Хищная любовь - Диденко Борис - Страница 27
- Предыдущая
- 27/43
- Следующая
К наблюдениям учёных следует добавить, что и на воле хищные гоминиды ведут себя не краше. Только лишь у них «дело однополой дружбы» доходит до анальных форм половых сношений. Хотя и утверждается, что многие гомосексуалисты предпочитают орально-генитальный секс и взаимную, «перекрёстную» мастурбацию. Они, якобы, даже считают перанусные «любовные» отношения низкими, дегенеративными. Сами называют и цифру — насчитывается, якобы, лишь 10% «занимающихся перанусной любовью» среди общего числа гомосексуалистов. Правда, МсСаrу называет совсем иную «анальную» цифру — 50%. Но как бы там ни было, это предпочтение заднему проходу рта и рук ничего не меняет, оно есть не что иное, как лишь функционально облегчённое сексуальное поведение, необходимость полной эрекции при этом отпадает.
И всё равно мужеложство должно признаваться общественным мнением чудовищным в такой же точно мере, как убийство человека человеком. Подобное сопоставление — совершенно правомерная проекция агрессивности человека на плоскость его сексуального поведения. Человек — самое сексуальное животное, человек же — самое агрессивное животное! (Вот это самое — и есть именно та страшная «прилагательная» добавка, которую хищные гоминиды привносят в мир, ставя его на грань гибели!) Следовательно, здесь есть взаимосвязь, проявляющаяся наиболее полно в некросадизме (предельной некрофилии). К нему, чисто логически, непосредственно примыкают «обычное», якобы, немотивированное убийство и «рядовое» изнасилование (либо гетеросексуальное, либо гомосексуальное). Здесь имеются в виду действия мужчин, хотя женский гомосексуализм, как известно, тоже практикует садистские изнасилования, да и женщины-киллеры не такая уж большая редкость. Именно здесь, вырастающие из общего «корешка» некрофилии, «любовь» и «ненависть» как бы разветвляются в параллельные «веточки».
Вся остальная сексуальная чудовищность вкупе с обычно практикуемой (но всё же непомерной!) агрессивностью в жизни человеческого общества представляется, таким образом, как результат «детонации» этих процессов хищными гоминидами. Только лишь «благодаря» именно тлетворному влиянию этих современных адельфофагов на обычных людей чудовищное насилие и, соответственно, махровая сексуальная извращённость в обществе не «затухают», нелюди постоянно подкручивают этот страшный «сдвоенный» маховик.
Очень важно было бы количественно соотнести аномальные проявления извращённости среди нехищных людей со случаями перверсий, возникших в результате органических изменений мозга, олигофрении, гормонального воздействия на эмбриональной стадии развития, условнорефлекторного закрепления сексуальной ориентации в детстве и т.п. факторов. К сожалению, подобной статистики нам не известно. Но так или иначе, это тоже есть несомненное уродство. Следовательно, как и всякое уродство иного плана, по отношению к нему в первую очередь должен ставиться вопрос не о преследовании, а о не выпячивании этого неизлечимого психофизиологического уродства. Именно среди таких гомосексуалистов могут быть и нравственные люди, и им должно быть, по очевидной логике, очень и очень трудно пребывать там, куда они поневоле попадают, где всё против них. Это — нравственно невыносимая ноша.
В то же самое время, гомо— и бисексуализм, которые практикуются хищной частью человечества, мало признать самым страшным уродством. Здесь недостаточно пьяных обличительных слов героя повести Ю.К.Олеши «Зависть»: «Урод номер один — встаньте! Покажитесь всем!» Это — гиперуродство, оно — сущностное, ибо профанирует самое важное в человеческой жизни, этически и эстетически снижает самую хрупкую и одновременно самую важную область человеческих чувств и взаимоотношений. Ведь всё в этом мире делается нормальными мужчинами ради женщин, ради их любви и благосклонности, ради продолжения и благополучия рода. Другими словами, вся романтичность, возвышенность взаимоотношений мужчины и женщины, всё то, что называется в психологии казённым секс-канцеляризмом — «переоценка сексуального объекта», а по-людски — обожествление любимой женщины, всё это становится невозможным рядом с гомосексуализмом, по праву делящим «пальму первенства» монструозности с садистической некрофилией.
Не случайно гонения и унижения тюремных «опущенных» со стороны тамошнего «актива» структурально полностью совпадают с точно таким же отношением хищных мужчин к женщинам, когда после сексуальной «победы» следует психологическое её подавление, унижение и подчинение. Криминалистов всегда поражал этот факт ненависти к «опущенным». «С точки зрения нормального человека, ненависть и гонения, которым подвергаются эти парни, совершенно необъяснимы: ведь мучители сами сделали их „петухами“ и благодаря им получают какое-никакое удовольствие. Но для зоны, где уважают только силу, всё естественно: не сумел отстоять себя — значит ничего кроме презрения не заслуживаешь» [30].
Вряд ли такое объяснение можно посчитать достаточным. Умение постоять за себя тут чаще всего ни при чём. Людей «опускают» по приговору воров за разные грехи: стукачество, неуплату карточного долга, неподчинение «авторитету», за то, что на следствии «сдал» подельников, что имеет родственников в правоохранительных органах. Чаще других подвергаются насилию те, кто сам совершил изнасилование, — в этом выражается своеобразное представление о справедливости. «Намеченную жертву обычно жестоко избивают, затем накидывают на шею полотенце, скрученное жгутом, и в полузадушенном состоянии „опускают“. Есть и другие способы „опетушения“ — облить мочой, заставить поцеловать парашу. Клеймо „петуха“ — на всю жизнь. Численность этих отверженных в ИТУ составляет около 35 тысяч человек. От такой жизни они, если не кончают с собой, то превращаются в совершенно забитые существа, полностью лишённые чувства собственного достоинства» [30].
И положение здесь не может быть изменено никаким «культурным просвещением», ибо это предельное подавление, унижение — как женщин, так и «опущенных» мужчин — есть этологическое следствие тергорового рефлекса хищника, глубинно присущего хищным гоминидам, и потому — неустранимого. Единственный выход — вырваться из-под хищного воздействия во всех областях, «зонах» их влияния, в том числе и сексуальной. Нормальному (нехищному) мужчине должно быть стыдно за существование мужчин-гомиков, бисексуалов, которые дискредитируют и оскверняют и без того весьма уязвимую область человеческих чувств. Как, например, люди стыдятся своих гнусно «прославившихся» однофамильцев или своего внешнего сходства с подобными «орёликами». Достаточно привести отрывок из Диона Христосома, чтобы увидеть до каких мерзостных форм может докатываться этот порок, и сколь масштабно он способен заразить других людей.
«Небезынтересно будет упомянуть о следующем важном обстоятельстве: очень многие подверглись болезни, которая раньше, кажется, встречалась гораздо чаще у других народов, чем у нас… Но не думайте, что я говорю о чём-то таком, что держат в тайне, скрывают: нет факты сами говорят за себя… я не могу выразиться яснее, если хочу остаться приличным. Этот порок клеймит и прокрывает позором весь наш город. Эти люди — самое тяжкое бесчестие для отечества и вы должны были бы изгнать их из страны, как следовало бы изгнать их отовсюду. Закон грозит им всевозможными карами, отдает их всеобщему презрению и тем не менее, их встречаешь везде и всюду. Этим пороком заразились и мальчики и юноши. Они ещё не потеряли целомудрия, но приучились смотреть на этот порок, как на вещь почти обыкновенную: и хотя они ещё удерживаются от поступков, но уже сильно желают их. Во всём городе раздаются стоны, на прогулке везде слышишь скорбь и жалобы. Обыкновенно стон есть выражение горя, но это не тот стон, о котором я говорю, это нечто другое, — это результат самого ужасного бесстыдства. Если слушать постоянно игру на флейте невозможно, если жить на скале, оглашаемой пением сирен, невыносимо, то что должен испытывать честный человек, находясь постоянно в атмосфере уродливых хриплых стонов? Человек, который проходя мимо дома, услышал бы эти звуки, подумал бы, конечно, что это дом терпимости, но что сказать о городе, где эти звуки раздаются повсюду каждый час, каждую минуту? Педерастией занимаются на улицах, в домах, публичных местах, театрах и гимназиях. Мне ещё ни разу не пришлось слышать, чтобы флейтист с самого утра начинал играть на инструменте, меж тем как страшная музыка педерастов начинается уже с рассветом» [32].
- Предыдущая
- 27/43
- Следующая
