Двойная переадресация (СИ) - Шилов Игорь Александрович - Страница 67

Далёкие страны и события в них, резко отошли на второй план, как только я озаботился давно созревшим вопросом о более комфортабельном жилье, способном обеспечить меня не только теплом, но и мало мальским уютом, без которых встречать зиму, даже в этом, солнечном городке, опасно для жизни. Днём в домике ещё ничего, а ночью сырость достигает таких колоссальных параметров, что приходится открывать дверь или окно. Здоровье у меня крепкое, оно и не с такими трудностями успешно справлялось, но снова подвергать его необязательным испытаниям, когда на руках скопилась необходимая для покупки дома сумма в рублях, достаточно нерационально. Тем более, куда дальше девать эти самые деньги, я так пока и не придумал.

Мать моего самого близкого друга отнеслась ко мне, как к родному. Каждый вечер она обзванивала своих подруг и знакомых, пытаясь подыскать мне приличный вариант, из не очень большого перечня продаваемых в городе домов. Занималась женщина, этим нелёгким делом упорно, целенаправленно и почти целую неделю, а сегодня, наконец то, выдала список состоящий аж из пяти адресов. Охватывал он только центральный район, но имел очень большой разброс по стоимости, по площади земельного участка и по количеству хозяйственных построек установленных на нём. Основное строение по размерам гуляло ещё круче. Самый маленький из домов легко обходился всего тремя десятками квадратных метров полезной площади, а его более крупный собрат вобрал в себя почти сто. Кроме этого список изобиловал таким количеством сносок, приписок и коротеньких оговорок, что глядя на него я сразу заскучал. Мне и до этого не очень было понятно, в каком именно доме я хотел бы дальше жить, а с таким количеством тонкостей проблема выбора становилась и вовсе почти неразрешимой. Браться одному за такое дело, это всё равно, что идти с ножом на пулемёт. Посмотрел на сидящего рядом Германа, сделал ему пару пасов головой, а затем, как бы невзначай, поинтересовался.

— Чего, пойдёшь в воскресенье со мной на смотрины? — спросил его, мысленно подсказав нужный мне ответ.

— Конечно — с готовностью ответил, ничего не подозревавший парень. — Всё равно завтра магазин закрыт на выходной. Сходим.

Два с лишним часа мы катались на машине друга по сонному городу, внимательно изучая незатейливые постройки послевоенной архитектуры, сооружённые из саманных блоков и кое где, из стареньких кирпичей. По всем адресам нас встречали приветливо и даже радушно, не стесняясь показывая всё, куда можно было зайти. Откровенно говорили о привлекательности крохотных домишек, в которых, по мнению хозяев, спокойно помещалось бесчисленное множество гостей, задумчиво рассуждали о пережитых землетрясениях, уверяя нас в том, что конкретно их строениям, они нисколько не страшны. По одному из адресов заставили покушать, не принимая мой довод о том, что я всего час назад плотно поел, в другом налили самодельной чачи и Герман выпил, хотя я видел, что делать это приятель совсем не хотел. Покажи мне кто нибудь один из этих домиков ещё недавно и предложи навечно поселиться в нём, то счастью моему не было бы предела и я остался бы с радостью в нём. Но сегодня, это не вчера и запросы мои уже немного поменялись. Не могу я позволить такой важной персоне, у которой только видеомагнитофонов, привезённых из далёкой заграницы, целых четыре штуки, поселиться в доме, насквозь пропитанном древней стариной. А если серьёзно, то ничего из предъявленного, мне попросту не понравилось. Да, земли много, в домах от печки тепло, заборы каменные и высокие, ворота железные и крепкие, но всё это не важно, если к будущей собственности не лежит душа. Дом — он, как девушка. Вроде бы всё у него на месте и всё, как у всех, а если с первого взгляда не понравился, так хоть цену в два раза сбавляй, а жить в таком будешь без радости.

— Последний остался — глядя в список, предупредил меня дармовой водитель.

— И самый дорогой — в тон ему подтвердил я, написанное на бумаге.

— Но зато и расположен всего в квартале от нашего дома, и в ста метрах от магазина тёти Зины — обозначил приятель географическое расположение выставленной на продажу собственности, числившейся в нашем списке под номером пять.

— Ну да, рядом — снова согласился с ним я. — Вот только стоят эти хоромы на две тысячи больше, чем у меня под кроватью лежит.

— Да не думай ты про деньги, не хватит у матери одолжишь. Деньги что? Ветер. Из одного кармана выдуло и тут же в противоположный занесло. Заработаешь.

— Ладно, заводи давай. Философ. Сначала посмотрим, чего там на самом деле стоит, а потом будем про жизнь рассуждать и про всё остальное думать. Может там и смотреть то не на что.

Кроме того, что дом оказался угловым, был он ещё очень длинным и широким. Пять его окон выходили на одну улицу и три на перпендикулярную ей.

— Громадный — высказал Герман общее впечатление, от увиденного.

— Ага — подтвердил я масштабы жилья. — Только не очень понятно, где у этого монстра вход. Вот это, к примеру, чего такое? Вход или уже выход.

Приятель подёргал обшарпанную ручку, крепко приваренную к узкой, металлической калитке тёмно зелёного цвета, расположенной, как раз напротив меньшего количества окон, продаваемого дома. Безуспешно. Попытался заглянуть на противоположную сторону забора через верх, потом попробовал просунуть руку между решётками железной изгороди, отыскивая засов и снова неудачно.

— Не а. Вход с другой стороны. Этим они совсем не пользуются — авторитетно заявил приятель, скорее всего зная, о чём говорит.

— А для чего тогда он? — не удержался я от вопроса.

— А хрен его знает. Странноватый какой то домишко. Но ты раньше времени не паникуй. Сейчас внутрь прорвёмся, всё внимательно разглядим, разузнаем. Первое впечатление оно знаешь, не всегда правильным бывает — сказал в ответ Герман и зашагал в сторону настоящих ворот.

По сравнению с тем, что мы до этого видели, данный вариант выглядел очень симпатично. На участке в десять соток стоял дом, площадью девяносто восемь квадратных метров, когда то разделённый на две отдельных половины, имелась отапливаемая кухня в восемнадцать метров, мастерская, раньше служившая предыдущим хозяевам ещё одним местом для приготовления пищи и вобравшая в себя почти двадцать квадратных метров земли, а так же скромный гараж, размером пять на четыре. Кроме этого здесь прижились: большая баня, трёх лет отроду, сложенная из ошкуренных брёвен, два каменных туалета, расположенные на разных концах длинного участка и огромный погреб, в три метра глубиной, куда заходить, я отказался. Углубление такой направленности меня навряд ли когда либо заинтересует, а рассматривать хозяйские заготовки, при наличии других, мало изученных мест и необходимости срочно принимать какое то решение по покупке, мне не хотелось категорически.

— Дороговато — с сожалением в голосе сказал я хозяину, после беглого осмотра его владений и мысленно предложил старичку немного снизить, первоначально заявленную цену.

Мне не составило бы труда сбросить её и до не прилично низких размеров, но дом продаёт ветеран последней войны, а отношение к ним у меня всё ровно, что к детям малым, хотя я откровенно не пойму, почему.

— Ребятки. Пятьсот рублей, как полагается, сброшу. А больше даже не просите, не могу. Дочка, в Ленинграде, притащила двойню, а у них и до этого было два пацана. На заводе обещали квартиру, как многодетным, но когда и какую, конкретно не говорят. А шесть человек на двенадцати метрах, в мужней коммуналке… — дед не договорив, крепко ругнулся и кому то невидимому, резко махнул рукой.

Пошли ещё раз на смотрины. По очереди заглядывали в печку, толпой забирались на чердак. Потом дедок таскал нас в баню, водил на пару с Германом в уютный туалет. На кухне пили кофе с пирожками, а после этого, на большей половине, внимательно разглядывали документы.

— Вот, домовая книга и моя прописка в ней. Тут, когда вторую часть соседи мне отдали, указаны их метры и объединённый план. Вот здесь квитанции за воду, свет и по налогу. Это разрешение на баню, а кухню, в мастерскую, я переделал просто так. Никто ж не знает, чего в ней на самом деле — раскладывая на столе бумаги, с надеждой в голосе, знакомил нас старик с историей продаваемого дома. — Всю мебель вам оставлю. Дрова на зиму, есть. Соленья и варенье тоже ваши будут. Смотрите парни, дом хороший, не вы, так купит кто нибудь другой.