Вечер встречи выпускников (СИ) - "polustrovo" - Страница 12

«Это мой шанс забыть Серёжу», — подумал Элек, без сил рухнув на грудь Урри после бешеной скачки на его члене в номере отеля, куда плавно перетекло их свидание. С Миком было здорово — за те пару часов, что они провели, кувыркаясь в постели, Эл забыл про свою депрессию напрочь. Он вполне мог влюбиться в обаятельного бывшего гангстера, так по крайней мере тогда казалось Элеку. Однако, не срослось — Мик сказал, что какие-либо отношения не для него. Привык жить свободно и никакими обязательствами себя не связывать.

Впоследствии Урри ещё несколько раз приезжал к Элеку в Москву, они также неплохо проводили время в гостинице, и он отбывал дальше по своим делам. Переписывались они редко, в основном договаривались о встречах, а года через три Мик внезапно исчез. На сообщения не отвечал, телефон его не обслуживался, в сети не появлялся. С тех пор Электроник ничего о нём больше не знал, даже то, жив ли он вообще.

***

Когда Эл вышел из душа, Макар уже спал. Эл подошёл ближе, присмотрелся — вроде спит крепко, даже похрапывает во сне. Это факт вызвал у Громова вздох облегчения — лежать под одним одеялом в чём мать родила (кого родила, а кого и в лаборатории сделали) с бодрствующим приятелем было бы неловко. Просто потому, что не получилось бы скрыть неизбежно возникшее эротическое напряжение, в их ситуации совершенно неуместное. А оно со стороны Элека точно было, жалкая дрочка в ванной помогла мало.

Эл осторожно скользнул под одеяло, принял наиболее удобную позу, в которой ломота в теле (спасибо Серёже) почти не ощущалась, и постарался заснуть. Закон подлости никто не отменял — у ещё недавно засыпающего на ходу Эла сна ни в одном глазу не было. В принципе, он мог принудительно заставить себя спать или наоборот — бодрствовать несколько суток подряд, для этого надо было только отдать команду электронному процессору взять на себя управление биологическим мозгом. Только этого Электроник без крайней нужды не делал — он всегда хотел быть обычным человеком и лишний раз напоминать себе, что в некотором смысле он — машина, было глубоко противно. Уж лучше немного бессонницей помучиться как рядовой обыватель.

Немного полежав просто глядя в потолок, Громов наконец не выдержал, повернулся к Гусеву и легко дотронулся до его руки. Хотелось большего. И не только секса. Хотелось почувствовать тепло близкого человека, человека, к которому он всегда испытывал симпатию. Эл придвинулся почти вплотную к Макару, так что кожей ощущал жар его тела и чувствовал на себе его дыхание. И замер. Может получится обнять Гусева так, чтобы он не проснулся? Пока он думал, Макар зашевелился, заворочался и… сам сгрёб Элека в охапку и крепко прижал его к себе, уткнувшись носом в его шею. Эл выдохнул. Оказывается, последние несколько минут рядом со школьным товарищем он был так напряжён, что почти не дышал. А теперь, лёжа в кольце тёплых рук человека, с которым его связывали только самые светлые чувства и воспоминания, Громов расслабился. Он даже не подозревал, насколько сильно ему не хватало такого контакта, простых прикосновений, человеческой близости. «Наверное, так они и спят с Вовкой», — подумал Элек, и сердце его сжалось от непонятного чувства. Вроде бы зависть, но явно не чёрная — друзьям он даже в мыслях не желал ничего дурного. Вроде бы сожаление — сумей он тогда, в школе, переключиться с Серёжи на Макара, они стали бы парой и, возможно, до сих пор были бы вместе. А может, это была тоска, ведь когда-то давно у Эла такое уже было — с Серёжей и, отчасти, с Миком. «Почему Серёжа предпочёл всё разрушить? — недоумевал Электроник. — Ему ведь было хорошо со мной. Неужели я был всего лишь удобным сексуальным партнёром и максимум, что он испытывал ко мне — это приятельские чувства? Чёрт, как больно-то до сих пор. Всё из-за него. Лучше бы я никогда его не встречал, лучше бы его не было в моей жизни. Бесчувственный эгоист ты, Серёжа, ненавижу тебя!..» Мысли в голове Элека путались, Серёжин образ приобретал какие-то поистине демонические черты, тоска смешивалась с обидой, а потом Эл сам не заметил, как провалился в сон.

Приснился Элеку кошмар. Да такой, что когда он в холодном поту открыл глаза и увидел спящего с ним в обнимку Макара, был полностью уверен, что это вовсе и не сон был, а ужасные воспоминания из собственной реальной жизни не дают покоя его душе даже ночью. А снилось Элеку, что он убил Серёжу. Вот так вот просто, едва познакомившись с ним после своего побега от профессора, свернул несчастному шею, а тело закопал в ближайшем лесочке. И сам стал «Серёжей Сыроежкиным». Жил в Серёжиной семье, крутил любовь с Макаром и до поры до времени был полностью доволен происходящим. Пока совесть и тоска по погубленному двойнику его вконец не измучила, отчего он, собственно, и проснулся. Самое интересное, что во сне он действительно любил Гусева.

Чтобы смыть с себя ночной кошмар, Эл пошёл ополоснуться под прохладной водой. Потом поставил себе чайник и сделал пару бутербродов — есть хотелось так, что желудок сводило болью. Что в общем-то логично, учитывая как его полоскало накануне вечером. Всё благодаря известно кому. И что удивляться тому, что во сне Громову хочется прибить этого пьяницу?

Однако, утром Эл почувствовал острое желание придушить двойника уже наяву.

***

— Сволочь! Чем ты занимаешься? Что мычишь?.. нажрался как свинья и говорить не можешь? Скотина ты, Серёжа!

Макар открыл глаза и даже не поверил, что проснулся. Рядом творился какой-то сюр. Всегда спокойный и уравновешенный Электроник с большим трудом старался не кричать в трубку, но его переполняло негодование, и скрыть это у него никак не получалось. Наконец, не дождавшись, по всей видимости, адекватного ответа от своего собеседника, он оборвал вызов и уткнулся лицом в подушку. Одна его рука по-прежнему сжимала телефон, другой он почему-то прикрывал свой зад, хотя был уже одет. Всё тело Громова сотрясалось от беззвучных рыданий.

— Эл… — Макар осторожно дотронулся до его плеча. — Что случилось?

— Прости… — Эл повернулся лицом к Гусеву. — Я просто испугался. За себя и за… него, — всхлипнул Громов. — Хотя его… убить мало! — не выдержал он и опять разрыдался.

— Ну, тише, — Макар подвинулся ближе к Электронику, обнял его и попытался успокоить. — Расскажи, чего там Сыроега натворил?

— Понимаешь, — Эл немного пришёл в себя, отстранился от Гусева, хотел сесть на кровать, потом передумал и лёг обратно, на живот. — С некоторых пор всё что происходит с Серёжиным телом, происходит и со мной. Стоит ему получить травму, заболеть, сделать, к примеру, пирсинг или тату — всё это отражается на мне.

Гусев хотел бы не поверить словам Электроника, но его странная хандра, свидетелем которой он вчера стал, не давала повода так просто отмахнуться от фантастических на первый взгляд объяснений.

— Я не знаю всех подробностей Серёжиной жизни, — вздохнул Эл, — но в основных чертах в курсе. Серёжа пьёт. В основном по выходным. Начинается это обычно в пятницу вечером. Его опьянения я не чувствую, но вот головную боль с утра — вполне. И лицо опухает — ты и сам это видишь. Вчера рвало не меня, и головой тоже не я ударился. Как и получил под дых. Я боюсь, Макар, очень. Что его покалечат или… он погибнет, — последние слова Эл произнёс с трудом и чудом снова сдержал слёзы. — Лет пять назад я продал машину — ехал домой с работы и понял, что задыхаюсь. Такое чувство, что меня душат, и я теряю сознание. Мне очень повезло, что я при этом никого не задавил и сам не убился. Когда в итоге добрался домой, позвонил первым делом Серёже. Так, мол, и так, спрашиваю, всё ли у тебя в порядке? Говорить трудно, горло болит, и голос хриплый. А Серёжа мне в ответ тоже сипит, хрипит и кашляет. Оказалось, он с бойфрендом своим поссорился, да так, что мужик этот в порыве ревности Серёжу придушить пытался. Не знаю, Макар, но когда я это слушал всё, даже мысль мелькнула — может лучше бы всё закончилось? Для нас с Серёжей. Мне больно, что он с другими, что то и дело ввязывается в какие-то неприятности, я устал… Уже тогда устал, понимаешь? А сейчас… Столько лет прошло, а мне всё ещё плохо. Без него…