Революция муравьев - Вербер Бернар - Страница 24

5-го охватывает тревога. Он боится, что 103-й испустит дух прежде, чем успеет все рассказать про мир Пальцев и про угрозу белого плаката. Об этом нужно разузнать подробнее. Если 103-й умрет прямо сейчас, это будет ужасной утратой для всей муравьиной цивилизации. Хотя у муравьев больше принято опекать молодняк, а не стариков, 5-й нарушает общепринятую традицию, вспомнив, что существует, впрочем, и совсем иное представление, которое в другом измерении выражается так: «Всякий раз, когда умирает старик, сгорает библиотека».

5-й скармливает ветерану кашицу из сеноедов. Кормежка, конечно, не панацея от старости, зато она поднимает дух.

– Нужно найти способ, как спасти 103-го, – командует 5-й.

В мире муравьев считается, что неразрешимых задач не существует. А если не можешь найти решение, значит, плохо искал.

103-й уже источает запах олеиновой кислоты – так обычно пахнут старики в конце своего жизненного пути.

5-й призывает товарищей к безграничному общению. Безграничное общение заключается в подключении своего разума к разуму собеседников. Расположившись кружком и сцепившись друг с дружкой только кончиками усиков, двенадцать муравьев образуют единый разум.

Вопрос: Как обезвредить биологическую бомбу замедленного действия, которая угрожает их дорогому сотоварищу?

Ответы льются потоком. Высказываются самые безрассудные предложения. Каждый настаивает на своем.

6-й предлагает откормить 103-го корешками плакучей ивы, потому как салициловая кислота, по его разумению, излечивает от любых хворей. Но ему отвечают, что старость не хворь.

8-й советует так: раз в голове 103-го хранятся ценные сведения, необходимо извлечь из его черепа мозг и поместить его в череп молодого, здорового муравья. К примеру, в череп 14-го. Однако 14-го такая мысль не прельщает. Равно как и остальных. Слишком рискованно, дружно считают они.

– А почему бы поскорее не выкачать из его усиков все феромоны? – высказывается 14-й.

– Это уж чересчур, – вздыхает 5-й.

103-й заходится таким кашлем, что у него аж губы дрожат.

7-й напоминает, что, будь 103-й королевой, он мог бы прожить еще двенадцать лет.

– Будь 103-й королевой…

5-й призадумывается. Сделать из 103-го королеву – что ж, вполне возможно. Любой муравей знает, что есть такое вещество, как маточное молочко, – оно насыщено гормонами, и с его помощью бесполое насекомое можно превратить в особь с половыми признаками.

Общение ускоряется. Использовать маточное молочко невозможно: ведь его делают пчелы. К тому же у муравьев и пчел совершенно разные генетические свойства. Однако у пчел и муравьев один общий предок – оса. Осы по-прежнему живут себе поживают, и некоторые из них умеют делать маточное молочко – с его помощью они искусственным образом создают себе запасных ос-королев на тот случай, если их единственная королева ненароком погибнет.

Наконец-то – вот он, способ отодвинуть старость! Усики двенадцати разведчиков шевелятся все быстрее. Но где взять осиное маточное молочко?

12-й клянется, что знает одно осиное гнездо. Он уверяет, что как-то раз случайно видел, как они делали самку из бесполой осы. Королева их пала жертвой неизвестного недуга, и рабочие осы выбрали одну из них ей на замену. Они скормили ей какую-то темную кашицу, и вскоре та стала пахнуть самкой. А другую рабочую осу они назначили новоиспеченной королеве в качестве самца. Они дали ей той же кашицы, и она действительно запахла, как самец.

12-й не присутствовал при соитии двух особей с половыми признаками, созданных искусственным образом в экстренном порядке, но когда спустя несколько дней ему снова случилось оказаться рядом с тем осиным гнездом, он обратил внимание, что жизнь там кипит вовсю и осиного населения заметно прибавилось.

– А сможет ли он отыскать то место, где живут эти осы-алхимики? – вопрошает 5-й.

– Это рядом с северным дубом.

103-й вмиг оживает. Стать половой особью… С половыми признаками… Неужто такое возможно? Даже в самых сумасбродных своих мечтах он и помыслить не мог об эдаком чуде. Это разом возвращает ему и отвагу, и силу.

Если такое и впрямь возможно, он совсем не против обратиться в половую особь! В конце концов, несправедливо, что одни при рождении получают все, а другие ничего. Рыжий разведчик-ветеран расправляет усики и поворачивает их в сторону великого дуба.

Только вот загвоздка: великий дуб растет далеко-далеко, и чтобы до него добраться, нужно преодолеть великий засушливый пояс в северных землях – его еще называют сухой белой пустыней.

Повсюду сырые деревья и заросли.

Комиссар Максимилиан Линар осторожно пробирался к загадочной лесной пирамиде.

Он заметил чудную змею, утыканную ежовыми иглами, но для него не было секретом, что в лесу немало всяких странностей. Полицейский не любил лес. Для него то была враждебная среда, кишащая всякими гадами – ползучими, летучими, копошащимися и осклизлыми.

Лес – колдовское царство, исполненное злых чар. В былые времена разбойники обирали там путников. Там прятались колдуньи, вершившие свои черные таинства. Всякие революционеры сколачивали там партизанские отряды. Там же орудовал и Робин Гуд, досаждавший шерифу Шервуда.

По молодости Максимилиан мечтал, чтобы лес исчез. Ему с давних пор докучали все эти змеи, комары, мухи и пауки. Он мечтал, чтобы везде и всюду простирался бетон и чтобы нигде не было видно ни пяди зелени. Одни только плиты – насколько хватает глаз. Так было бы гигиеничнее. И кроме того, можно было бы гонять на роликах на дальние расстояния.

Чтобы не привлекать к себе внимания, Максимилиан вырядился туристом.

«Настоящая маскировка заключается не в том, чтобы копировать окружающую обстановку, а в том, чтобы сливаться с ней самым естественным образом». Поучая новобранцев полицейской школы, он всегда говорил: в пустыне человека в облачении песочного цвета заметить легче, чем верблюда.

Наконец Максимилиан Линар заприметил подозрительное строение.

Он достал бинокль и осмотрел пирамиду.

На первый взгляд, постройку было не различить в отблесках деревьев, отражавшихся в многочисленных зеркальных плитках. И все же то место выдавала одна деталь. Второе солнце. Явно лишнее.

Он двинулся дальше.

Зеркало – превосходный облицовочный материал. С помощью зеркал у фокусников исчезают девицы из сундуков, насквозь пронзенных острыми шпагами. Простой обман зрения.

Он достал записную книжку и аккуратно пометил:

1) Обследование лесной пирамиды.

А) Наблюдение на расстоянии.

Перечитав написанное, он тут же вырвал листок. На поверку это оказалась не пирамида, а тетраэдр. Четырехгранная пирамида, не считая основания, упирающегося в землю. То есть в общей сложности пять сторон. Трехгранный тетраэдр с основанием, упирающимся в землю. То есть в общей сложности четыре стороны. Четыре по-гречески будет тетра.

Таким образом, он поправился:

1) Обследование лесного тетраэдра.

Одно из достоинств Максимилиана Линара заключалось как раз в его умении точно определять увиденное, а не померещившееся. Такой «объективный» подход уже помог ему избежать множества ошибок.

Изучив рисунок, он укрепился в своей правоте. Когда рисуешь дорогу, глядя на нее, думаешь о дороге и стараешься изобразить ее в виде двух параллельных прямых. Но когда «объективно» перерисовываешь увиденное, выходит, что уходящая в перспективу дорога образует треугольник и обе ее стороны сходятся вдали, на горизонте.

Максимилиан подстроил бинокль и снова воззрился на пирамиду. С удивлением. Даже его сбило с толку понятие «пирамида». Пирамида и впрямь обладала подспудным значением – сокровенно-сакральным. Он вырвал и второй листок. На сей раз он собирался пренебречь идеальной точностью восприятия.

1) Обследование лесной пирамиды.

А) Наблюдение на расстоянии.

– Строение довольно высокое. Около трех метров. Скрыто за кустами и деревьями.