Судьба на троих (СИ) - "Майский День" - Страница 20

Стирать одежду не следовало, поскольку она тут же застыла бы колом на морозе. Являться во дворец в виде ледяной статуи, а потом медленно оттаивать, оставляя на полу лужи, я не собирался. Впрочем, существовала вероятность, что меня не пустят на порог, заберут подношение Аелии и захлопнут дверь прямо перед носом. Такой поворот событий вполне устраивал: выставят — отправлюсь прямиком к барьеру. Высокомерия во мне совсем не осталось или случай был не тот, чтобы вспоминать об этом странном излишестве.

Наверное, в юности я был спесив, из древнего и славного ведь происходил рода, да и богатств у Лэ хватало с избытком. Я не помнил себя человеком и почти не помнил свободы. В неволе гордость поначалу докучала, да, но потом я постарался избавиться от неё и ощутил изрядное облегчение. Жил, терпел и ждал своего часа. Почему не умер, как следовало? Не знаю. Не считая себя виновным, не видел смысла уходить опозоренным.

Когда Вессон спросил о сделанном выборе, я разозлился, а стоило ли? Суть в том, что рабу не по чину аристократическое чванство, нечего с невольного требовать, как со свободного — отваги и бессмысленного самопожертвования. Оставили бы меня в покое, если не набрались храбрости прибить. Я живу, как умею. Вот и теперь настроился на любой самый скверный приём. Пообещал себе, что переживу и это. Пусть не замечают, презирают, издеваются, а то я среди вампиров к этому не привык!

К воротам дворца вели остатки некогда приличной дороги. Я отряхнул в последний раз костюм, проверил, не потерялся ли подарок и чинно постучал в створки. Не знаю даже, были здесь зрели или нет, я их не заметил, впрочем, не искал. Почтительно склонил голову и принялся ждать хоть какого-то внимания со стороны огнедышащих, ну а скорее всего, исключительно их слуг.

Впустили на удивление быстро. Люди в шлемах и прочем — воины, выслушали короткий доклад и широко распахнули дверь. В каждом замке хозяева держали отряд стражи, так что не особо страшились незваных пришельцев. Обошлись со мной на удивление мягко: никто не пнул, не наорал, не обыскали даже. Проводили в тесное помещение, откуда захочешь не сбежишь и поинтересовались, что мне собственно говоря надо. Я объяснил. Разглядев ошейник, эти люди стали вести себя бесцеремоннее, но опять-таки вполне прилично. Меня заперли и оставили одного. Я уселся на пол у стены, приготовившись к долгому ожиданию. Не исключал возможности, что, потомив меня сколько следует, просто отберут подношение и вышвырнут за ворота, но довольно скоро явился слуга, судя по одежде, из хозяйских покоев, и велел следовать за ним. Я послушался, размышляя, что даже этот человек стоит много выше меня на социальной лестнице. Он свободен и нанимается за плату, а я? Не стать ли на оба колена перед ящерами, если меня всё же приведут в их покои?

Я по-прежнему полагал, что максимум, что мне грозит — это кабинет коронного чиновника, потому оказался немного не готов оказаться в парадной зале. Здесь ярко сияли незнакомой породы огни, на меня устремилось множество взглядов, и, признаться, я растерялся, стыдясь не столько рабского ошейника, сколько потрёпанной пропахшей дымом одежды.

Блистательное общество взирало на неопрятного чужака. Что они хотели от меня получить? Устроить жестокую забаву? Я постарался взять себя в руки, сделал положенное количество шагов вперёд и опустился на одно колено, хотя второе тоже чесалось, не скрою.

Я так низко склонил голову, что не видел драконов, разве что их изящно обутые ноги, но паркет произвёл потрясающее впечатление даже с учётом того, что я не в лачуге вырос, едва удержался, чтобы не потрогать блестящую поверхность пальцами. Мой собственный сапог, потрёпанный и не слишком чистый, выглядел на ней кощунственно. Тут и штанов-то застесняешься — достоин ли растрёпанный бархат поганить бесценное дерево небрежным оскверняющим прикосновением?

Драконы разглядывали меня, переговариваясь шелестящими голосами. Я хорошо знал их язык, хотя сейчас выхватывал из общей массы лишь отдельные слова, но и те не добавляли присутствия духа. «Вампир, раб, какой неряшливый, разве Аелия не замучил его давным-давно? Явиться в таком виде, шкуру спустить мало, кто привёл раба в парадную залу? Что это? Одет смешно, волосы в беспорядке…» Ни единого доброго слова не услышал, хотя я, помнится, его и не ждал. Привычно отрешился, стараясь не вникать в произносимое вокруг. Ну побьют. Первый раз что ли?

— Встань и подойди ближе! — произнёс новый голос, уверенный, властный. Ропот затих.

Я повиновался. Да, плохо одет, и сапоги после скачек по горам того и гляди запросят каши, но и вы научитесь сперва ступать, как боги по облакам ходят, а потом придирайтесь. Как-то уже всё равно стало, что огнедышащие придумают для расправы. Я остановился в двух шагах от трона, а кресло на возвышении как будто исполняло именно эту роль, и смело поднял голову.

Хоть я и много в жизни повидал, но король драконов произвёл на меня сильное впечатление. Мощного сложения мужчина, выше меня минимум на полголовы (рост сидящего прикинуть несложно), широкие плечи, сильные руки, разбросанные по подлокотникам. Лицо с крупными, резкими, выразительными чертами, густая шевелюра и глаза ярко-жёлтые, почти оранжевого оттенка.

Не привлекательная внешность меня, конечно, поразила, на это я и в зеркало могу посмотреть, а сила, которую выдавало всё: от железных даже на вид пальцев до самых кончиков блестящих волос. Настоящий король передо мной восседал, покориться которому не в укор, хотя я, пожалуй, повёл себя дерзко.

Забывшись, я смотрел глаза в глаза и пытался понять, чем так непоправимо разгневал властелина. У ящерки радужки от злости желтели, зелёный оттенок пропадал совсем, а у повелителя цвет до медового вынесло. Конечно, дракон держал себя в руках, монархи в совершенстве владеют этим искусством, но чем-то я задел его, сам того не желая. И какая учесть теперь ждала бесправную собственность одного из подданных великого монарха?

Знай я, в чём моя скорбь, повинился бы без оглядки, но, по-видимому, обстоятельства складывались так плохо, что переживать по данному поводу не следовало вовсе, потому я произнёс все положенные слова и достал шкатулку, тотчас принятую кем-то из придворных.

Теперь бы и выставить дерзкого раба за дверь, в то помещение, что предназначено для наказаний, но король не спешил. Он разглядывал меня, словно никогда не видел вампиров. Изучал всего: от сбитых мысков сапог до опалённой ящеркиным фейерверком гривы. Так осерчал, что не придумал с разгона расправы? Ну и пусть, я не спешу, раз судьба такая — всё принимать. Справлюсь. Я терпеливо ждал, а в зале вновь вырос неодобрительный ропот. Драконам не нравилось, что я стою перед их монархом гордо выпрямившись — грубость усмотрели, так ведь я всего лишь выполнял приказ. Мне и безразлично уже сделалось: одной дерзостью больше, одной меньше — да какая разница? Драконы всегда воздают с верхом, только успевай принимать.

— Не слишком учтиво являться на приём одетым столь небрежно, — насмешливо сказал король.

В глазах мерцали уже алые искры, но голос звучал ровно, почти с ленцой — мужчина-то оказался кремень, впрочем, предполагать что-то другое было нелепо.

— Нижайше прошу меня простить, государь. Аелия приказал выполнить поручение срочно, гардероб мой в собственном доме остался, да здесь, по всем расчётам, дальше дворовых слуг меня бы и не пустили, а для конюшен этот костюм вполне пристоен.

— С дорогим-то подарком? Не пустили? Драконы весьма ценят сокровища, вряд ли это неизвестно тебе, вампир.

Яду в голосе прибавилось, и во мне зародилось подозрение, что со шкатулкой что-то не так. Я не видел, кто у меня её забрал, но королю какой-то знак как будто подали. Неужели мой господин решился на измену, совершив её моими руками? Мне ведь и в голову не пришло заглянуть внутрь ларца — чужое и обсуждать нечего.

Я не ответил. Меньше болтовни — быстрее казнь.

— Дани, забери его! — последовал короткий приказ, и король неспешно откинулся на спинку кресла, словно считая дело завершённым.