Продукт (СИ) - "Sutcliffe" - Страница 66

А робот тем временем, приземлился на горизонтальную поверхность каменного наличника и замаршировал вверх по стеклу. Шторы в кабинете провоста были задернуты несколько небрежно, отчего посередине осталась довольно широкая щель, через которую проникал наружу теплый свет зажженной антикварной люстры – концессионеры, определенно, даже не задумывались о вероятности столь беспардонного промышленного шпионажа. Йорн направил свой марсоход к просвету между гардинами, одновременно настраивая чувствительность микрофона, потом отрегулировал резкость в объективе. Камера робота зафиксировала украшенную громоздкой резьбой ножку стола из мореного дуба, штанину, подтянутый серый носок и желтовато-бежевый ботинок Питера Югенда. Кроме того, в поле зрения на секунду мелькнуло коленопреклоненное кожаное тело, но существо тут же убралось прочь, словно выдрессированный пес, едва Югенд негромко что-то буркнул.

«… Нет, Люк, можете вовсе не беспокоиться: у него удалены голосовые связки, так что орать не сможет при всем желании. В остальном, как вы специфицировали в своих предпочтениях: мальчик с двумя тренированными дырочками, не считая усердного ротика и ловкого язычка…»

– Мне тоже Наставник, когда сильно ругался, говорил, что может… ну… женский орган сделать… – зашуршал над ухом шепот Сёрэна. – У нас троим из мелких так сделали. Мне прямо очень было страшно, что меня тоже выберут.

– Сёрэн, драгоценный мой, я все понимаю, но тебя не затруднило бы воздержаться покамест от комментариев? – ответил Йорн, поворачиваясь к мальчику. Из прорези маски в темноте на него смотрели два блестящих серых глаза с длинными темными ресницами, в которых играли блики ночных прожекторов Кингз Колледжа. – Что у вас за фантасмагория творилась, я достаточно живо могу вообразить.

– Простите, сэр. Мне просто иногда очень хочется рассказать… Я даже не знаю, зачем я это… Извините, пожалуйста, – взгляд серых глаз в смущении опустился долу.

– Природу твоего желание я вполне постигаю, просто не забывай, что мы сидим не в кафешке на летней террасе. Дома пообсуждаем, а сейчас лучше посматривай вокруг.

«… А сколько ему лет, если позволите спросить?»

«…Вас что-то смущает, господин ван Хоффен?..»

«…Нет, что вы, это большая удача для меня получить разрешение. Очень неожиданно и приятно…»

«…Ну, тогда и не беспокойтесь по этому поводу. В плане функционала никаких ограничений. Просто не забывайте ему давать препараты по схеме…»

«… Вы знаете… во время нашего прошлого разговора я думал, что, ввиду всем известных обстоятельств, то, чем я с вами поделился, так и останется лишь разговором… Я вовсе не рассчитывал, что вы воспримете мое пожелание всерьез…»

«…А вы сами-то его воспринимаете всерьез, господин ван Хоффен?..»

«…Безусловно, господин Югенд, безусловно!..»

«…А то ведь, знаете, любой плебей, коли вывести его на разговор без купюр, не отказался бы от собственного раба для половых утех. Но если его огорошить вот так, он же от страха обгадится…»

«…Но… я правильно понимаю, что тут никакой особой ответственности, кроме секретности?..»

«…Нет, всю ответственность несете только перед самим собой, как почти представитель Системы. Ну, сами понимаете, что некоторая степень секретности должна быть обеспечена, в ваших же интересах. А так, хоть в кладовке его запирайте…»

«… Для меня это очень много значит, сэр…»

– По-моему, голову он бедному мужику морочит, – прошептал Йорн Сёрэну, касаясь виртуального джойстика и снова перемещая «муху». – Они своих марионеточных президентов-то в Систему не пускают, при чем тут ван Хоффен?

– Мне кажется у него голос… ненатуральный, – проговорил мальчик. – Хозяин так с некоторыми гостями разговаривает… с такими же… ну, как вот этот.

– Как ван Хоффен? Длинный?

– Да. С такими… которые подлизываются, но думают, что это не видно. Меня Наставник ругал, если я начинал подлизываться.

– А ты подлизывался? – Йорн взглянул на юного ракшаса.

– Ну, когда маленький… Просто не знаешь еще, что от тебя хотят, – прошептал Сёрэн. – Они сложное всякое требовали по этикету.

– Например?

– Ну, чтобы с гостями вел себя так, чтобы им было приятно, но чтобы они всегда помнили, что ты – не их. И чтобы Хозяин всегда видел, что для тебя… для меня, то есть… не для вас, сэр…

– Я понял, Сор. Зачем ты рдеешь, как пион?

– Оно само, наверное… Я вас на «ты» не называю, вы только не подумайте. Я про себя.

– Я понял, не нервничай.

– Извините… В общем, чтобы Хозяин не сомневался, что только он для меня хозяин. Просто там некоторых мелких заранее на продажу готовили, им как раз сделали операцию. А меня Хозяин хотел себе… хотя не знаю, зачем я ему, если у него Арен. Но он хотел, чтобы я был… как бы это сказать… Ну, по-настоящему ему в глаза смотрел.

– Преданно, что ли?

– Да, наверное.

Черт…Надо бы послушать, о чем дальше говорит представитель Системы с недо-представителем, но упустить случай задать мучавший его вопрос Йорн не мог.

– А ты был ему предан, Сёрэн?

– Да, сэр. Но сейчас… У меня очень странное чувство, я даже не знаю, это вообще нормально?

– Что именно?

«…Скажите, а, все-таки, зачем вам эта игрушка, господин ван Хоффен?..»

«…Хм… А зачем такая игрушка каждому человеку системы?..»

– У меня чувство, будто я спал, и вдруг проснулся. Даже вот так: будто мне снилось, что меня бьют, я проснулся и вижу, что я весь в синяках… от ремня такие полосы остаются, если Наставник хочет, чтобы остались – он может и без следов отодрать. В общем, как будто я весь в синяках, но я понимаю, что мне только снилось, что меня отодрали. И я не понимаю, откуда они у меня на самом деле. Синяки самые настоящие, а били меня во сне. Как такое может быть? – Сёрэн опять начал распаляться и перешел с шепота на довольно громкий разговор. – И я как будто всю жизнь спал, ничего, кроме снов не видел, умею только то, что я научился делать во сне, но я совсем не тот, кем был во сне. Во сне же часто человек какой-то странный и глупый становится, мне вот тут приснилось, что я на петухе катаюсь – бред же… И вот я был такой, а сейчас я нормальный и не понимаю, как можно было быть таким ненормальным, но я нормальным пробыл только три недели.

– Так по отношению к Джеку ты что чувствуешь? – прервал мальчика Йорн. Он видел, что у Сёрэна переполнен котел его собственного «я», и пацан не знает, как стравить давление, поэтому рассказывает все, что кипит у него в мозгу, не отвечая на заданный вопрос.

– Пустоту, сэр. Как будто он был самым главным в моей жизни, а потом раз, и исчез. И осталась огромная дыра, но она меня не беспокоит. Мне просто странно, что… – мальчик вдруг зажмурился и замолчал.

– Что?

– Что я вот так важных людей забываю. Был – и нет. Я не хочу, чтобы вот так было… ну… с Госпожой или с вами.

– Ты же все время вспоминаешь про Джека.

– Это больше, как фильм…

– …Ужасов…

– Вы ведь хорошо помните брата Хозяина? – внезапно спросил Сёрэн. – Почему вы его убили, сэр? Чтобы о нем не вспоминать?

– Потому что иначе он бы меня не отпустил никогда и не оставил в покое. Внутренне в том числе. Черт! Вот только меня еще не хватало сейчас обсуждать… Все, заткнулись оба!

«… Вы понимаете: банальная истина, но подписывать бумажки с приказами – это совсем не то же самое, что физически соприкоснуться с тем, кого вы бумажкой лишаете личности, прав и свободы. У любого талантливого, амбициозного, энергичного сотрудника из плебса есть всегда один непреодолимый недостаток – это воспитание, как вы понимаете. Вы понимаете, что очень редко делаются исключения, поскольку полностью переделать человека невозможно, это всегда невидимая стеклянная стена или потолок, если угодно – как иностранный язык, если его выучить позже определенного возраста. Все равно серьезной поэзии еще ни один человек на иностранном языке не написал. Но хорошая новость в том, что, коллеги интересуются, насколько далеко вы сможете зайти. Вы ведь понимаете, о чем я?..»