Бездна, полная звёзд (СИ) - Иванова Инесса - Страница 32

 — Уверен, что ты преувеличиваешь. В любом случае, это только его решение!

 —  Тебе и другим легко говорить!  —  с лёгким упрёком парировала Николь. Её лицо посерело, глаза покраснели. Девушка шмыгала носом.

Я хотел уйти, чтобы дать ей время выплакаться, но вместо этого обнял. Её тело обмякло, руки закрыли лицо, плечи стали чуть заметно сотрясаться.

Через пару минут Николь отстранилась, слегка всхлипывая:

 — Извини, не знаю, что на меня нашло. Я не могу ни с кем об этом говорить. Даже с Алиной. Особенно с ней. Алик оказывал мне знаки внимания, ну ты понимаешь, как женщине, но я была равнодушна. То есть, не совсем равнодушна, просто любила его как друга, коллегу.

 — Так бывает. Но он не подросток, чтобы из-за несчастной любви лезть в петлю!

 — Он и не лез, просто выпил слишком много антидепрессантов. К тому же, Александр давил на него, у них были какие-то разногласия в последнее время. Алик ходил как подменённый: то приступ веселья, то снова замыкался в себе. Никто не обращал на него внимания. Алина сказала: он не хочет участия. Джей твердил, что мужчине надо самому решить проблемы, никто не должен видеть его слабость. И мы старательно делали вид, что не замечаем переживаний. Алик подарил мне книгу “Анна Каренина”. Главная героиня там заканчивает жизнь самоубийством. Он ведь хотел, чтобы его поняли и остановили! А теперь уже поздно.

 — Это всё печально, но мы не всегда можем помочь близким. Я верю, что каждый имеет право на выбор! Теперь твой ход: либо заниматься самоедством и дальше, либо отпустить себе воображаемые грехи и жить дальше.

 — Легче сказать, чем сделать,  — Николь посмотрела на меня с сомнением.

 — Если он тебя по-настоящему любил, то не хотел бы видеть твоих слез. Лучше думай о том, что ему сейчас лучше, где бы он ни был. Я после смерти отца долго винил себя. Он умирал долго и мучительно и просил нас о милости, об избавлении от мучений. Мы отказали – он умер через пару месяцев в муках. Но я до сих пор считаю, что тогда мы поступили правильно. Пусть болезнь его убила, не мы. Главное – помнить всё хорошее, что было между вами, даже если это всего несколько эпизодов.

Николь одарила меня взглядом, полным благодарности.

 — От какой же болезни скончался твой отец?

 — Что-то с лёгкими. Название не имеет значения, мне не хотелось бы произноить его вслух.

 —  Почему его не вылечили? Сейчас исправляется почти всё, и обследование мы проходим часто.

Попался! Что скажешь, разоткровенничался!

 — Это долгая история. Думаешь, я всё выдумал, чтобы тебя утешить?  — Лучший способ защиты на все времена - атака.

 — Прости меня. Я верю тебе. Искренность нынче - большая редкость. Пожалуй, ты прав насчёт Алика. Никто не мог предугадать такое. Ты веришь, что люди живут после смерти?

 — Да. Верю.

 — Здесь не хватает именно такой, слепой веры. Спасибо за то, что выслушал. И за сочувствие.

Николь ещё раз улыбнулась и торопливо вышла из архива, вытирая платком мокрые от слёз щёки.  Я застыл в раздумьях. Кое-что прояснилось или стало ещё более запутанным? Узнать бы больше фактов, мнений, версий! Но вот от кого? Со временем, когда она станет больше мне доверять, я надеялся разговорить Николь и узнать, кому была выгодна смерть Алика.

Еве пока не стоит докладывать о влюблённости погибшего в другую женщину. Пусть думает, что умирал с мыслью о ней, единственной. Иногда надо позволять гордячкам тешить своё самолюбие!

Да и откуда мне было знать, что Николь сказала мне правду? Нет, она казалась искренней. Но была ли она ей?

***

Я был в полутёмном помещении, заставленным бесчисленными ящиками. Тишина давила на уши, и как я ни оглядывался, как ни кричал, никто не пришёл и не отозвался. Наконец, я уселся на один из накрытых брезентом контейнеров. Кто-то должен был прийти, я был в этом уверен.

В дальнем конце просторного помещения, похожего на склад, замигал свет. Мне показалось, что за одним из ящиков, мелькнул белый кусок тряпки. Я присмотрелся и увидел её, женщину в белом летнем платье. Я моргнул, но она не пропала, просто стояла, там, где была, и смотрела на меня. Свет падал на её бледное лицо, высокие скулы и узкий разрез глаз говорили о том, что передо мной азиатка, может, японка или кореянка. Женщина молчала, а я был не в силах отвести взор. Было в ней что-то неземное, неестественное.

Сзади раздался негромкий шум, я обернулся, а когда посмотрел снова – женщины больше не было. Через мгновение и склад с ящиками, накрытыми брезентом, исчез, рассеялся, как предрассветная дымка.

Повсюду завывал ветер, как стая голодных волков, метель с яростью пыталась меня оттуда-то столкнуть. Впереди Родд боролся со стихией, но та побеждала. Я кричал и сам не слышал свой голос.

Я проснулся в холодном поту и долго прислушивался к бешеному сердцебиению. Было два часа ночи, я подошёл к окну.  Полная Луна  рассыпала по сугробам искры, горевшие словно самоцветы, а я с тревогой всматривался в ночь. Это было очередное пророчество, а значит я буду до рассвета бороться с тошнотой и головной болью.

Кто была эта женщина? Смерть? Я умру вместе с Роддом? Прежде мне снилось, что я замерзаю, но там было тихо, как сейчас за окном. Будущее изменилось? Его вообще можно изменить?

***

Я пристально всматривался в белую равнину за окном, стараясь успокоиться и не наговорить в пылу ссоры лишнего! Я и Николь стояли перед Александром и рассматривали тёмный пол у двери, как два школьника в кабинете директора. Шеф спокойно , с издвкой в голосе перечислял все наши промахи, то и дело возвращаясь к главному.

 — Вместо того, чтобы работать, вы устраиваете собственный клуб психологической помощи! Может, Алине не место здесь? Давайте отправим её в Эллион, у нас ведь есть Макс! Расскажет пару воодушевляющих историй из прошлого и мотивирует нас на дальнейшие победы. Если останется время, разумеется! Как нам всё-таки повезло: и психолог, и астрогеофизик, и помощник в одном лице! Впрочем, возможно, он вообще не астрогеофизик?

Александр хотел ущемить моё профессиональное самолюбие, не подозревая о том, насколько был близок к истине! Я непроизвольно улыбнулся, о чём тут же пожалел.

 — Вам ещё и смешно. Прекрасно! Николь, как вы могли допустить, чтобы он перепутал даты на контейнерах в стеллаже F?! Куда вы смотрели? Понимаете, что это ещё одна неделя работы впустую? Хотя, конечно, вам некогда думать о подобных пустяках в своей скорби об ушедших!

 — Николь здесь ни причём. Это моя вина!  — Я не собирался терять союзника в её лице.

 — Простите, я очень виновата, поддалась эмоциям!  — тише обычного пролепетала Николь и опустила голову.

 — Конечно, виноваты, Николь. Главная в архиве вы, ваша задача - следить за всем и вся! А не плакаться в жилетку первому приехавшему шпиону министерства!

Николь вся съёжилась и задрожала. Александр в холодной ярости мерил кабинет шагами.

 — Никакой я не шпион!  —  Была надежда, что я натурально изображал праведный гнев.

 — Неужели? Это не вас навязало мне министерство? Я не имел права даже номинально выбрать помощника! И скажите, дорогой не шпион, какое вам дело до Алика Загорски и причинах его гибели? Мало работы? Или это и ЕСТЬ  ваша истинная работа? - Александр остановился напротив, тяжёлый взгляд шарил по лицу, отчего мне сделалось не по себе. Только что Александр, вероятно сам того не подозревая, сказал правду.

Благоразумнее в этой ситуации было хранить молчание: оправдания будут играть ему “на руку”. Александр отвернулся, а я устремил взор на белую пустошь. Может, оно и к лучшему: скорее отправят назад, в цивилизацию, к Еве. Как она? Скучает или “с глаз долой, из сердца вон”? Я уже начинал верить, что у Алика банально сдали нервы. Работать в таком напряжении несколько лет не пожелаешь и врагу.

 — Николь, исправишь всё одна. У тебя три дня - приступай немедленно! – сказал Рэнг, всё ещё стоя лицом к окну.

Николь тихо выскользнула за дверь, я же остался на съедение "минотавру" один одинёшенек.