Отпуск на всю жизнь (СИ) - "Генрих" - Страница 21

– Я пробовал научить Юлию, – рассказывает мужчина, – Ей не зашло почему-то. Мамина дочка. Был бы сын…

– А что мешает? У Ханны какие-то проблемы со здоровьем?

Владимир Стефанович так удивился, что промахивается. Первый раз такое вижу.

– Действительно. А что нам мешает? Ей всего тридцать шесть…

Через пару часов нас силой вытаскивают из помещения. Объединёнными усилиями Ханны и Юлии. Они тащат меня в сауну. Ужин по такому случаю перенесён. На полный желудок в баню ходить нельзя, так они сказали.

У-ф-ф-ф! Это что такое, раздери меня на части?! Выскакиваю через минуту. Хватаю ртом воздух, за мной с хохотом вываливается Юлька, тряся налитой грудью.

До сих пор я считала, что баня это помывка горячей водой в тёплом помещении. В тёплом! А не в таком, где можно цыплят коптить!

– Облейся холодной водой, замёрзни и снова заходи, – уговаривает меня Юля, – Мы сейчас убавим, я не знала, что ты не привычна. Только волосы не мочи.

Вздыхаю, выполняю указания, и когда кожа от прохлады идёт пупырышками, с опаской захожу. Всё равно жарко, но сейчас терпимее. Юля объясняет, Ханна смеётся.

– Надо чуть-чуть потерпеть, когда начнёшь потеть, сразу станет легче. Очень полезно для тренировки кожи и многих органов.

Тренировка это я понимаю. Так бы сразу и сказали. Сижу, терплю, обливаюсь потом. Поглядываю на Ханну. Я не мужчина и то понимаю, насколько она красива.

– Ханна, я раньше думала, что моя мачеха самая красивая из знакомых женщин. А теперь и не знаю…

– Спасибо, Даночка, – в копилку моей репутации падает ещё одна весомая монета. Зато Юля со смешной ревностью косится на маму.

– Ты, Юль, к женщинам пока не относишься. У тебя всё впереди.

За разговорами не замечаешь жары. А потом притерпелась.

Понимаю весь смысл, когда мы, сияющие чистотой, и, источая вокруг себя выходящий жар, покидаем сауну. Тело испытывает какую-то необычную лёгкость, появляется ощущение, что можно не дышать, воздух заходит через кожу. Ага, вот в чём смысл!

В предбаннике, ещё в простынях, по чашке чая, поболтать полчаса и на выход. От разгулявшегося аппетита ужин кажется неимоверно вкусным. Заторможу-ка я здесь на пару дней…

29 марта, воскресенье.

Время 17:15.

О, наконец-то я дома! Как там говорится? В гостях хорошо, а дома всегда лучше. И даже монстр у меня на столе не так угнетает, как раньше.

Если бы за мной не приехал папахен, меня бы и сегодня не отпустили. Владимир Стефанович поставил мне всё-таки удар и закрепил за мной именную киянку. Затянуть моего отца в бильярдные сети не удалось, я его вовремя предупредила. Хм-м… в этом доме меня теперь будут всегда ждать с нетерпением. И даже особого рода вожделением.

А с монстром надо что-то делать. И я не знаю, с какого конца к нему подступиться. Если чего-то не знаешь сама, то что надо делать? Надо найти того, кто знает и запрячь его. Одного знающего я нашла сразу, это папахен. Как включить и запустить «оболочку», – так он её назвал, – он показал. Рассказал основные понятия. Но многого он не знает, хотя его корпорация как раз и занимается выпуском комплектующих для этих монстров. В том числе.

Нужен ещё кто-то, кто уже имел дело с этими новомодными игрушками. И таких знакомых у меня нет. Поэтому применяем ещё одно правило: «Если не можешь найти того, кто тебе нужен – найди того, кто может найти». Где мой листок с номерами телефонов Сергея и Егора?

– Здравствуйте, мне бы Сергея, – то, что снял трубку не он, сразу понятно. Голос женский. В трубку слышу доносящийся голос: «Серёжа! К телефону, тебя девочка спрашивает!». И когда уже появляется мой клеврет, сбоку любопытствующее: «Что за девочка? Красивая? Твоя девушка?».

Через пять минут телохранитель озадачен. Но выцыганил таки у меня мой номер. Ссылаясь на то, что ему надо позвонить, когда просьба будет исполнена. Ладно, пусть. Держать на безопасном расстоянии кавалеров мы тоже умеем.

– (А как?)

– (Смотри и учись), – я всё меньше и меньше на неё внимания обращаю, хотя иногда она мне прямо в ухо дышит, условно говоря.

На другом конце линии.

– Х-х-а-а! – торжествующе выкрикивает крепкий парень. Военная хитрость удалась. Ну, как хитрость? Договариваться-то всё равно надо! Нужный человек есть, как не быть. И даже в пределах доступа, довольно популярная личность в узких и брутальных мужских кругах.

Отмахнувшись от матери, которой вынь да положь подробный отчёт со всеми ТТХ о прекрасной незнакомке, набирает номер.

– Привет, Сашок. Как жизнь, как вообще всё? О, да ты робинзонишь? Чего? Родаков неделю нет? Ты ж сдохнешь, я ж тебя знаю…

Короче, даже договариваться не пришлось. Этот разгильдяйский перец нуждается в постоянном присмотре. Родители, небось, от полного отчаяния уехали отдыхать без него. Тот же метод, что и при швырянии в воду не умеющего плавать.

– Что за «родаки» такие? – возмущается матушка, – Ты нас тоже так называешь?

– А чо такого? Мам, это просто сленг! Нет, я только чужих так называю. А чо, имею право! Они ж не мои родители! – кое-как отбившись от матери, снова набирает номер. По уму, надо бы взять паузу, но помощь почти другу требуется безотлагательно.

Квартира Даны.

– Так быстро? – удивляюсь я, – Развёл меня, да?

Ага, как же? Нет, отмазался технично, но именно, что отмазался. Хитрец! И озадачил уже меня. Тот перец – профи, который мне нужен. Любит поесть, а родители в отъезде.

– Короче, Дана. С тебя что-нибудь вкусненькое, и он у тебя в кармане. И лучше завтра. А то, как бы с голоду не помер.

– Хм-м, а он – нормальный?

– Абсолютно! Только двинутый на компьютерах.

Абсолютно нормальный, только двинутый, какая прелесть. Ладно, разберёмся.

– Пирожки подойдут?

– С чем?

– А с чем надо?

– Точно не знаю, что он больше любит, но, наверное, с мясом будет лучше всего.

Да, это лишний вопрос. Подсунь любому мужчине что-нибудь мясное, не ошибёшься.

– Ладно. Разберёмся. Но тогда не раньше обеда. Пирожки ещё приготовить надо.

О, меня уже на ужин зовут.

– Завтра поедем по магазинам, – распоряжается мачеха, – давно надо с твоим гардеробом разобраться. Ходишь, как шлёндра.

– Завтра не получится, м-м-в-а-х, – жую вкуснейший плов, который сама Эльвира презрительно называет рисовой кашей. Казан ей нужен для настоящего.

– Завтра у меня срочное дело образовалось, – объясняю нахмурившейся мачехе, – Не смотри на меня так, магазины никуда не убегут, а там хороший человек пропадает.

Главную задачу излагаю во время чая.

– А не подождёт твой голодающий? – недовольна мачеха помехам её планов.

– Полагаю, не умрёт. Но беспокойство за него отравит удовольствие от покупок и заставит спешить. А это недопустимо в таком важном деле.

Отец пренебрежительно хмыкнул, мы с мачехой посмотрели на него одновременно и с одинаковым выражением на лицах: «Чтоб ты понимал, примитивное создание!». Мачеха мои доводы, особенно последний, принимает, но пытается взбрыкнуть.

– Тогда всё сама…

– Эльвира, ты с ума сошла? Я, конечно, сделаю нечто условно съедобное, но разве с тобой сравнюсь? Ну, хорошо-хорошо. Я приготовлю, но скажу, что это твоя стряпня.

– Мерзавка рыжая…

Папа мелко и как-то гадко хихикает. Я его поддерживаю таким же глумливым смешком.

Квартира Сашка Пистимеева.

30 марта, понедельник, время 12:30.

– Ты руки помыл? – я стараюсь изо всех сил, но мой вопрос всё равно дышит угрозой. Дана внутри вообще бьётся в натуральной истерике. С трудом её удерживаю. Я! Её! С трудом удерживаю!

Да не, всё объясняется элементарно. Ясно сознаю, что Дана абсолютно права, поэтому и.

Сашок глядит на меня с огромным недоумением: «Какие руки? Зачем помыл? Девочка, ты чего?». Он жрёт, именно жрёт руками, мой пирог прямо в своей комнате. Кажется, он руками и отломил половину. Вот гнида! Я ему четыре больших пирога принесла, два с капустой, два с мясом. Всё утро с мачехой ударно трудились. Себя, конечно, не забыли. Когда я уходила, мачеха ещё четыре в духовку завела. Задуманные изначально пирожки эволюционировали в пироги под давлением рациональных соображений. Их быстрее и проще делать.