Двойная переадресация (СИ) - Шилов Игорь Александрович - Страница 68

— А с телефоном, как? — спросил его, мой более расторопный приятель.

— Что с телефоном? — не понял дедушка, о чём вопрос.

— Сможете договориться о его передаче новому владельцу?

— Сложно. Но за взятку, думаю, оставят. Знаешь, наверное, как это делается у нас.

— Значит, последняя цифра четырнадцать с половиной? — чувствуя, что созрел для покупки, ещё раз уточнился я по цене.

— Меньше никак — ответил старик, сильно вздыхая. — Сам посуди. Мебель придётся там, заново брать. Одежонку себе прикупить, обувку, билеты. На старость немного оставить. Детишкам отдать. А внуки? Нет, меньше никак.

Документы на покупку оформили быстро. Была заминка с моей выпиской, но силой мысли я задавил поползновения дотошной паспортистки и она оформила всё, как того требовали её должностные инструкции. Что сказать, сбылась мечта бездомного подкидыша, не прошло и пол года, а у меня уже имеется собственное жильё. Да не абы какое, не сараюшка, в самом отдалённом районе этого славного города, а пятикомнатный дом с парадным входом и чёрным выходом. Осталось подождать ещё пару деньков, в течении которых дед обязался взять билеты в город Ленина, отправить туда свой незамысловатый багаж, раздать знакомым ненужные вещи и можно смело делать новоселье, тем более зима не за горами, а здесь она почти такая же, как и везде, суровая, холодная и ветреная. По рассказам очевидцев, ветер с моря и мороз в пять градусов, не каждая птица, прилетевшая на побережье зимовать, пережить сможет. Что уж тогда говорить обо мне, гражданине, мало чего помнящем о своём недавнем прошлом. Может быть я ещё более теплолюбивый и отрицательные температуры на дух не переношу.

Одолженные у Ольги Дмитриевны деньги отдал уже на следующий день. Три видеосалона, как и прежде, работают без перебоев и позволяют уже сейчас собирать на обустройство недавно приобретённого жилища. Подумав я всё же решил отказаться от предложенной мне в довесок мебели. Созвонился с радостным ветераном и предложил ему заработать ещё и на ней. Хватит маяться на панцирной кровати и подставлять под торчащие ноги скрипучий стул. Пришло время спать по ночам, а не ворочаться без перерыва и думать о своём нестандартном росте, тем более к нему добавилось килограммов десять дополнительного веса, превращающих мебель такого типа в самый настоящий инструмент для пыток. Следом за кроватью в список ненужного вошли: старый шкаф, обшарпанный жизнью комод, довоенного образца сервант, два раскладных дивана, с торчащими изнутри рёбрами жёсткости, семь крашенных стульев, вся кухонная утварь, несколько тумбочек, мало отличающихся от той, что стоит в пристройке Германа и ещё десяток деревянных предметов, непонятного мне назначения, о которых старик упомянул вскользь. Себе я оставил лишь огромный овальный стол и шесть венских стульев, доставшиеся предыдущему владельцу жилища по случаю и украшавшие собой самую большую из комнат, теперь уже моего дома. Магазин, обеспечивающий жителей этого города продукцией близ стоящих мебельных фабрик, недавно был мной обследован и в нём я обнаружил несколько достойных предметов, способных украсить собой жильё любого типа. Меня не смутила ни огромная очередь, стихийно образованная жаждущими перемен покупателями и ежедневно сверяющая, непонятно кем созданный список с четырёхзначными номерами, ни табличка, стоящая на образцах мебели и указывающая посетителям торговой точки на их недоступность, ни даже гневная речь директора магазина, обрушившаяся на меня при нашем незапланированном знакомстве. Ничто не смогло меня остановить в желании жить лучше, веселее и комфортнее, и не через год, не через месяц, а максимум через неделю, полторы. Для этого и надо то было всего ничего. Посмотреть в глаза директрисе, приветливо улыбнуться ей, дождаться ответной улыбки от ещё не совсем старой женщины, попросить её о маленьком одолжении и всё — дело в шляпе. Не понимаю, какой смысл в ругани с продавцами, товароведами и грузчиками, воспринимающими действительность через свой левый карман, когда решение вопроса лежит совсем в другой плоскости. Добрее надо быть к людям, товарищи и они к тебе потянутся. К примеру румынский гарнитур, имеющий в наборе двенадцать предметов разного фасона и габарита, и стоящий в зале словно музейный экспонат, мне, всего то за мимолётную улыбку, предложили привезти в течении ближайшей декады, мягкую мебель, производства славного города Армавир, чуть ли не завтра, а всё остальное, забрать прямо сейчас и заметьте без переплаты, и с доставкой прямо до дома, за счёт местных торговых сетей. А ещё говорят, что наша торговля не умеет работать с покупателями. Умеет, ещё как умеет. Надо только грамотно пользоваться всем, что ей положено предоставлять.

Ожидая освобождения приобретённой жилплощади я не сидел сиднем и продолжал упорно трудиться на благо нашей великой Родины, по мере сил оказывая услуги её гражданам. И она заметила мои скромные потуги, наградив одного из своих блудных сыновей достойной наградой. Я получил повестку в КГБ.

— Вот — протягивая мне бумажку с типографским текстом и чему то криво улыбаясь, тихо сказал Герман, — тебе послание пришло.

— От кого? — ещё не понимая в чём дело, весело спросил я.

— От КГБ — глядя куда то мне за спину, шёпотом ответил он. — Только не пойму, почему на наш адрес её отправили? Никак стуканул кто. А я тебя предупреждал: раньше надо было на работу устраиваться.

— Так я же вроде уже давно работаю — взяв в руки сложенный вдвое документ, настороженно проговорил я.

— А ты чего хотел, чтобы они сразу за тобой пришли, как сигнал получили? У них, кроме тебя, вопросы и поважнее имеются. Вот и среагировали с некоторым опозданием.

— Думаешь? — спросил я, изучая глазами повестку и прикидывая, что с ней делать дальше.

— Зуб даю — сделав характерный жест рукой, сказал товарищ и немного помолчав, шёпотом добавил: — Михалыч на тебя кляузу настрочил. Век воли не видать. Он на наших жильцов уже, как то раз, участковому жаловался. Больше некому.

Я ничего ему не ответил, а какой смысл просто так воздух сотрясать. В бумажке ясно сказано: явиться в кабинет номер три, в двенадцать ноль ноль, двадцать седьмого. А оно у нас уже завтра и мне на размышление осталось всего ничего, ночь проспать, и завтрак проваляться.

— Может не ходить? — спросил я, так и продолжавшего стоять рядом, участливого друга.

— Дебил? — посмотрев на меня словно на персонажа из детской сказки, спросил он.

— Нет — серьёзно ответил я, категорично отрицая свою умственную отсталость.

— Ну, а какого хера тогда такую глупость несёшь? Это тебе не менты. У конторы к людям другое отношение. Они если в кого вцепились, то можешь не сомневаться, пока всю душу из тебя не вытрясут, не успокоятся.

— Спасибо — поблагодарил я Германа, — обнадёжил.

— Да не ссы ты — сплюнув через зубы, отозвался местный герой. — Дальше Магадана всё равно не отправят. По тундре, по широкой дороге…

— Да пошёл ты на хер, со своими прибаутками — прервал я, его завывания. — Если меня серьёзно прицепят, я всех сдам и не посмотрю, что мы с кем то друзья товарищи.

Смотри ка, как развеселился. Мне на самом деле не до смеха, а этот пижон ещё подкалывает. Видал я эту вашу КГБ, если бы у меня паспорт был железобетонный. Прицепиться ко мне, по большому счёту, практически не за что. А вот паспорт — это моя ахиллесова пята. За него действительно легко огрести по полной, если докопаются, Магаданом можно будет и не отделаться, тут кое чего пострашнее светит. Если ещё и нашу контрабанду вскроют, тогда точно кранты. Расстрел и полная конфискация.

На удивление ночь прошла буднично. Спал словно младенец. Нет, не просыпался через каждый час и не орал благим матом, требуя внимания окружающих к себе, на этот раз обошлось без перегибов. А вот утром, чем дальше двигались стрелки часов, тем не по себе мне становилось. Я никак не мог определиться с линией своего поведения в ответственном учреждении. Собственно вариантов у меня было два. Можно было применить, к вызывавшему меня на беседу сотруднику, всю мощь своего безмерного обаяния, либо напротив, закосить под отчаянного дурака, готового сдать и мать родную, ради собственного благополучия. Хотя большой разницы варианты и не имели, в глазах безопасника я в обоих случаях буду выглядеть ненормальным, однако сделать окончательный выбор в пользу одного из них я так и не сумел, вплоть до входа в здание, принадлежащего местным комитетчикам. Только пообщавшись с дежурным по конторе, сделал сам собой напрашивавшийся вывод: придурков здесь не любят и раскалывают на раз. Так что становиться ещё одним, смысла не имеет. Ну что ж, делать нечего, буду работать под прикрытием, а там погляжу, куда кривая выведет. Опыт воздействия на граждан у меня огромный, сила убеждения со временем только растёт, справлюсь. Пару раз стукнул костяшками пальцев в двери требуемого кабинета, числящегося в длинном коридоре под номером три, резко рванул ручку на себя и сразу, как только увидел сидящего за столом молодого парня, тут же мысленно сказал ему: