Отдельный танковый (СИ) - Берг Александр Анатольевич - Страница 36

Остаток дня также прошел в вялой перестрелке, в основном ружейно-пулеметной. Противник продолжил подвод своих войск к линии соприкосновения, а ночью четыре РДГ, соединившись в два отряда, нанесли удар по немецким 170 миллиметровым гаубицам. В час ночи, после смены караула, диверсанты тихо сняли часовых и приступили к минированию гаубиц и складов с боеприпасами. В каждом дивизионе было по 8 орудий. Под каждое орудие положили по три фугасных 68 килограммовых снаряда и в качестве детонатора по 100 граммовой тротиловой шашке с бикфордовым шнуром. Шнур был отмерян на десять минут горения, чтобы РДГ успели отойти на безопасное расстояние. В половине второго обе группы подожгли шашки и побежали прочь. Самым последним подожгли шнур в складе боепитания. Сначала должны были взорваться орудия, так как если первым рванет склад, то существовала опасность, что ударная волна от взрыва отбросит сложенные под орудиями снаряды в сторону и гаубицы уцелеют. Время для обоих групп было синхронизировано, это было сделано для того, что бы оба немецких дивизиона взлетели на воздух одновременно. Они располагались на расстоянии пяти километров друг от друга, и в случае если будет разница по времени между взрывами, то была большая вероятность того, что подрыв второго дивизиона будет сорван. Пять километров не такое большое расстояние, а подрыв склада снарядов разбудит всех на довольно большом расстоянии и тогда солдаты второго дивизиона сразу заметят и отсутствие часовых, и горящие бикфордовы шнуры под гаубицами. Без двадцати два рвануло, с начало в одном месте, а буквально спустя минуту раздался двойной взрыв, и спустя еще одну минуту третий. Из-за погрешностей в горении бикфордова шнура, подрыв орудий второго дивизиона совпал со взрывом склада боеприпасов первого, а затем взорвался и склад второго дивизиона. Шестнадцать тяжелых дальнобойных гаубиц противника были уничтожены, а РДГ снова разделились и растворились в белорусских лесах.

8 июля, 1941 года, Смолевичи, штаб Гудериана.

Наставший новый день не принес ничего хорошего. Ночью русскими диверсантами был уничтожен полк 17 сантиметровых гаубиц, все 18 орудий были уничтожены, так же как и большая часть их расчетов. Других таких же дальнобойных орудий в распоряжении Гудериана больше не было и навряд ли он сможет получить новые, а других таких дальнобойных орудий у него больше не было. (Поставка в войска гаубиц 17 cm K.Mrs.Laf была начата только в январе 1941 года, и на данный момент их было не больше 90 экземпляров на весь фронт (91 орудие за 1941 год), а всего за годы войны их было выпущено 338 экземпляров.) Попытка ворваться в Минск с ходу тоже провалилась, русские обрушили на них шквал огня, штурмующие части понесли огромные потери, сгорело больше 40 танков, а также контрбатарейным огнем было уничтожено больше половины гаубиц. И на фоне всего этого он должен был в оставшиеся 4 дня захватить Минск, приказ фон Бока был невыполним.

-Господин генерал-полковник, — Раздался голос начальника разведки. — Получены первые данные о русском командующем. Оберст Маркофф на начало войны был обычным гауптманом, командиром отдельного танкового подразделения, потом он исчез со своим подразделением и снова объявился уже под Брестом, когда разгромил штаб 45-ой пехотной дивизии генерал-майора Фрица Шлипера, которая вела штурм Брестской крепости, и уничтожил в Тереспеле две тяжелые самоходные мортиры «Карл». На время деблокировав Брестскую крепость, он вывел из неё остатки гарнизона, после чего ударил на Минск и захватил его. Освободив большое количество пленных, он стал укрепляться в городе. Предварительные данные показывают, что это умелый, непредсказуемый и очень опасный противник.

-Спасибо Фридрих.

Гудериан задумался, этот Маркофф кардинально отличался от русских командиров, он не лез напролом в атаку, судя по всему, уделял снабжению своих войск большое внимание и активно использовал разведку и диверсантов. Чего только стоило уничтожение дивизиона 17 сантиметровых гаубиц, а контрбатарейная борьба, раньше русские не показывали такого успеха в ней. Ждать ещё четыре дня, а смысл. Минск он за это время всё равно не возьмёт. Скрепя сердце Гудериан позвонил фон Боку.

-Ваше превосходительство, к моему огромному сожалению, выполнить ваш приказ за озвученное время абсолютно не возможно. Русскими командует довольно умелый и удачливый офицер, а потому нам предстоит серьёзная осада. Пока у русских не закончится продовольствие и боеприпасы, мы не сможем взять Минск.

-Гудериан! Вы сошли сума! Это приказ фюрера!

-Я сожалею, но у русских большое количество тяжелых орудий и много танков, не считая полевые орудия и минометы и около 100 тысяч войск при большом количестве боеприпасов и продовольствия. Нам понадобится минимум тройное или четверное превосходство в войсках и тяжелом вооружении. Русские встали в оборону, а вы уже видели, как не просто их выбить из хороших укреплений, а тут у них всего в достатке и умный командир. Мы не сможем взять Минск с наскока, ни кто не сможет.

-Но ведь мы его уже раз взяли!

-Да взяли, но тогда у них не было такого количества тяжелого вооружения и главное толкового командующего. Нам остаётся только планомерная осада города, другой возможности уничтожить окопавшихся там русских, у нас нет.

-Что вы уже предприняли для выполнения приказа фюрера.

-Провели разведку боем и пробный штурм.

-И каковы результаты?

-Плачевные, потеряны в общей сложности танковый полк и большое количество гаубиц, в том числе и единственный дивизион тяжелых 17 сантиметровых орудий. Их ночью уничтожили русские диверсанты, а остальные орудия потеряны в контрбатарейной борьбе. Используя своё численное преимущество русские бросали на каждую нашу батарею по 3–4 своих, а при таких раскладах ни какая выучка нам не поможет. Остаётся только долгая и планомерная осада.

-Фюрер будет в ярости!

-Понимаю, но ничего другого я сделать не могу, да и ни кто другой тоже не сможет. Только если большевики допустят ошибку, то мы сможем взять Минск в ближайшее время, но что-то мне подсказывает, что русский командующий эту ошибку не допустит.

Тягостный для обоих военачальников разговор закончился, но вот его последствия пока были неизвестны. Всё зависело от реакции фюрера на невыполнение его приказа пускай и по объективной причине. Если для Гудериана на время неприятные разговоры закончились, то для фон Бока нет, ему ещё предстоял разговор с фюрером и судя по всему он будет тяжелый. Разговор с фюрером состоялся вечером, и он действительно вышел очень тяжелым. Гитлер был в ярости из-за того, что план «Барбаросса» оказался под угрозой срыва потому что отбитый русскими назад Минск нарушал всю логистику, а русские войска угрожали нанесением в любой момент удара в тыл армиям группы «Центр». В голове фон Бока до сих пор стояли последние слова фюрера — Я даю вам еще две недели, слышите меня фон Бок, две недели и ни дня больше! Скрепя сердце фон Бок распорядился отправить абсолютно все резервы Гудериану, а также снять с фронта 5-тый, 8-ой и 20-тый армейские корпуса из состава 9-ой полевой армии генерал-полковника Адольфа Штрауса. Всё это крайне негативно сказывалось на темпах наступления. Мало того, что в войсках уже начал намечаться недостаток боеприпасов, топлива и продуктов, впрочем, продукты можно было реквизировать у русских, так угроза удара со стороны Минска оставалась. Хотя если разобраться, то судя по всему именно сейчас удара из Минска можно было не ожидать. Судя по всему русские пока не собирались оставлять город, но могли сделать это в любой момент и когда это будет неизвестно, а три снятых с линии фронта корпуса, это 9 пехотных дивизий. Пока шло накопление войск Минск стали подвергать интенсивным бомбежкам. Проблема была в недостатке самолетов. Русские во время своего короткого, но как оказалось очень результативного рейда полностью уничтожили несколько аэродромов, вместе со всем персоналом и техникой и теперь авиации не хватало на работу по Минску и фронтовым заявкам. И это еще с учетом того, что у русских оказалось слишком много зенитной артиллерии, в том числе и захваченных ими немецких зениток, так что бомбить приходилось с высоты, что бы избежать огня малокалиберных зениток, поэтому точность бомбометания была посредственной.