Прощай, Лоэнгрин! (СИ) - "Voloma" - Страница 78

И пусть тесно, жарко и неудобно на этом старом диване, пусть Пекос чешется сколько угодно, и угрызения совести подавятся своими доводами. Как же приятно впервые за долгое время ощутить себя обыкновенной женщиной. В голове замолкли все песни, оставив лучший звук — тишину.

— Аврора, спи. Еще пара движений и я снова затащу тебя в душ, — сонно прошептал Керо, целуя меня в макушку.

Он по-хозяйски забросил на меня ногу, немного сполз с подушки и уткнулся носом в мне в волосы.

Я не стала возражать, тем более, что спокойной жизни мне оставалось часов двенадцать… Не больше!

Чтобы насладиться лучшими видами города, мы со Сью наотрез отказались брать кэб, и, нацепив солнцезащитный очки на нос, тряслись на втором этаже высокого красного автобуса, коими славился Лондон. Погожий день, радовал легким ветерком, в желудке почти переварился омлет, который приготовил Керо и черный кофе. Так что нервы, под гнетом обильной трапезы, еще не начали симфонический концерт. Судя по всему, только-только начиналась унылая, разноголосая настройка «инструментов». Меня периодически била мелкая дрожь, из-за чего то начинали дрожать руки, то прошибал пот. Сью, мрачнее тучи, сидела рядом и упорно смотрела себе под ноги.

Кажется, наша идиллия с Керо ее серьезно раздражала.

Ох, как я ее понимаю!

Сама недавно была в рядах недовольных, если рядом наблюдалась влюбленная парочка, с блюдцем розовых соплей.

Керо делал вид, что не замечает безмолвной волны негодования, которая исходила от моей тетки, но вел себя в рамках приличий. Я же себе позволила закинуть ему руку за спину и там, где мои пальцы были сокрыты от любопытных глаз, нежно поглаживала Керо.

А когда пальцы замирали, он наклонялся ко мне, и тихо просил: «Еще!»

Допивая кофе около окна, я быстро набрала сообщение своему Лондонскому поверенному, который занимался делами агентства по найму персонала и дала задание, чтобы он узнал, не требуются ли работники в дом по адресу Графтон-сквер.

Наш путь лежал на Тулей Стрит, расположенную на южном берегу Темзы, в Лондон Бридж Хоспитал. В моем сознании сложилась милая картинка с зелеными кронами деревьев и коротко стриженными, сбитыми газонами. Но на деле — это было архитектурно скупое здание в шесть этажей высотой, где только первый и последний этаж были выкрашены белой краской, а многочисленные окна были утоплены между густым рядом колонн.

Мы заявились на десять минут раньше, как и было положено у англичан. Никакой вычурности внутренней обстановки, длиннющие прямые коридоры, с одной стороны уставленные стульями для посетителей, кое-где были разбросаны автоматы с водой, шоколадками и жвачкой.

Профессор Уичет самолично вышел нас встретить. Приятного вида мужчина, спортивного телосложения, с размытым возрастом, о котором говорят «за пятьдесят». Он едва ли не благоговейно пожал руку Керо и быстро переключил внимание на меня и Сью, предложив пройти в кабинет. Дверь захлопнулась на нами с невероятно громким хлопком.

Хотя, может быть, это все мои нервы.

— Итак, Сьюзан, как я понимаю, это твоя….

— «Племянница», — Сью сделала короткий жест, и я перевела.

Профессор пару раз многозначительно моргнул, проглотив комментарии и вопросы.

— Отлично! Вы принесли данные обследований?

— Разумеется, — я передала папку со снимка МРТ, анализами и заключениями врачей всех мастей и направлений.

— Прекрасно! Если позволите, мне нужны только снимки. Ага, вот они! Так, значит, наружное и среднее ухо у тебя, Сьюзан, абсолютно сформированы и здоровы. Диагноз — сенсо-невральная тугоухость. Значит, сама проблема… Сейчас, посмотрим.

Уичет поднял снимок к окну, рассматривая одинаковые на вид снимки мозга, запечатленные в разных позициях.

— Вот, вижу! Вот здесь, уплотнение, ничего критичного, но оно отстраняет сосуды около медиальных коленчатых тел из-за чего клетки не получали нужного питания. Задача усложняется. Для начала нужно установить несколько микро-шунтов, для восстановления нормального кровотока и только затем, установить в правом и левом полушарии нейростимуляторы. Они не оказывают никакого влияния на ткани мозга, любой риск исключен, но процесс довольно затянутый и порой нужна калибровка, чтобы подстроиться под периодичность синапсов. Тут мы основывается на работе Уильяма Леви и Роберта Бакстера, и исследуем потенциал действия и постсинаптические потенциалы идентичных нейроклеток, чтобы стимулировать регенерацию, комплиментарную данной нервной системе.

Признаюсь, некоторые термины, я практически не поняла, но Сью, слушала профессора очень внимательно, периодически согласно кивая. По мере того, как речь доктора все больше углублялась в детали, я окончательно потеряла нить, в то время, как моя подопечная исписывала лист бумаги такими словами как ионные каналы, деполяризация мембраны и аденозитрифосфат.

Разговор оживился, когда было произнесено слово «госпитализация» в одном предложении со словом «сегодня».

Сью умоляющее трясла меня за руку, доктор с запалом махал клиническими исследованиями и результатами его методики, убеждая, что следующая возможность представится не раньше чем через год, уж больно много желающих.

Стены кабинета будто стали сужаться, нависая надо мной и грозя придавить до смерти, но только я потом поняла, что это гнет ответственности, которая на мне лежала.

Слишком быстро все происходило и вот под рукой у меня уже бланки соглашения, откуда ни возьмись рядом материализовался юрист с разрешением на хирургическое вмешательство, согласием на обследование, использование конфиденциальных данных и договором на оплату. Перед глазами мелькали бумаги, подписи, цифры, и вот меня уже под руки ведут в расчетный отдел, откуда я вышла с рекомендациями и банковским счетом, полегчавшим чуть меньше чем на триста тысяч долларов.

Как в тумане, меня проводили до палаты где будет находиться Сьюзан. Ее крепкое объятие было последним мгновением, когда я видела ее, потом дверь перед лицом захлопнулась, и тишина коридора меня оглушила.

Откуда ни возьмись, взмыло почти материнское чувство, которое так и подмывало выломать с ноги злополучную дверь и забрать «ребенка» домой.

Не знаю, сколько времени я простояла вот так, но вдруг почувствовала, как меня обняли за плечи.

— Идем, Аврора. Профессор сказал, что сегодня и завтра Сьюзан обследуют и подготовят к операции. Мы будем приезжать каждый день, не переживай. В конце концов, есть видеосвязь. Идем.

«Зачем он мне все это говорит. Не могу я отойти от этой двери. Там же Сью!»

Пришлось протестующе покачать головой. Я упрямо уселась на жесткий стул в коридоре, ощущая тошноту. Тревога терзала с каждой секундой все больше, кулаки то и дело сжимались и разжимались. Нестерпимое желание что-нибудь разбить превратилось в навязчивую идею.

Странный психологический пасьянс сошелся в туалете, куда я едва успела добежать. Меня шумно стошнило в унитаз. Как же я не любила этот малоприятный процесс, злость скрасила его совсем немного и когда желудок сжимали «пустые» спазмы, я врезала кулаком по хлипкой деревянной перегородке сильно и резко, пробив ее насквозь.

Боль к кулаке, отдала чем-то привычным и успокаивающим. Костяшки покраснели, а на одной лопнула кожа, открыв небольшое кровотечение. Я сунула поврежденную конечность под кран, после чего обернула бумажным полотенцем.

Очутившись снова в блеклом коридоре, я встретилась взглядом с Керо, который следил за мной с тревогой.

— Я останусь здесь до вечера. Если ты не против — одна. Извини, но сейчас мне это нужно.

— Не извиняйся. Посещение разрешено до пяти. Тогда я за тобой и приеду.

— Хорошо, — я закрыла глаза и откинула голову назад, опершись о холодную стену.

До вечера, Сью четыре раза вывозили из палаты, то на больничном кресле, то на каталке. При этом я всегда пряталась за автоматом, чтоб она лишний раз не нервничала из-за моего присутствия. Как ни странно, но даже разыгравшийся аппетит не заставил меня покинуть клинику, хотя я и была признанным рабом собственного желудка.