Пилигрим (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 59

Под зажимом бронебойный болт, с наконечником в форме усеченного конуса, как у снарядов в мире Романова. Стрелять попросту некуда. Видны только головы в железных шлемах, с молумасками. Попасть в глаз, проблематично, так как противник в се время в движении. Но этого и не требуется. Достаточно одной головы.

Хлоп-п!

И одновременно с выстрелом глухой стук о металл. Вражеский воин повис безвольной куклой сжимаемый как своими, так и штурмующими. Еще два хлопка. Потом, по команде Михаила пограничники чуть отступили позволяя павшим осесть на пол, а за одно из-за их спин арбалетчики вновь вразнобой разряжают свои арбалеты. И снова штурмующие ринулись вперед. Только на этот раз им удалось захватить какую-то часть помещения.

Еще минут пять давки, хрипа, надсадной брани, звона стали, хлопков арбалетов и второй ярус оказался в руках атакующих. Далее под прикрытием стрелков одни двинулись вверх, другие вниз. К самой башне уже подтянулась подмога.

Защитники первого яруса понимая тщетность своих усилий поспешили покинуть башню, выбежав в простреливаемый двор. Большинству повезло добежать до укрытия. Двое остались лежать на мостовой.

— Эгей, парни, бросай оружие. Хватит уже кровушку лить, — выкрикнул Гаврила.

Михаил и не подумал возражать по этому поводу. Все правильно, со взрослым мужиком на контакт пойдут всяко разно легче, чем с сопляком. И никакой разницы, что в поединке он заткнет за пояс многих из них.

— А ты кем будешь, чтобы предлагать нам такое? — послышался сверху бас, который просто был обязан принадлежать человеку горе.

— Могу и сам подняться. Да только тогда уж вы все ляжете. Оно вам надо? — задорно ответил аллагатор.

— Я кентарх пограничной стражи, Михаил Романов, даю слово от имени Алексея Комнина, что если вы сдадитесь и среди вас нет воина послужившего причиной бунта, то вашим жизням ничто не угрожает, — повысив голос произнес парень.

— Эт-то еще что за сопляк.

— За словесами следи, боров, — огрызнулся Гаврила.

Оно конечно сопляк, кто бы спорил. Но он ведь его командир. А кому понравится находиться под рукой мальчишки. Так что, не столько за лицо начальствующее вступается, сколько за себя. Хотя и принял руку недоросля. Так что, может в первую голову стоит за командира.

Тем временем русичи очистили промежуток стены до следующей башни. В окнах дворца то и дело мелькали фигуры. К гадалке не ходить, начнут обстреливать во фланг, как только штурмовая колонна двинется дальше. Только кто же им позволит делать это безнаказанно. Уж не пограничники это точно.

— Ладно. Выходим, прогудел русич.

Приняв пленных обследовали башню на предмет возгорания. Нормально, защитники башни сами управились, благо не греческий огонь, а потому обошлись простой водой. Впрочем, на этот случай тут имелись и ящики с песком. Правда, хорошо уже то, что самого напалма не было. А то было бы веселье.

Проверили потери. Трое легкораненых, синяки, да тумаки. Легко отделались. Хорошо бы и дальше так-то. Только сомнительно это. Не все коту масленица.

Однако Михаил ошибся. Не успели они приготовится к следующему броску, как в башне появился Комнин. Похвалив пограничников, он подошел к углу, прикрывающему его от противника и затребовал переговоры. При этом отчего-то обращаясь к князю Олегу.

О как! Это он что ли бучу затеял? Дома ему спокойно не сидится, всех задирает. Оно может и по делу, но уж точно методами, которые Михаил одобрить не может. И тут оказался во главе. А какой еще вывод, коль скоро говорить Алексей собирается именно с ним.

Стремительный захват башни и количество погибших бунтовщики оценили. Впрочем, справедливости ради, скорее всего они не пошли бы на попятный. Как ни крути, а лучшие воины Европы. Это выводы не Михаила, а общепризнанное мнение. Однако сам виновник происшествия пожелал предстать перед судом и принять наказание. Как видно, не пожелал брать на душу гибель товарищей, а заодно решил ответить за уже павших.

Михаила это устраивало целиком и полностью. Терять своих людей не хотелось категорически. Именно своих. Даже Гаврила, к нему теперь со всем уважением. И день ото дня оно растет. Медленно, но верно. На это указывает многое.

Н-да. Кто бы ему еще объяснил, зачем оно ему все нужно. Но вот не мог остановиться и все тут. В нем все крепла мысль о том, чтобы перебраться на Русь. А что такого. Крепкому поселению под своей рукой на границе любой князь рад будет. Но тут для начала нужно убедиться, что люди ему верят и готовы пойти за ним.

Две семьи

Стоя на стене Михаил наблюдал за тем, как русичи грузятся на корабли. Не сказать, что при этом они выглядели довольными, но и особо расстроенным их вид так же не назвать. С чего бы собственно. За учиненный бунт и попытку штурма дворца их всего-то навсего ссылали на остров Родос. Службу на котором можно было характеризовать одним словом. Скука.

Правда, это вовсе не умоляло его значение, благодаря гарнизону которого удавалось удерживать множество островов этого региона. Что вовсе не лишнее, учитывая близость территорий захваченных сельджуками. Он же был перевалочной базой по пути на Кипр и Антиохию, единственную фему, которая целиком смогла выстоять против турок. Иное дело, что те пока не помышляли о захвате островов и войска изнывали от безделья.

Признаться подобная мягкотелость Никифора, да еще и поддержанная Алексеем, Михаила удивляла. Да, они великолепные воины и разбрасываться столь ценным ресурсом глупо. Но эти ребятки получали за свою службу не просто хорошую плату, а прямо-таки небывалую. А кому много дается, с того много и спрашивается.

С другой стороны, пусть он и не одобрял мягкости приговора, тем не менее расстроен этим не был. Все же соотечественники. И пусть все эти древляне, поляне, вятичи и иже с ними, частенько друг друга ненавидели и готовы были резаться до последнего, для Романова они все были россиянами. Вот не мог он их воспринимать по другому. Даже когда шел на штурм башни. Понимал, что иначе нельзя. Что он в ответе в первую очередь за пограничников. Дрался в полную силу и палец на спусковом крючке ни разу не дрогнул. Однако действия свои не одобрял.

Правда, Алексей в этом усмотрел другой смысл, попеняв Михаилу, что личное нужно оставлять в стороне в угоду политике и интересам государства. Это он про неприязнь к князю Олегу, который так же оказался в числе сосланных. И если до этого занимал должность сотника, то теперь стал простым воем. В назидание, так сказать.

Именно сотника, ничего удивительного. Ромеи по большей части стараются не вмешиваться в воинскую практику варанги. Воины вооружаются привычным им оружием, дерутся в привычном строю. Единственно вооружение и снаряение должны придерживаться определенного стандарта. По тому же принципу варяжские тагмы делятся на пять хирдов, во главе которых стоят ярлы. У русичей деление идет на сотни, под командованием сотников. Но вот у пограничников не так. Наверное от того, что набирать их планируют все же по большей части из местных.

— Все еще не одобряешь? — поинтересовался подошедший со спины Алексей.

— Кто я такой, чтобы одобрять или не одобрять решение императора, — обернувшись к нему и должным образом поклонившись, возразил Михаил.

— Но мнение свое ты имеешь, — не спрашивая, а констатируя, произнес Комнин.

— Это не имеет значения, потому что приказ я выполню в любом случае.

— И я это оценил.

— Господин, мы уже почти четверо суток в столице. Если я тебе нужен, то могу остаться. Но тогда позволь отправить обратно моих людей. Пограничное осталось практически без защиты. Если турки узнают об этом может случиться беда. Уж больно они злы на нас.

— Хорошо. Я распоряжусь выделить корабль и переправить вас через пролив.

— Благодарю, господин.

— Ирина вернулась. Поведала много интересного, — вперив в Михаила твердый взгляд, произнес Комнин.

— И что именно?