Польские народные легенды и сказки - сказки Народные - Страница 57

— Пан ксендз, и вторая свинья взбесилась.

Огорчился ксендз, но сказал:

— Кто бы нам заколол ее? Разве что органиста опять попросить.

Пришел органист, ксендз ему все рассказал. Как и в первый раз, органист заколол свинью, зарыл ее у себя в огороде, а вечером откопал и освежевал; каждый день на обед была у него свинина.

Как-то служанка заметила у органиста куски свежей свинины, пришла к ксендзу и сказала:

— Сдается мне, пан ксендз, органист нашей свининкой лакомится. Похоже, его рук дело, что наши свиньи взбесились.

— Ах, милая, вот бы это проверить!..

— А чего ж! Вы собирайтесь в дорогу, а меня закройте в сундуке и прикажите отнести его к органисту. Если спросит, что в сундуке, скажите — одежда, чтоб воры не украли. А я услышу все, о чем будут говорить у органиста.

Ксендзу это понравилось. На другое утро он спрятал служанку в сундук, сам уехал, а сундук велел отнести к органисту.

На обед детям органиста подали целую миску супа с мясом и поставили на сундук. Как стали ребята препираться и драться из-за еды — опрокинули миску, и суп через щели протек прямо в сундук на голову служанке и ошпарил ее. Не стерпела она — завертелась и стала проситься, чтоб ее выпустили. Органист подобрал ключ, поднял крышку, а в сундуке — служанка ксендза. Он сразу понял, в чем дело, и задушил служанку, а в рот натолкал ей пряников и сыра, которые она прихватила с собой.

На следующий день ксендз вернулся домой, и органист сразу же принес ему сундук. Открыл его ксендз и схватился за голову: там мертвая служанка.

«Воздуха ей не хватило, — подумал он, — да к тому же объелась, потому и задохлась. Как же ее теперь похоронить? Придется просить органиста».

Пришел органист, ксендз ему и говорит:

— Подозревали мы, что ты ел мясо тех бешеных свиней. Служанка моя и решила подслушать, что у тебя говорят. Влезла в сундук, да, видно, объелась сыром и пряниками и задохлась. Схорони ты ее где-нибудь, чтоб люди не видели. Я тебе хорошо заплачу за это.

— Согласен, — говорит органист. — Только сперва деньги давайте.

Хочешь не хочешь, а деньги пришлось выложить. Спрятал органист деньги, сволок служанку за волосы в погреб, где была картошка, и бросил — пускай лежит. А ночью он вытащил ее из погреба, приволок к дому ксендза и поставил перед окном, а сзади палкой подпер. Сам же спрятался за ней и постучал в окно.

Проснулся ксендз, прислушался — кто его будит.

— Кто там? — спросил он.

— Это я, служанкина душа, — отвечает органист.

— Чего ты хочешь?

— Отдайте органисту те деньги, что у вас под подушкой, пан ксендз, ведь я на него напраслину взвела.

Испугался ксендз.

— Иди, иди, душа, завтра же отдам, — ответил он. Органист спрятал служанку. Ксендз лег спать. На другой день позвал он органиста и добавил ему еще немного денег за то, что тот похоронил его служанку.

На следующую ночь органист снова притащил труп служанки к дому ксендза и опять постучал в окно. У ксендза сна как не бывало.

— Чего ты еще хочешь, душа? — спросил он.

А органист говорит:

— Отдайте, пан ксендз, органисту мою одежду и денег еще прибавьте. Ведь я на него напраслину взвела.

— Иди, душа, иди. Завтра он все получит.

Органист снова бросил бабу в погреб. Днем ксендз пригласил его к себе и отдал всю служанкину одежду, да еще и денег прибавил.

Вечером ксендз собрался куда-то в дорогу и велел запрягать кобылу. Об этом узнал органист. Выволок бабу из погреба, посадил на молодого жеребенка той кобылы и привязал, чтоб не свалилась, а в руку бабе сунул нож. Как только ксендз выехал за околицу, органист выпустил жеребенка, тот заржал и во весь дух помчался за матерью. Увидел ксендз, что кто-то за ним с ножом скачет, испугался, кричит кучеру:

— Поворачивай домой! Кто-то за нами с ножом едет.

Сам же со страху лег в телегу и с головой укрылся, а баба верхом на жеребенке носится вокруг телеги, ножом размахивает.

Подъехали ко двору ксендза. Органист поймал жеребенка, отвязал служанку и спустил ее снова в погреб. А ксендз, как только прибежал домой, велел позвать органиста.

— Дорогой мой, ты, наверное, плохо закопал служанку, — говорил ксендз. — Ее душа все время меня преследует. Привали ее получше, я тебе заплачу.

— Ладно, — ответил органист. — Только сперва деньги подавайте.

Расплатился ксендз, и с тех нор его уже никто не пугал.

Только на другую ночь в огороде сапожника органист срезал несколько кочанов капусты и унес их домой. А днем тот обнаружил пропажу и заголосил. Тогда ночью органист снова вытащил бабу из погреба, приволок в огород к сапожнику и установил ее на подпорках. В одну руку он ей сунул тесак, а другой она уперлась в кочан капусты.

— Надо посмотреть, не ворует ли кто капусту, — решил сапожник и выглянул из окна. — Ух ты, какая-то баба в огороде капусту режет.

Схватил он палку, помчался к бабе и что было мочи ударил ее раз, а потом другой. Подпорки упали, и баба грохнулась на землю. Сапожник с перепугу решил, что это он убил ее. Со всех ног кинулся он к органисту и просит похоронить бабу.

Органист воскликнул:

— Вот хорошо, что ты рассказал мне об этом, теперь я тебе задам! Это ты, наверное, служанку ксендза убил. Она недавно к тебе пошла. Подожди, шельма, я расскажу ксендзу!

Сапожник еще больше затрясся, просит органиста никому не рассказывать, а за это обещает все, что тот захочет. Органист поломался, а потом сказал:

— Ладно, похороню и никому не скажу об этом, но ты за это должен всю жизнь бесплатно мне и моим детям шить сапоги.

Делать было нечего — сапожник согласился. Сразу же был написан договор. Органист схоронил бабу и с тех пор никого больше не пугал.

Так органист двух свиней съел, и до конца жизни были у него даровые сапоги.

Жил тогда в наших местах разный народ — дурной и хороший. И объявили тут рекрутский набор. И богачи и бедняки бежали от него куда глаза глядят. Много людей ушло в глухой лес. Богатым-то хорошо жилось, а бедный стонал да жаловался. Оказались в тех дремучих лесах два брата, одного звали Войтек, а другого — Юзек. Войтек был богачом, а Юзек — бедняк бедняком, и к тому же народила ему баба кучу детей. Уж двенадцать было, а тут еще тринадцатый на свет появился. Хотелось бедняге денег заработать, бился он с утра до вечера как лошадь, но нужда его совсем одолела. Пошел он к Войтеку и говорит:

— Послушай, пан брат! Бог дал мне парня, будь ты ему крестным.

— Ба, — отвечает брат, — два раза уже кумовал у тебя, а теперь я не дурак идти третий раз крестным к нищему.

Опечалился Юзек и направился по соседям звать того да другого в кумовья; да кто захочет иметь дело с бедняком, у которого нет денег даже на угощение? И вот стоит мужик у леса, причитает и жалуется, а тут подходит красиво разодетая женщина и спрашивает, чего это он так горюет. Сначала Юзек не хотел рассказывать, потом все же поведал про свое горе. Слушала она, слушала, ничего не отвечала, а потом и говорит:

— А знаешь ли ты, кто я такая? Я — смерть. Если не боишься, то пойду к тебе кумой.

Бедняк не раздумывал долго.

— Ха, — говорит, — ты ведь не разбираешь, кто нищий, кто богатый: видать, ты справедливая. Так будь же у меня кумой.

— Хорошо, — отвечает смерть. — Завтра приду к костелу, узнаешь меня по белой повязке на голове.

На другой день брели вместе по дороге смерть-кума и Юзек и долго рассуждали про всякое. Вот очутились они у глубокого оврага, смерть остановилась и говорит:

— Ты, кум, тут оставайся, а я дальше пойду — мне спешить надо. А для крестника моего — спустись-ка ты в этот овраг, там черный пес привязан, подземелье сторожит. Ты его не бойся, возьми себе один мешок с дукатами, только больше смотри не трогай.