Лоли (СИ) - "Shmebyulok" - Страница 17

— Я сейчас упаду! Упаду! — заверещал Саммерс, словно кот вцепляясь в мои предплечья и выпуская цепкие коготки. Я, улыбнувшись, позволил ему себя обнять. Велосипед со звоном упал на землю, а Лорен так и остался висеть на мне, удерживаемый моими любящими руками. Любящими его руками. Оголодавшие пальцы дотянулись до обнажившейся поясницы и быстро провели по изнеженной коже в том месте.

Лоли дёрнулся и посмотрел на меня своими невозможными, — Боже, я когда-нибудь не выдержу, — зеленющими глазищами.

— Ты в порядке? — я уже сбился со счёта, сколько раз за последние дни спрашивал это у него. Лорен только-только начал снова улыбаться, показывая мне мои любимые брекеты и ямочки, в которых меня когда-нибудь похоронят. Я уверен в этом. И даже счастлив буду.

— У меня никогда не получится, — он расцепил руки и встал на землю, поправляя задравшуюся футболочку серого цвета. Она была такая мягкая на ощупь, нежная. Нежнее были только его руки.

— Давай ещё раз, я обещаю, что не отпущу, — я поднял велосипед и хлопнул по обтянутой коричневой кожей сидушки раскрытой ладонью, призывая его сесть. Щечки Лоли отчего-то стали на тон розовее, чем обычно, и он, уверенно кивнув, начал перекидывать белую ножку в коротких шортах через высокую раму велика.

— Вот так, — сказал я, сохраняя равновесие велосипеда и сидящего на нем Лоли. — Теперь крути педали.

— Только не отпускай, — зрачки расширены, пульс зашкаливает, ладони вспотели, в груди дрожит. — Не отпускай.

Я кивнул, и Лоли медленно начал давить на правую педаль, тем самым приводя колеса с разноцветными спицами и меня в неторопливое движение. Велосипед тут же стал медленно заваливаться набок, но я с легкостью смог его удержать так, что мой маленький мальчик, даже не заметив, продолжал с усердием крутить педали. — Молодец, — я чуть сдвинулся назад, оставляя руль на одного Лорена.

— Не отпускай! Ты не отпускаешь?! — тут же заверещал Лоли, и я услышал в его голосе зарождающийся смех. Это было потрясающе.

— Нет! — крикнул я, уже почти не успевая бежать за стремительно несущимся Лоли. Его волосы горели, как костёр, и также развивались от чистого ветра, я готов был сгореть в этом огне заживо. — Я держу тебя!

Лоли начал смеяться, и его тонкий звонкий смех эхом отражался в невидимом воздухе над нашими головами. Но он не опускался на землю вместе с пылью, а наоборот летел к кристальному небу, улыбаясь тамошним отбеленным до блеска облакам, так похожим на мягкий зефир. А затем взлетал ещё выше, ещё глубже, пробивая пространство до самого космоса и рыжих звёзд.

— Ты держишь?!

— Держу. Я держу тебя, — руки вибрировали, держась за дрожащую сидушку, и почти уже не удерживали, только подстраховывали.

— Держи, Мэтти, а то я упаду! — и это визгливое «Мэтти»… я думал, что… нет, я не хотел вообще ни о чем думать. Я хотел, чтобы в этот момент мир замер, навсегда оставляя меня и смеющегося Лоли на этой вымощенной щебёнкой дорожке между зелёных луж, в которых тонули солнечные блики.

И вдруг я понял, что просто бегу рядом, а Лорен справляется сам без моей помощи. Я остановился, только сейчас чувствуя своё радостное влюблённое сердце, что так бешено и совершенно беспредельно билось в моей груди.

А Лоли, с немного трясущимися руками и ногами, продолжал ехать и смеяться.

— Мэтт! Ты смотришь? Я еду! — в его голосе было столько чистого по-детски искреннего счастья.

— Я вижу!

Он был так красив. Розовые коленочки сверкали на солнце между джинсовыми шортами и беленькими носочками в слабо затянутых кедах. Серая мягчайшая футболка с широким вырезом развивалась на спине, словно парус корабля. И солнце из волос.

— Мэ-этти!!! А-а-а… — его руль резко вывернулся из-за камня, на которого наехало колесо, и Лоли вместе с велосипедом завалился в кювет на обочине.

Сердце сжалось, и я бросился, как обезумевший от страха.

Лоли валялся в траве и… хохотал. Я сначала даже замер от изумления, а затем протянул ему руку, немного дрожащим голосом спрашивая:

— Ты как? — Лорен посмотрел на меня, и зелёный огонёк в его глазах сверкал. Как раньше. Как, когда я влюбился в него.

— Да что ты заладил, я в порядке. Подумаешь, упал! А зато как ехал то до этого! Ты видел? — он сел в траве и, схватившись за мою широкую смуглую ладонь, дернул на себя так резко, что я свалился прямо на него, но успел опереться о землю рядом.

— Я все видел, — выдохнул прямо в его губы я. Он пах яблоками и теплотой. Сердце не выдерживало такой изящной, приготовленной специально для меня, пытки.

— Но ты отпустил велосипед, — совсем не с упреком сказал он и улыбнулся широко, обнажая свои металлические брюлики на зубках.

— Я не успевал за тобой, — я облокотился на немного пошкарябанный локоть, который поставил около его курчавой головы, а второй рукой стал вытаскивать из его волос крохотные травинки, которые застряли там и не хотели покидать. Если бы я был травинкой, то тоже не хотел бы расставаться с мягкостью этих апельсиновых кудрей. — Ты летел так быстро.

— Словно ветер? — прошептал он и пропустил мое колено между своих стройных худых ножек. Что-то томительно сладостное заворочалось у меня в животе. Это не могло сдерживаться вечно.

— Словно ветер, — согласился я и поцеловал его в трепетавшие губы, аккуратно трогая кончиком языка кислинку на его зубах. Моя рука передвинулась к его голове, костяшками пальцев погладив по скулам. Лоли заерзал и тихо застонал, а я ощутил жар, исходящий от его тела. Он поглощал и меня, начиная медленно выкручивать и перемалывать кости.

Я на секунду отпустил контроль, и мои обжигающе-горячие, жадные, жаждавшие губы, воспользовавшись такой возможностью, спустились на его беленькую шейку. Но я все ещё, хоть и с трудом, держал себя в руках и не позволял своим распутным рукам оторваться от его волос и щеки, но губы целовали всё, до чего могли дотянуться. Клеймили.

Словно из камня вырезанные тонкие ключицы, круглый еле заметный бугорок кадыка, речушки синих вен вдоль шеи; мои губы даже изнежили костлявое маленькое плечико сквозь серую футболочку.

— Я так счастлив, что встретил тебя, — совсем тихо прошептал он. Его голосочек в этот момент был особенно замечательный.

Господи, я даже не подозревал, насколько сильно полюбил Лорена. До смерти. Навзрыд. Я его полюбил так отчаянно, что мое неискушенное им тело могло просто не выдержать и взорваться только от того, что он позволял мне всё это с ним вытворять.

— Лоли… — бездумно выдохнул я, понимая, что слова здесь будут совершенно не нужны. Одно его имя я произносил так, словно он был для меня всем миром. Был моим небом, моим солнцем и морем. Я словно жил только ради него. И умирал, когда он не был со мной.

Ло. Ли.

Душа моя. Моя любовь. Кровь, сердце, тело. Всё. Принадлежит тебе полностью. Ты можешь забрать это, мне больше не нужно. Только не без тебя. Не без твоих бесовских и одновременно невинных глаз, не без твоих яблочных губ, не без веснушек и едва заметных родинок, не без порезов и мелких шрамов.

Не без…

Лоли.

***

Сегодня целый день лил уже по-летнему тёплый дождь. Он звучно хлестал по зеленеющим кустам и веткам деревьев, резво стекал по узорчатой серой коре до самого низа и впитывался в сырую землю. И та вода, которая была лишней и уже не могла просочиться вовнутрь, собиралась в тоненькие ручейки и выбегала на дорогу к ногам визжащих дошколят, которые запускали бумажные кораблики в плавание.

Мы втроём с Грин и Лореном сидели на открытой веранде на заднем дворе жилого корпуса и болтались без дела. Учеба закончилась уже неделю назад, поэтому мы с радостью привыкали к каникулярной беззаботной жизни. Лейла сидела на плетеном стуле, закинув ногу на ногу, и читала книгу уже не по школьной программе. Лоли и я сидели друг напротив друга за круглым деревянным столиком. Я держал одну его руку и перебирал хрупкие пальчики, рассматривая, как завораживающе кожа темнеет под пятнышками веснушек и как становится светлее вдалеке от них. Второй рукой Лоли распутывал крохотную худую косичку из своих отросших волос, на макушке, которую я заплёл ему минут двадцать назад, и вполголоса ругался, вызывая у меня улыбку.