Отпуск на всю жизнь (СИ) - "Генрих" - Страница 22

И сейчас этот немытый перец меня бесит. С первых минут общения. До точки кипения я давно дошла, сейчас давлю копящиеся пузырьки, но вот-вот взорвусь. Удерживает только одна идея. И я её использую!

Внешне он ничего. Как тот Иванушка-дурачок из сказки. Накормить, причесать, помыть в трёх водах, приодеть и можно какую-нибудь провинциальную принцессу засватать. Только быстро, пока не раскусила. Вихраст, симпатичен, глаза умные. Телосложение не ахти, но до гордого звания тщедушного не дотягивает.

А бесит по простой причине. Об элементарных правилах приличия никакого представления. Хотя нет, скорее всего, просто игнорирует. Не может человек даже в его пятнадцатилетнем возрасте не знать, что даме, пришедшей в гости, надо хотя бы стул предложить. Затем чаем угостить. Хотя бы. Еду мы сами принесли, на всех хватит. Ни-че-го! Унёс сумку на кухню, нас туда не пустил. Мне заходить туда не надо, я и так знаю, что там.

Комната. Я огляделась, потом мне стоять надоело, скидываю какой-то хлам с кушетки прямо на пол и осторожно усаживаюсь. Сашок хотел что-то сказать, но передумал, когда напоролся на мой взгляд. Бардака от моего жеста больше не становится, скинутый хлам ложится вторым слоем на уже лежащий на полу.

По делу он объяснял, надо признать, достаточно толково. Да и наглядными пособиями, как-то: дисководы, какие-то платы, плоские кабельные шлейфы, завалена вся комната. Плюс к этому стоит отдельно системный блок (о, какие мудрёные слова я теперь знаю!) со снятой верхней панелью. Старую модель компьютера он на запчасти пустил. Смотри – не хочу.

Отсортировали литературу.

– На руки могу дать не всё, – категорично изрекает хозяин окружающего нас хаоса.

Разберёмся. Не даст он…

Через десять минут всё рассортировано на три кучки, две побольше, третья всего из двух книг и брошюрки.

– Вот это – хлам, – показываю на одну из больших, – Можно выбросить, можно в библиотеку сдать. Для начальной школы сойдёт.

– Вот это можно почитать. Через страницу, но можно, – указываю на вторую большую.

– Их можешь взять, – соглашается Сашок, – С отдачей.

– Вот, – показываю на самую маленькую стопу, – золотой фонд. Они мне нужны.

– Не дам! – Сашок категоричен, – Здесь читай, с собой не дам.

Затем срывается и уходит. Возвращается с половиной моего пирога на газетке. А тарелку не мог взять?

Пока он ходил туда-сюда, запрягаю Сергея переписать всю литературу. Потом пройдусь по книжным местам. И вот он пишет на табуретке, притулившись прямо на полу.

И вот тут я взрываюсь. Сразу после вопроса о мытье рук. И одновременно успокаиваюсь. Такой вот контролируемый направленный взрыв.

– Серёжа, посмотри на него, – Сергей бросил короткий взгляд и отмахнулся, мол, знаю я!

– Нет, ты посмотри внимательно на его руки, – я настойчива, и от моего тона Сашок ёжится.

Сергей послушно смотрит, переводит вопросительный взгляд на меня.

– Вот представь. Он заходит в туалет, брызгает в унитаз, потом чешет разные места и уходит. Рук не моет. Не моет ведь?

Сергей молчит, но в его взгляде красноречивая уверенность.

– По большому сходит, тоже не моет, – а вот теперь удар! – Ты заметил коричневые следы у него на руках? И под ногтями ночь безлунная. А ты с ним за руку здоровался.

– Чего?! – Сашок страшно возмущается, но руки прячет. Сергей подскакивает и срывается за дверь.

Я молча смотрю на Сашка, глаза наливаются бешенством. Тот старается на меня не смотреть. Сейчас ты мне ответишь за всё! Катрина встаёт на тропу войны и Дана вздыхает с облегчением, она оказалась жуткой чистюлей. И правильно! Это мы с нашим непробиваемым иммунитетом можем есть с земли. Людям такое противопоказано. Поэтому повышенная брезгливость Даны никогда не встречала противодействия с моей стороны. Я молча жду. Ага, дождалась!

– Доел? Поднимайся, пошли.

– Куда? – он пробует ершиться, он у себя дома. Так ему чудится.

Я открываю дверь, показываю головой.

– Зачем? – сидит упрямый паршивец.

– Быстро-о-о!!! – от моего визга звенят стёкла в окнах. И Сашок испуганной мышкой порскает в дверь. Я знаю один секрет, который является тайной для подавляющего большинства людей. Просто со стороны виднее. Женский визг – мощнейшее средство воздействия на мужчин. Противостоять может жалкий процент тренированных особей. Таких, как Сашок, можно гонять пачками.

Серёжа, кстати, тоже не появляется. Возможно, мой крик его тоже спугнул.

Наши пути сходятся на кухне. Там и выясняется, что случилось с Сергеем. Он приходит на кухню помыть руки и застывает. Воспользоваться краном он не может, мойка до самого носика крана завалена грязной посудой. Большей частью с уже присохшими следами. Соседний стол тоже завален грязной утварью, в основном чашками. На обеденном столе места тоже нет. Эта картина настолько потрясла воображение Сергея, что он залип.

Я посмотрела на него поближе, машу рукой перед глазами. Он медленно поворачивает ко мне лицо. Для верности щипаю его за руку. Вроде отмер. Я его понимаю, кухонный пейзаж это иллюстрация для слова «звиздец».

– Ну и чо?! – вдруг задиристо заявляет Сашок, – Со своим уставом в чужой монастырь не лезут, между прочим.

Забегая вперёд, скажу, что это была его последняя попытка защитить свой суверенитет и независимость. Сначала короткий шелест от движения моей руки, потом радующий моё сердце своей звонкостью и глубиной звука шлепок, короткий стон и возмущённый вопль. Держи прорвавшийся пузырёк из моей кипящей злобой души.

– Ты чего?!

Очнувшийся Сергей моментально прижимает Сашка к стене. Одной рукой. Конечно, он не такой мощный, как Егор, но тот же двухпудовик раз двенадцать выжмет.

– Объясни ему, с кем он имеет дело и что с ним будет, если он разозлит меня ещё раз.

Сергей что-то шепчет тому на ухо. Выражение лица Сашка меняется с уровня «Да иди ты!» до испуга.

– А теперь я тебе объясню, – у меня тоже есть что сказать, – Вернее, спрошу. Что ты там про устав вякнул? Ты хочешь сказать, что вот это всё тебе оставили твои родители?

Описываю рукой круговое движение.

– А ты прилагаешь героические усилия, чтобы поддержать статус-кво?

Сергей на мои слова хохотнул. Сашок поникает, его карта бита. Попытка заявить свои права провалена.

– Да твои родители нам спасибо скажут, если мы тебя за это до полусмерти изобьём. А мы это сделаем, если ты ещё хоть раз вякнешь. Уяснил?!

Дожидаюсь унылого кивка и приступаю к работе. А объём предстоит гигантский. Открываю дверцу под мойкой, увиденный натюрморт не удивляет. Ведро давно переполнено, из него всё вываливается и в последние дни Сашок, видимо, просто кидал мусор в кучу.

– Пакеты, – я умею быть лаконичной, – Сергей, помогай.

Ведро вытащено, Серёга держит полиэтиленовый пакет с ручками, их целая куча лежит в углу.

– Выгребай, – киваю Сашку на кучу мусора, тот смотрит озадаченно.

– Хочешь посмешить меня и сказать, что брезгуешь? Это мусор должен пугаться твоих рук.

Сергей издаёт смешок, Сашок со вздохом приступает. Пакет наполнен, в ход идёт второй.

– Теперь в комнату, выгребайте оттуда. Приду потом, проверю.

Пока они возятся, осматриваю всё и намечаю примерный план работ. План дерзок и амбициозен: сделать хоть что-то. Иду на невнятный зов в комнату, не задерживаясь, прохожу к кровати, отодвигаю и ухожу. Там обнажаются завалы мусора.

– Из-под шкафа тоже вычищайте.

Я на кухне. Посуду сразу отмыть не удастся. Всё присохло. Беру большую кастрюлю, складываю туда тарелки, вторую тоже доверху. Когда парни приволакивают полные пакеты, на столах стоит пять кастрюль, заполненных грязной посудой. Кстати, чистой посуды не было совсем. Вот почему Сашок ел с газетки. Придурок!

Сашка отряжаем выносить мусор. Сергей помогает мне, некоторые кастрюли чересчур велики. Плещу в кастрюлю моющего средства, заливаю горячей водой, Сергей ставит на стол полную и в мойку сухую, с которой делаю то же самое. Всё, пусть отмокает.