, кормила беспомощно распростертого в кресле Свенсона, который день ото дня становился все слабее. Однажды, очнувшись после глубоко обморока, он застал богиню за починкой его носков.

Введенные координаты нельзя отменить, но автопилоты устроены так, что получив ложные данные, они направляют судно к ближайшей пригодной для обитания планете. «НАВ» не мог вечно парить в безвоздушном пространстве.

Шло время, и Свенсон гадал, в какой мир их занесет и удастся ли взглянуть на него хоть краем глаза. На шестой день корабль вынырнул из сверхсветовой зоны и очутился в мультисолнечной системе, неподалеку от унылой, зловещего вида сферы. Свенсон до последнего надеялся, что на планете есть жизнь, но когда автопилот вывел «НАВ» на орбиту, все надежды рухнули. «Пригодная для обитания» и «обитаемая» – не всегда синонимы, а проплывающие в иллюминаторе холодные серые моря и голые участки суши несли на себе печать запустения. Те, кто жил на планете, давно покинули ее в поисках теплого, не столь враждебного пристанища.

Корабль мягко приземлился на скалистом побережье одного из морей. Стояла ночь, но ослепительный синий свет трех далеких сестер матери-солнца озарял окрестности и, просочившись в иллюминатор, заполнил кабину холодным, ровным светом. В его отблесках лицо Изольды утратило налет раболепия, наложенный ловкими руками реконструктора, и вновь обрело исконные черты ирландско-немецкой героини.

Смотря на нее, Свенсон в первый и последний раз в жизни познал истинную красоту. Он попытался сесть в кресле, но обессиленно рухнул обратно. Синий свет померк, сменившись алой дымкой. Вскоре она рассеялась, и легкость бесшумно подкралась к нему на цыпочках.

Изольда опустилась на колени, всматриваясь в измученное, изнуренное лицо. Потом медленно встала и вышла из кабины. Нажала кнопку, открывающую шлюз, ступила на небольшую платформу, служившую Ньюэлу трибуной – и устремила взгляд к звездам.

Возможно, сыграло свою роль выражение лица Свенсона перед смертью или его застывшая поза. Возможно, Изольду тронула его доброта, тот свет, который загорался в его глазах всякий раз, когда она приносила ему еду, брала за руку или чинила носки. А может, все дело в шуме прибоя. А может, во всем сразу...

Бездыханный Тристан лежит в своем замке у моря. Брангена окончила признание. Король Марк в отчаянии восклицает по-немецки: «Все мертвы! Мертвы!»

Изольда прижимает ладони к груди. Медленно опускает руки. Синее мерцание далеких солнц преобразило грубое платье из шкур в одеяние, достойное принцессы. Горе поновому облагородило и без того прекрасные черты...

– Тристан!– Божественный голос оперной дивы взмывает в сияющую синеву.

Медленно, с надрывом Изольда заводит «Песнь любви и смерти»:

– Умрем, чтобы вовек не разлучиться...

Оркестр играет тему безмятежности, расставания, преображения. Ее голос сливается с музыкой. Скорбные колоннады звуков поднимаются все выше, к звездам, и когда наступает развязка, от животрепещущей звуковой волны содрогаются синие солнца.

Медленно Изольда поворачивается и идет обратно в кабину. Припадает к груди Тристана, крохотный моторчик в ее сердце совершает последний оборот и замирает. Угасающим сознанием Изольда улавливает оркестровые мотивы своего колдовства, томлений. Постепенно музыка стихает...

Занавес.

Если вам случалось жить в маленьком городке, вы наверняка встречали Френсиса Пфлюгера и даже посылали его за небесными крюками, разводными ключами с левой резьбой или ведром пара, а потом громко хохотали бедняге вслед, когда тот спешил исполнить порученное. Испокон веков Френсисы Пфлюгеры служили для забавы и потехи бесчисленным поколениям людей.

В нашей истории речь пойдет о Френсисе Пфлюгере, который жил в городишке под названием Пастораль, в придачу к тому, что все считали его местным идиотом, он слыл еще и местным изобретателем. Эти два практически несовместимых качества делали Френсиса вдвойне забавным. Разве можно в нашу прогрессивную эпоху электрических консервных ножей и компактных тостеров, без улыбки пройти мимо косоглазого, зубастого чудака, собирающего у себя в подвале машины Голдберга[15]? Правда, наш Френсис Пфлюгер собирал свои изобретения не в подвале, а на кухне, но в остальном не изменял лучшим традициям Руба Голдберга. Возьмем, к примеру, его нынешнюю модель. Воплощение несуразицы на кухонном столе. В центре прозрачной сферы, похожей на перевернутый аквариум для золотой рыбки, висит нечто, сильно напоминающее золотую рыбку, но определенно ею не являющееся. Оно светится и, по мере того как Пфлюгер добавляет новые детали, разгорается все ярче и ярче, так что в конце концов изобретателю приходится нацепить солнцезащитные очки. На календаре – 1 апреля 1962 года. День дурака.