Лич из Пограничья (СИ) - Лебедева Жанна - Страница 22

Таким происхождением глупо было пренебрегать.

— Господин! Вам лучше? Позвать кого… — радостно начал Архо, но владыка лишь сильнее стиснул его ворот и прошипел прямо в лицо.

— Не нужно никого звать. Заткнись и слушай. И ни одного лишнего звука. Времени мало, лич, поэтому я приказываю тебе, как твой владыка, не подчиняться более никому в Мортелунде. Ты понял меня?

— Да, — как мог, кивнул Архо, которому больше ничего и не оставалось.

— Слушай… — Владыка вздохнул тяжко. Слова и эта сиюминутная бодрость давались ему невероятно тяжело. — Для начла, ты должен взять вот это. Дай свою ладонь. Ну, живо! — Лич послушно подставил руку и на нее, прямо из распростертой ладони владыки, выпало нечто похожее на небольшую печать. Предмет светился золотом. Коснувшись кожи целителя, цвет свечения поменялся на холодно-серебряный, и предмет просочился сквозь плоть внутрь руки. — Кроме этого, ты должен будешь забрать мою память. Она ни за что не должна достаться им.

— Но ваша память утекает, когда я…

— Не переживай, больше не утечет. Я отдам тебе ее, убранную в тайные шифры, чтобы те, кто охотится за моими воспоминаниями, в случае твоего провала ее не получили… Слушай дальше и не перебивай. Последнее — самое главное! — ты должен будешь убить меня. Прямо сейчас.

— Что?

— Что слышал. Ты убьешь меня, а все, что я передал тебе, отдашь тому личу, что убежал из Мортелунда. И запомни важную вещь — остерегайся всех, кто связан с именем Энолы.

Когда в Подбережке они отыскали труп фазанохвостого, Иму с трудом удалось увести от потрясающей находки.

Мертвый грилли оказался невероятно занимательной живой (вернее, не очень живой) натурой. Кроме дыр в голове на его шкуре обнаружилось странное клеймо с безголовой птицей и грибом, заключенными в кольцо. Има с особой дотошностью скопировала символику в свой альбом, желая в кратчайшие сроки добыть разгадку сего ребуса.

Сильнее фазанохвостого девушку заинтересовал лишь рассказ лича о таинственном звере. Хотя, это был не то чтобы рассказ — Моа вспомнил лишь общее название подобных существ. Древние. Има промучила его расспросами весь день до самого заката, и мучения эти дали плоды — лич вполне себе ясно вспомнил разворот книги из последнего сновидения. Большая часть текста осталась мутной, четко вышли из памяти только узоры по краям страницы и некоторые строки: «Когда умерли последние драконы, древние звери вышли из рассвета и разбрелись по земле. Когда же явились в наш мир первые духи, от тех зверей уже и праха не осталось»…

Моа так и объяснил Име:

— Твой зверь на рисунке и есть — древний. Очень похож, по крайней мере на того, что в книге.

— Древний? Как же он до нас-то тогда дожил? Или не дожил? А если так, то, кто же он тогда — нежить? И кому же под силу такую старинную нежить поднять? Да и где взять останки того, кто умер давным-давно? И на привычную нежить он все-таки не похож… Ну, не капельки! — выпалила девушка и тяжко выдохнула.

Столько вопросов и никаких ответов…

Ничего.

— Не похож, — согласился Моа.

— Я его совершенно не ощущаю, даже когда близко подходит.

— Я тоже не ощущаю, — задумался лич, — но это и не удивительно. Кости древних не могли сохраниться до нашего времени в своем изначальном виде. Скорее всего, они обратились камнем или огненным металлом.

Има коснулась груди.

— Тем, из которого сделан мой амулет?

— Да…

Они еще долго обсуждали драконов, древних и возможности Мортелундской некромантии. В основном, безрезультатно, зато наговорились надолго впрок. Впереди их ждали две непростые недели, за которые они умудрились посетить три мелких сельца, и каждое с проблемами.

В первом бесчинствовал упырь, с которым Моа разобрался в два счета, за что был моментально вознагражден и накормлен. Има тоже.

До второго шли долго — три дня ночевали в лесу. Здесь он был старый, замшелый и сырой. Когда добрались до людей, столкнулись с троицей неупокоенных. Они для Моа были, что семечки. В общем, доночевали в тепле и двинулись дальше.

Последнее сельцо находилось не по пути в Кутанай, поэтому путникам пришлось круто забрать на северо-запад. Проблема у жителей была тоже вполне пустяковая — пара отбившихся от Подбережской своры грилли. Лич с ними разобрался быстро, но стоило только сумеркам густо пасть на окрестные холмы, как явились из ниоткуда старые знакомые — Имины мертвяки.

Из-за них пришлось все бросать — и спокойный ночлег, и сытный ужин — и бежать обратно к тому пути, по которому шли изначально. Пока шли, спокойно, ведь, было? Никто преследовал… Моа так и подумал, что дело не только в амулете, но и в выбранном пути.

Има согласилась.

— Пожалуй. Пока шли на юг — их ни слуху, ни духу. Как только на север, назад, повернули — так вот они, легки на помине!

Предположение оказалось действенным. Вернувшись к изначальному направлению, лич и девушка еще некоторое время наблюдали настырных неупокоенных — они следовали, но не нападали, а потом тенями отпали в ночь.

Моа нахмурился — странно все это. Что же, они с Имой беглецы теперь? Мертвяки их как будто гонят…

Лич подумал о собственном побеге из Мортелдунда, о котором не любил вспоминать.

Не лучшее тогда было время. Оковы, подвал, темнота. Окошко в два кирпича размером у самого потолка. В нем иногда мелькали чьи-то ноги, сбрасывали в темницу щебенку и пыль. Дни тянулись за днями, и существование было вязким, как кисель. Бессмысленным.

Иногда к Моа приходили некроманты, пытались тянуть из него силу, но ничего у них не получалось. Периодически являлся Полувий. Он подолгу смотрел на лича через прозрачный круглый кристалл нетающего льда, делал какие-то записи в убранной в кожу рептилии книге и уходил, качая головой.

Однажды чернокнижник пришел к пленнику в полдень. Над Мортелундом стояла полная полуденная луна, которую Моа никак не мог видеть, а Полувий же, напротив, ждал. Он снова долго смотрел на лича через свой кристалл, а потом, вдруг, разглядев нечто важное, изменился в лице и поспешил на выход. Он что-то выяснил, что-то узнал…

Моа отчетливо слышал, как чернокнижник торопливо вышел в коридор. Кто-то встретил его за дверью, начался тихий разговор, который тут же перешел в спор, тона быстро повысились. Обрывки фраз, острые и резкие, как осколки битого стекла, вспарывали душный воздух.

— … я видел в нем силу…

— …если это так, то нельзя…

— … нужно…

— …так, ты из них… ты не получишь… уже пытались… не позволю этому свершиться…

Перепалка за дверью быстро переросла в потасовку. Тонкая полоса — свободное пространство между дверью и полом — озарилось яркой вспышкой. Мгновение спустя в камеру потянулись извивающиеся щупальца сизого дыма. Они поползли к пленнику, закованному в специальные зачарованные кандалы. И снова пришло то, что было на поле боя… Из-за чего, собственно, лич и оказался в столь прискорбном положении. Удар силы. Небывалая мощь родилась где-то в центре помещения и раскинулась в стороны кольцом, обрушая часть крепкой стены…

Дальше Моа помнил от произошедшего лишь нестройные сонные обрывки — едущие на него ворохом камни, гул подломленной башни, тревожные содрогания земли, крики снаружи темницы, крики внутри. Свое собственное движение вперед и вверх, через летящий под ноги обвал. Всеобщее мельтешение, дымные струи и четкий приказ, засевший в голове: «Тебе надо бежать!» Такие приказы, идущие вглубь сознания высшей нежити извне, были обычным делом на полях битв, когда координирующим движения армий некромантом нужно было пересылать свои мысли на большие расстояния. Но пришедший приказ не был послан никем из обычных некромантов. Воля адресующего оказалась невероятно могущественной, и в то же время крылась в ней какая-то болезненность. Чужая мысль била в висок, как последняя волна умирающего прибоя: «Беги, лич. Беги!»

— О чем задумался? — Има вытянула спутника из водоворота непокорной памяти.

— О прошлом.