Принцепс (СИ) - "Пантелей" - Страница 39

– Нам тоже писать хроники, Сир?

– Нет. Вам поручаю написать исторические романы, или эпические поэмы, но основаны они должны быть на реальных событиях. Понравившиеся мне произведения будут дополнены иллюстрациями и опубликованы большими тиражами. Помимо славы лучших литераторов эпохи, будет вам и вознаграждение, но его каждый сам будет оговаривать с издателем.

– Почему вы не включили в этот список Папу, Сир?

– Я собираюсь написать о нём сам. Папа – настоящий исполин, вы просто не способны оценить его деяний по достоинству. Пишите о героях, герои – люди, их вы сможете понять и увековечить. Во всяком случае, есть у меня такая надежда.

Восемнадцатого февраля 1196 года Изабелла Иерусалимская счастливо разрешилась от беременности ещё одним мальчиком, названного Амори, в честь деда по материнской линии. Изабелла хотела назвать сына Ричардом, в честь отца, но король настоял. Сначала нужно почтить память дедов и только потом родителей. Это ведь, даст Господь, не последний их сын.

Кроме дел семейных и монетизации культуры, Ричард много времени посвятил тамплиерскому НПО в Яффе. На самом секретном объекте христианского мира начались опыты с электричеством. Пока только в «вольтовыми столбами», но для отработки теории хватало и их. Во всяком случае дуговую угольную лампу поджечь уже удалось. До всеобщей электрификации было ещё очень далеко, металлургическое производство пока не доросло для производства нужных сплавов, а механическое до подшипников, но в плане развития науки шаг был сделан эпохальный. В оборот были введены понятие вольт, ампер и ом, началась разработка приборов для их измерения, а главное – открылись новые горизонты развития.

На этом фоне, экспериментальная казнозарядная винтовка на бездымном порохе из нитрированной целлюлозы (перемолотых старых пеньковых канатов), выглядела никчёмной игрушкой, но Ричард остался ей доволен. Да, недостатки были. Капсюль не воспламенял дымный порох, а бездымный пока не горел, а взрывался, из-за чего казённая часть была слишком тяжёлой, тяжелее, чем ПТР[73] времён Второй мировой, а каждый унитарный патрон изготовлялся вручную мастерами-ювелирами, но все эти трудности преодолимы в самом ближайшем будущем, это король знал точно.

– Ну, что, поохотимся, Луи? – Ричард с удовольствием покрутил винтовку и десяток патронов, калибром более полудюйма, подёргал затвор и обратился к приёмному сыну – Из этого можно запросто завалить слона, или носорога.

– А Карла Смелого можно? – глаза пацана горели азартом.

– Можно. – помрачнев кивнул Ричард – Его одной пулей на куски разорвёт. Я очень доволен, братья – обратился король к присутствующим тамплиерам – Предоставьте мне возможность поговорить с сыном наедине. – почтительно поклонившись, тамплиеры покинули помещение – Убить Карла Смелого можно, Луи. К винтовке нужно приделать сошки и прицел, но это можно сделать за месяц. У нас одиннадцать патронов, за месяц изготовить ещё четыре-пять. Хватит на то, чтобы вам и стрелять научиться и Карла убить. Только какая честь в том, чтобы убивать врага как слона на охоте?

– Для вас никакой, отец. Но я ещё не скоро стану настоящим воином, и герцога могут убить раньше.

– А вы непременно хотели бы сделать это сам?

– Да, отец?

– Почему, Луи? Герцог оказался командующим случайно. После героической атаки вашего отца имперские князья могли выбрать любого, любой бы на его месте взял Париж. Герцога выбрала сама Судьба.

– Сама Судьба, отец. – почтительно поклонился Людовик Капетинг-Плантагенет, лаская правой рукой один из патронов.

– Карл не виноват в смерти вашего отца, Луи. Поверьте мне, хоть ваш отец и был настоящим героем, монархом он был никудышным. Заключал союзы с никчёмными и затевал войны против достойных. Его врагами были все вокруг, и он сам для этого очень постарался. По приказу твоего отца, граф Суассон сам сжёг дворец с Сите, Карл явился лишь посмотреть на догорающие развалинами и ограбить несожжённое. Такими же точно врагами, как он, вы можете считать и меня, и императора Генриха Вельфа, и графа Лестера и ещё с полсотни графов и герцогов.

– Мой отец вы, Сир. А герцога выбрала сама Судьба, вы сами об этом сказали. Чести мне это не принесёт, но я готов ради этого принять позор…

– Стоп! Никому больше ни слова, Луи. Подготовка займёт три, а может быть четыре месяца, помимо доработки винтовки, нам понадобится подготовленная команда прикрытия. Нужно организовать подходы к месту засады, и пути отходов так, чтобы нас никто не узнал. Молчите! Если вам своя честь не дорога, поберегите хотя бы мою. Я её слишком долго собирал, чтобы лишиться в один момент, из-за какого-то никчёмного герцога, с никчёмной окраины, никчёмной Европы. Но раз уж вам указала сама Судьба, то мы это сделаем. От имени Судьбы приказываю вам обо всём молчать.

– Слушаюсь, Сир. – низко поклонился Людовик – Но почему мы? Вы пойдёте со мной?

– Я приказал вам молчать, Луи. – Ричард по-стариковски тяжело вздохнул. – Это вы пойдёте со мной, сын. Не беспокойтесь, стрелять в Карла будете именно вы. Но вы всё будете делать только по моей команде. Если я прикажу прыгать, вы сначала запрыгаете, а потом уже подумаете – для чего я это приказал. И даже если до чего-то додумаетесь, всё равно будете прыгать до отмены приказа. Вас будут мучить все эти три-четыре месяца, я специально озабочусь, чтобы мучили вас посильнее, чем черти в аду. В течении мучений, я преподам вам краткий курс баллистики с таблицей стрельбы именно для этой винтовки. Если вы его не выучите наизусть, вся операция отменяется. Никаких больше вопросов и никаких условий. Если вы несогласны, или не готовы, оставайтесь при дворе. Изабелла добрая, она станет вам матерью, научит и этикету, и наукам, и языкам, и культуре, не научит она вас только убивать. Этому могу научить я, но цену этой науке я объявил и снижать не собираюсь.

– Клянусь обо всём молчать, Сир. – подломился в коленях Людовик.

Ричард сделал знак подниматься и непроизвольно хмыкнул.

– Усыновил отморозочка, изволь теперь соответствовать… – пробормотал король на непонятном языке – Завтра с утра, Луи, вы отправляетесь в лагерь русов у Хомса. Сопроводительное письмо я вам приготовлю. Обязательно убедитесь, что письмо сожгли сразу после прочтения.

На положенный этикетом поклон, Ричард хмыкнул.

– Посмотри, что из этого получится, но заявка на третьего Принцепса в наличии. Ступайте, Луи, мне нужно подумать.

– …На колено! Арбалетчики товьсь! – не дождавшись реакции князей и княжичей, Леопард равнодушно скомандовал – Бей!

По странному стечению обстоятельств, из более чем сорока арбалетчиков оцепления выстрелили только шесть. Три болта пробили голову Владимиро-Суздальскому князю Всеволоду Юрьевичу, неформальному лидеру князей востока, и ещё три череп Галицкого князя Владимира Ярославовича, главного авторитета «западников».

– Эх, надо было приказать снять шубы, Сир. – шепнул Ратибор.

Спящий Леопард только брезгливо скривился в ответ и снова скомандовал:

– На колено, тати! Арбалетчики товсь!

Шестеро выстреливших арбалетчиков синхронно, как бездушные механизмы, передёрнули рычаги взвода и наложили новые болты. На этот раз подействовало. Первым преклонил колено один из юных княжичей и этим будто снял с остальных оцепенение. Стоять остались четверо: лишившийся ноги в битве у днепровских порогов, Черниговский князь Ярослав Всеволодович; Курский Всеволод Святославович; Муромский Владимир Юрьевич, старший брат только что упокоенного Всеволода Владимиро-Суздальского; и Великий князь Киевский Рюрик Ростиславович. Матёрые, страха в глазах ни у одного нет.

– Не боитесь смерти, тати? Что же тогда на поединок не вышли?

– Смерти мы не боимся, Пардус. – за всех ответил Рюрик Ростиславович – Для нас поединок – это Божий суд, а против тебя шансов ни у кого нет. Лучше уж вот так. – Великий князь Киевский кивнул на трупы Всеволода Юрьевича и Владимира Ярославовича – Чем проиграть Божий суд, кто знает, как это оценит Господь на том свете. Только почему ты нас татями называешь?