Революция муравьев - Вербер Бернар - Страница 25

Закончив рисунок, полицейский подошел ближе. Он находился уже в нескольких метрах от пирамиды, как вдруг разглядел на рыхлой земле следы человека и собаки – их, несомненно, оставили Гастон Пенсон и его ирландский сеттер. Полицейский зарисовал и следы.

Максимилиан обошел вокруг строения. Ни дверей, ни окон, ни дымохода, ни почтового ящика. Ничего, что напоминало бы жилище человека. Сплошной бетон, облицованный зеркалами, и полупрозрачная остроконечная верхушка.

Он отошел на пять шагов и долго рассматривал конструкцию. Пропорция и форма правильные. Кто бы ни построил эту странную пирамиду посреди леса, он добился истинного архитектурного совершенства.

ЗОЛОТОЕ СЕЧЕНИЕ. Золотое сечение – это точное соотношение, благодаря которому можно строить, рисовать и ваять, наделяя свое творение скрытой силой.

По законам золотого сечения строились пирамида Хеопса, храм Соломона, Парфенон и большинство римских церквей. Эта пропорция соблюдена и во многих полотнах эпохи Возрождения.

Согласно расхожему мнению, все, что строится в нарушение этой пропорции, в конце концов разрушается.

Золотое сечение рассчитывается следующим образом:

То есть 1,6180335.

Таков тысячелетний секрет. Это сечение – всего лишь плод человеческого воображения в чистом виде. Его законы действуют и в природе. Взять хотя бы соотношение расстояния между листьями деревьев, которые располагаются так, чтобы не затенять друг друга. Кроме того, золотым сечением определяется и положение пупка по отношению ко всему телу человека.

Лицей представлял собой здание правильной четырехугольной формы.

Три его бетонных крыла, в форме буквы «U», примыкали к высокой железной решетке с антикоррозионным покрытием.

«И лицей квадратный, и ученички квадратноголовые тупицы».

Она ожидала, что пламя скоро охватит стены лицея, который казался ей тюрьмой, казармой, богадельней, приютом, психушкой – короче говоря, одним из закрытых заведений, где изолируют людей, которых желательно как можно реже видеть на улицах.

Девушка не сводила глаз с дыма, густо валившего из мусорных баков. Но тут прибежал охранник с огнетушителем и обрушил на занимающийся пожар облако углекислотного снега.

Нелегкое это дело – воевать с целым миром.

Жюли направилась в город. Кругом стояло зловоние. Из-за забастовки мусорщиков на улицах всюду стояли контейнеры, переполненные обычными отходами жизнедеятельности человека – прохудившимися синими мешочками, набитыми гниющими объедками, грязной бумагой, сопливыми салфетками…

Жюли заткнула нос. Она шла через безлюдный в этот час район малоэтажных построек, и ей казалось, что за нею кто-то увязался. Девушка оглянулась назад, но ничего такого не заметила и пошла дальше. Но, поскольку ощущение все крепло, она глянула в боковое зеркало стоявшей у тротуара машины и поняла, что чутье ее действительно не подвело. Ее преследовали трое типов. Жюли их узнала. Это были ее одноклассники – все из касты перворядников во главе с Гонзаго Дюпейроном и в неизменных рубашках с шелковыми шейными платками.

Инстинктивно почувствовав опасность, девушка спешно свернула в сторону.

Троица приближалась – Жюли ускорила шаг. Бежать она не могла: у нее все еще болела пятка, которую она расшибла, когда упала в лесу. Район этот она знала плохо. Потому что обычно ходила другой дорогой. Она повернула налево, потом направо. У нее за спиной по-прежнему слышались шаги мальчишек. Она снова свернула в сторону. Черт! Дальше тупик, а путь назад отрезан. Она затаилась в подъезде, прижимая к груди рюкзак с «Энциклопедией Относительного и Абсолютного Знания», как будто та была броней и могла ее защитить.

– Она точно где-то здесь, – прозвучал голос одного из ее преследователей. – Деваться ей некуда. Эта улица ведет в тупик.

Они кинулись обшаривать подъезды, один за другим. И подходили все ближе. Девушка почувствовала, как у нее по спине пробежала струйка холодного пота.

В глубине подъезда виднелась дверь со звонком. «Сезам, откройся!» – взмолилась Жюли, отчаянно давя на кнопку звонка.

За дверью послышался какой-то шум, но она не открылась.

– Где же ты, крошка наша Пенсоночка, малышка? – посмеивались те трое.

Жюли сжалась под дверью в комок, прижав подбородок к коленям. Перед нею вдруг возникли три ухмыляющиеся рожи.

Не имея ни сил, ни возможности бежать, Жюли вскинула голову и встала.

– Что вам надо? – спросила она, стараясь говорить твердым голосом.

Они подошли ближе.

– Оставьте меня в покое!

Они все приближались: неспешно, степенно, наслаждаясь страхом, переполнявшим светло-серые глаза девушки, и понимая, что ей уже никуда не деться.

– На помощь! Насилуют!

В тупике распахнулись три-четыре окна и тут же снова захлопнулись – свет в них сразу погас.

– На помощь! Полиция!

В больших городах полицию не дозовешься, ехать на вызовы она не спешит, да и людей у нее в штате не хватает. Так что защитить человека и в самом деле бывает некому.

Троице щеголей тоже торопиться было некуда. Вознамерившись дать им отпор, Жюли решилась на последний шаг: наклонив вперед голову, она ринулась на прорыв. Ей удалось проскочить мимо двоих обидчиков, следом за тем она бросилась к Гонзаго, словно собираясь его поцеловать, и ударила его лбом прямо в нос. Раздался хруст, как будто треснула сухая ветка. Мальчишка схватился за нос, и Жюли, воспользовавшись его замешательством, нанесла ему удар в пах. Гонзаго опустил руку, прикрыв половой член, тихо захрипел и согнулся пополам.

Жюли всегда знала, что половые органы – самое слабое место у человека и что никакое это не достоинство.

Однако ж, если Гонзаго вышел из строя, другие нет, и те двое схватили ее за руки. Она отбивалась так рьяно, что выронила рюкзак, из которого выпала «Энциклопедия». Жюли хотела удержать рюкзак ногой, и тут один из мальчишек смекнул, что книгой она очень дорожит. Он нагнулся, собираясь ее поднять.

– Не трогай! – взвизгнула она, в то время как третий мальчишка, несмотря на все ее потуги, скрутил ей руки за спиной.

Между тем Гонзаго, все еще с перекошенной рожей, состроил, тем не менее, улыбку, как бы говоря: «мне совсем не больно», – и сам схватил сокровище, столь дорогое сердцу девушки.

– Эн-ци-кло-пе-дия от-но-си-тель-но-го и аб-со-лют-но-го знания… том третий, – по слогам проговорил он.

Пока самый сильный из мальчишек крепко удерживал Жюли, двое других перелистывали книгу. На глаза им попался кулинарный рецепт.

– Ерунда какая-то! Девчачьи штучки. Ничего особенного! – воскликнул Гонзаго, с силой швырнув загадочный фолиант Эдмонда Уэллса в сточный желоб.

Каждый воспринимал «Энциклопедию» по-своему.

Жюли, со всей силы хватив здоровой пяткой по большому пальцу ноги своего обидчика, смогла вырваться из его рук и поймать книгу прежде, чем та шлепнулась в водосток. Но трое мальчишек снова навалились на нее. В свалке она нещадно молотила кулаками направо и налево и пыталась расцарапать лица своим обидчикам, да только ногти у нее были коротковаты. И ей ничего не оставалось, как прибегнуть к естественному оружию – зубам. Она вонзила пару острых резцов в щеку Гонзаго. Из раны потекла кровь.

– Она меня укусила, ведьма! Только не упустите ее! – ворчал мучитель Жюли. – Давайте-ка свяжем ее!

И шейными платками они привязали ее к уличному фонарю.

– Ты мне за это заплатишь, – процедил сквозь зубы Гонзаго, потирая окровавленную щеку.

Он достал из кармана выкидной ножик и щелкнул лезвием.

– Сейчас я порежу тебя, милочка моя!

Жюли плюнула ему в лицо.

– Держите ее покрепче, ребята. Я вырежу у нее на шкуре пару геометрических фигур, чтобы ей было проще готовиться к математике.