Дети Революции (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 84

— Да. Могут легко уйти из отряда дельного офицера просто потому, что тот не соответствует каким-то критериям, предъявляемым к вождям. Через Балканы и действовал по большей части. Сам понимаешь, брат[1], проще повысить в чине и должности человека, который проявил себя ярко. Когда за спиной отряд в пару сотен или даже тысяч лично преданных головорезов, да контролирует территорию на зависть иному германскому княжеству, даже традиционалистам сложно сказать слово против.

Фельдмаршал хмыкнул чуть смущённо, заложив руки за спину, и добавил:

— Наверное, только ты поймёшь… Без ложной скромности, но я талантливый полководец и дипломат. Но какая была бы у меня судьба в Императорской России? Александр, по сути, лично тянул меня наверх. Знаешь, сколько раз меня пытались подставить, подсидеть, оговорить? Поверишь ли, со счёта сбился! И ведь покровительства императора не боялись!

— Понял тебя, брат, — задумчиво кивнул попаданец, — талантливых людей в Росси много, даже наверху. Вот только беда в том, что наверх пробиваются только те, кто готовы сами себя загнать в узкие рамки.

— Да! Валуева ведь взять, умнейший человек! Образованный, работяга какой… и ведь сам послушно в стойло влез, работал строго от и до, по предписанным канонам. До министра дорос и ничего изменить не пытался. Думаешь, не понимал, что менять всю Систему нужно? Пусть даже в рамках монархии, но менять. Не осмеливался! Министр! Хвала всем богам, что всё-таки осмелился…

Алекс промолчал, несмотря на социалистические взгляды, к происходящим в России событиям относился очень болезненно. Сохранить монархию… да боже упаси! После подсчёта, во что обходится содержание императорской семьи, Великих Князей (включая воровство с невероятным, истинно Великокняжеским размахом), Двора и… прочего, поднимать вопрос восстановления монархии никто не хотел.

Просто очень уж не вовремя грянул передел власти. После войны куда бы лучше, но… тогда Хунта не смогла бы взлететь, стать спасителями отчества. Нельзя сказать, что честолюбие их однозначно к худу. Возможность провести нужные, но непопулярные реформы или полезный закон, у спасителя отечества выше. Но и хвалу возносить не тянет.

— Странная ситуация, — сменил Фокадан тему, — ожидал после чистки увидеть британских агентов, соблазнённых британским гражданством и местами в колониальной администрации, ан нет. Всё больше тех, кто искренне ненавидит англичан, но ещё больше ненавидит меня, как социалиста. Дескать, если бы не мои идеи, то всё было бы хорошо. Как раньше. Не могу понять их логику…

— Есть такое дело! — Хохотнул собеседник, — переворот англичане учинили, земли и прочее имущество у предателей вовсе не ты отбирал. Но виновен социалист, ату его!

— Это наверное что-то глубинное, из недр подсознания, — попаданца потянуло на философию, — я не виноват в их бедах, но я олицетворяю их как сторонник социализма. Да! Ты как ухитряешься проводить подготовку к наступлению? Знаю ведь, что проводишь, но не вижу.

Фельдмаршал самодовольно (имеет право!) усмехнулся и потянулся, не торопясь с ответом.

— Точно не видишь? — Лукаво спросил он.

— Балканы! — Озарило Алекса, — ну точно! Всех вождей туда… не просто проявить себя, верно? Боевые отряды из местных… а точно местных? Что-то мне подсказывает, что гайдуков немецкого происхождения как бы не больше, чем болгарского и сербского!

— Верно, — улыбнулся Черняев улыбкой обожравшегося сметаны кота, — гайдуки там ныне специфические. Местных тоже принимаем, но если ранее мои немцы да русские офицеры в соотношении один к десяти воевали, то ныне пополам разбавлены.

— Лучше меньше, да лучше, или немцев у тебя побольше стало? — Прищурился Фокадан.

— Всё сразу, — не стал отнекиваться собеседник, — гоняю сейчас по горам, обучая наиболее перспективных из местных и вырезая мелкие гарнизоны турок… и вообще.

Это вообще много сказало попаданцу. Явно не только турецкие гарнизоны, но и мусульманские селения зачищаются под шумок. Ну да, гайдуки они такие… злобные, особенно если освобождают жизненное пространство. Бегут мусульмане с Балкан и если бы султан предоставил беженцам хоть какую-то помощь в размещении, побежали бы куда быстрей.

Развивать тему Фокадан не стал. Черняев пусть и друг, но такой… в рамках. Помимо немецких княжеств, подвластных фельдмаршалу де-факто и вассальных России де-юре, у Михаила Григорьевича появилась реальная возможность одеть корону. Да не игрушечную по сути корону одного из немецких княжеств, а настоящую.

Такие слова, как королевство Югославия при штабе главнокомандующего попаданец слышал постоянно. Сербия, Черногория, Македония… по некоторым оговоркам можно понять, что насчёт Болгарии вопрос ещё открыт. То ли она станет отдельным царством под личной унией[2] Черняева, то ли войдёт в состав империи Югославия, ещё неизвестно.

А ещё краем уха услышаны слова Фракия[3]. Так штабные называли область европейской части Турции, давным-давно омусульманенную.

Словом, планов громадьё, и не только у самого фельдмаршала. Офицеры из его окружения лелеяли мечты стать крупными землевладельцами и титулованными особами в новой Империи. Вставать перед этим паровозом у попаданца нет ни желания, ни сил. Сметут.

При этом, вот парадокс (!), Россию они видели именно Республикой. Наверное потому, что в большинстве своём не были там ни титулованными особами, ни крупными землевладельцами.

Алекс уже сталкивался с таким выборочным мышлением ещё в САСШ. Люди, обиженные на лендлордов в Старой Европе, с большим удовольствием начинали копировать поведение и методы ненавидимых ими лендлордов в Новом Свете. При этом нередко поддерживая борцов за свободу на покинутой исторической родине и давя злобных бунтовщиков и преступников на родине новой.

Парадоксов новые лорды не хотели видеть. Дескать, тамошние лорды влезли наверх исключительно преступным путём и вообще несправедливо. А я, ставший богатым здесь, получил это богатство по праву.

Так же и русские офицеры Черняева, среди которых хватало выходцев из крестьян и дворян во втором-третьем поколении, искренне сочувствовали угнетаемому народу в России, намереваясь стать помещиками на Балканах. Но разумеется, это совсем другое дело!

Кэйтлин прошлась вдоль строя, вглядываясь в глаза вытянувшихся перед ней взрослых людей. Момент откровенно театральный, позаимствованный у отца. Тот не раз объяснял дочке всю важность пиара.

Досье на каждого из помилованных новым правительством каторжников лежало у Кэйтлин Лиры Фокадан на столе ещё неделю назад. Все ненужные или хотя бы сомнительные личности ещё на въезде в Москву направлялись в иные отстойники.

— Шаг вперёд, кто хочет работать и готов мне подчиняться, — сказала она с железной (многократно отрепетированной) уверенностью, — остальным будут предоставлены меблированные комнаты с полным пансионом, оплаченные на месяц, да материальная помощь на покупку нормальной одежды — тем, кто нуждается.

Строй бывших каторжников зашевелился, вперёд вышло порядка тридцати человек из сотни. Ничем не показывая разочарования, Кэйтлин кивнула спокойно и отдала распоряжение. Меблированные комнаты сняты здесь же, неподалёку от Казанского вокзала. Здесь же баня и всё, что нужно людям после длительного пути.

Отец оставил её за старшую перед выступлением на фронт. Подчиняться ребёнку захотели не все, ушёл приват-доцент Землин, неплохой химик; инженер Яблоков, несколько студентов и добрая половина мастеровых. Да и позже выявились любители играть в серых кардиналов, пытаясь давить на неё авторитетом взрослых.

Зря… характер у Кэйтлин железный, да и воспитание специфическое. Отец давно объяснил ей, что возраст сам по себе не значит ничего, по мере старения приходят болезни и морщины, но никак не ум. Важен жизненный опыт, образование, интеллект. Одни к двадцати годам готовы вести за собой полки и ставить заводы, другие и к пятидесяти ведомые, а уровень навыков и знаний оставляет желать лучшего.