Маловероятно (ЛП) - Шен Л. Дж. - Страница 14

Мы одновременно стонем, как только он снова щелкает пальцем. Потом Мал опять целует меня, и мы улыбаемся. Не понимаю, как выходит, что вся моя одежда выше пояса — куртка, толстовка, топ — оказываются лежащими рядом с нами. Мал одной рукой расстегивает лифчик, а другой ныряет в мои вельветовые джинсы.

— Тебя здесь кто-нибудь трогал? — спрашивает он, водя средним пальцем между складок. Я резко вздрагиваю от удовольствия и вся сжимаюсь от напряжения.

— Да. — Рот наполняется слюной.

— А так? — Он вводит палец, и мы оба слышим, как сильно я возбуждена. Я краснею как маков цвет в его объятиях.

— Хм-м. Мой бывший Тейлор.

— А так Тейлор делал? — Мал ведет мокрым пальцем к моему клитору, медленно поглаживая его круговыми движениями.

Я запрокидываю голову и закрываю глаза. Нет, Тейлор знал, как касаться моего тела. Просто я всегда казалась слишком отстраненной, чтобы полностью отдаться удовольствию. Словно я воображала половой акт. А тут? Я чувствую. Всюду. Под Малом я в исступлении, горячая и мокрая. Он обхватывает губами мой левый сосок и посасывает его. Перед глазами вспыхивают фейерверки и звезды. Я напрягаюсь от удовольствия. Мне нравится, что Мал сначала думает обо мне. Нравится, что он полностью одет. Нравится, что он четко знает, что делать — даже если практиковал это на других девушках. На многих девушках, конечно же.

— Господи, — стону я.

— Забудь о нем, помнишь? — шутит Мал, покрывая поцелуями мою грудь, плечи и шею. Он дразнит меня, и я начинаю дергать бедрами, вжимаясь в его руку, которая оказывается у меня в трусиках. Он быстро трет клитор, и я готовлюсь к оргазму. Мал входит в меня двумя пальцами и громко стонет. А потом, когда от экстаза меня пробивает дрожь и я кончаю, он засовывает руку в мой рюкзак, вытаскивает камеру и делает фото моего лица.

Он запечатлевает меня в самую беззащитную минуту. Я хочу наорать на Мала, но он бросает камеру на плед и смотрит вниз, а я отпускаю обиду. Он не выглядит самодовольным, радостным или бесцеремонным. Он выглядит... измученным.

— Рори?

— А?

— Я таки заставил тебя кончить.

Я моргаю, смотря на свои скрученные вокруг бедер штаны.

— А теперь ты заставишь кончить меня, — говорит он. — Надеюсь, после того, как в тебе окажется мой член. Черт, не могу на тебя наглядеться. Ты прекрасна.

Он расстегивает ремень, спускает штаны, открывает кошелек и начинает натягивать презерватив. Я скидываю ногой брюки, отчаянно стараясь не думать о том, что у Мала в любой удобный момент всегда наготове презервативы.

Мне не удается хорошенько разглядеть его пенис. Я намеренно избегаю зрительного контакта с его членом. Пенисы меня пугают. Особенно необрезанные. Они напоминают вывернутые рукава свитера после дикой скачки в стиральной машине.

Подготовившись, Мал смотрит на меня, поставив обе руки рядом с моей головой.

Я краснею, закрыв лицо руками.

— Хватит так на меня смотреть.

— Как?

— Ухмыляясь, как будто ты нассал в джакузи, где все балдели, и удрал. Ты подарил мне оргазм, а не изобрел лекарство от рака.

— Еще вся ночь впереди, — шутит Мал, чмокнув меня в голову. — Готова? — спрашивает он, примостившись между моих ног.

Господи, да. Я киваю.

Он входит в меня, не отводя глаз, а когда начинает двигаться почти смущенно и совсем не так плавно и искусно, как я представляла, то оказывается, что Тейлор не до конца исполнил задачу по лишению меня девственности.

Я морщусь. Мал охает. Он целует меня с такой страстью, что я чувствую, как от его поцелуя внутри все приятно сжимается.

Он замирает, без предупреждения кладет руку на мою левую грудь, хмурится и смотрит в небо.

— Что? — Я осекаюсь, поняв, что он делает.

Сразу вспоминаю свои слова, что пересплю с ним только через свой труп. Лежа под ним, не могу сдержать смех.

— Еще дышит, — подтверждает Мал и бросается на меня с очередным жадным поцелуем. — И живее всех живых под моими пальцами.

— Это больно, — издаю стон в его раскрытый приветливый рот и цепляюсь за его плечи.

— Не волнуйся, принцесса Аврора, — рычит парень: горячий, бархатистый и живой. — Я обязательно покачну твой замок, даже если это будет последний подвиг в моей жизни.

Два часа утра

Я резко просыпаюсь в постели Мала. В комнате сплошная темень: нет света ни от фонарных столбов, ни от проезжающих мимо машин, ни от электронных приборов. Что открывай глаза, что нет — разницы никакой. Я чувствую, как его горячий мокрый язык ненасытно кружит у меня между ног.

— Что ты делаешь? — стону я.

— Пробую тебя. — Мал глубже зарывается языком, и я извиваюсь под ним от удовольствия. — Святые угодники, Рори. Ты божественна на вкус.

— Мал, что ты...

Но затем он касается моего клитора и, смыкая на нем губы, засасывает в рот. Я стискиваю бедрами его лицо, хватаю за волосы и, прижав его голову к себе, выгибаю спину на подушке, издавая стоны.

— Дорогая, ты разбудишь Англию. — Мал погружает в меня палец и тут же щелкает языком по клитору.

— Какая разница? Ты же на них зуб точишь.

Мал смеется и опускается с французским поцелуем; согнув пальцы, он находит эрогенную точку, и от восхищения у меня поджимаются пальчики на ногах.

Я снова кончаю с его именем на своих устах.

Три часа утра

— Важна не техника, а энтузиазм, — объясняет Мал, его член направлен в мою сторону.

Он толще и длиннее чем у Тейлора. С выпирающими венами и грозного вида. Наконец-то мне удается найти в Мале что-то несовершенное, хотя чувствовать его в себе очень приятно.

— Просто покажи все, на что способна. Честно говоря, я все равно кончу секунд через двадцать. Рори, ты дико возбуждаешь.

Я обхватываю губами его ствол, а спустя пятнадцать секунд, когда Мал кончает мне на грудь, понимаю, что он был прав. Мы падаем с кровати на пол, запутавшись в конечностях и безудержно хохоча.

— Рори! — грохочет он. — Я скорострел! Теперь придется тебя убить, чтобы сохранить свою тайну.

— Успокойся, я тебя не выдам. — Зевнув, я перекатываюсь на полу и ударяюсь о дверь. Во рту вкус его соленой плоти. До сих пор чувствую его на своем языке. — Да и скоро мы окажемся по разные стороны океана, помнишь? Кому я скажу? Своей аквариумной рыбке?

— У тебя есть рыбка? — Мал впадает в ступор, словно ему горько, что он так мало обо мне знает.

— Заведу несколько, чтобы поднять тебе настрой.

— Просто признай, что я тоже могу тебя уничтожить, — вдруг говорит он с другого конца комнаты. Мы лежим на полу и пялимся в потолок.

— Почему?

— Потому что от тебя у меня дыхание спирает, так что ты уже наполовину выполнила план по уничтожению.

Я качаю головой, проводя пальцами по губам так, словно застегиваю молнию.

Мал поднимает с пола медиатор и кидает его мне.

— Пока не стану отнимать у тебя твое сердце. Только не привязывайся.

Я смеюсь, но он замирает и глядит на меня. Клянусь, у него на лице выражение необычайной скорби.

— Простишь меня? — спрашивает он.

— За что? — морщусь я.

Он отводит глаза и глотает.

— Хороший вопрос. Полагаю, раз не дал тебе то, за чем ты приехала.

Четыре часа утра

— Иногда ты создаешь музыку. Иногда музыка создает тебя, — объясняет Мал. Мы сидим на его кровати, делим пачку сладостей, которые он называет сахарными кругляшками, и пьем молоко из картонной коробки. — А когда музыка тебя создает, ты меняешься и потом знать не знаешь, как из этого выпутаться.

— С фотографией точно так же, — киваю я. — Я чувствую себя режиссером и показываю то, что мне заблагорассудится вам показать. Я могу представить фон за твоим домом прекрасным или зловещим, печальным или счастливым. Все дело в ракурсах, фильтрах и композиции.