Дети Революции (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" - Страница 83

Жалости нет, но нет и пустого мучительства. Огонь быстро охватил положенные по краям сухие дрова, но осёкся на влажном мусоре в центре. Густой дым окутал Зацевских и всего через десяток секунд те сомлели, умерев быстро и в общем-то безболезненно.

Поглядев на разгорающийся костёр, крестьяне надели шапки и разошлись. Полевые работы почти закончены, но на полях осталась капуста и другие поздние овощи. Нужно подготовиться к зиме, поправить крыши домов и сараев, напилить дров.

А ещё помочь соседям. В соседнем уезде баре собрались в отряды и лютуют. Оружие теперь, слава Господу, есть. Значит, скоро не будет бар. Главное, навалиться всем миром[8].

Прорыв к Черняеву дался тяжело. Серьёзных гарнизонов на пусти Корпуса почти не попадалось, но попытки замедлить движение, дабы связать до подхода основных сил, противник предпринимал постоянно.

Поскольку марш проходил по разорённым войной землям Прибалтики и Польши, идти батальонам приходилось порознь, время от времени сходясь единым кулаком. Решение более чем сомнительное, но иного выхода Фокадан не нашёл.

Всё дело упиралось в недостаточность припасов, изначально недостаточных, а позднее и пролюбленных из-за нескоординированности отрядов. В маленьких городках нечего брать, а в больших, с серьёзными складами, стояли вполне серьёзные гарнизоны. Ввязываться в бои попаданец посчитал излишним. Имея на хвосте оклемавшихся англичан и неизвестное количество предателей, это попросту опасно.

Несмотря на проблемы, тяжёлый марш сделал доброе дело, к Черняеву Корпус подошёл куда более боеспособным. Проблемы ещё оставались, но теперь хотя бы батальоны стали серьёзными боевыми единицами и можно думать о сведении их в нормальные бригады.

Решил марш и проблему Глебы и других новобранцев, тяжело переживавших первые убийства. Монотонная рутина перехода, перемежаемая постоянными стычками, переправами и прочими буднями рабочих войны, сгладила впечатления, притушила их. Из яркого, кровавого пятна, навсегда засевшего в памяти и отражающегося на психике, убийства стали чем-то безусловно неприятным, но привычным, не вызывающем кошмаров и желания сунуть в рот ствол винтовки.

— … сам должен помнить, — коротко проинструктировал Фокадан секретаря, доросшего до начальника штаба, — ты ж примерно в таком возрасте воевать начал?

— Раньше, — с тоской сказал Риан, — сильно раньше… так что такие методы мне не помогли. Но ты прав, бордель и нажраться — самое то. Раз уж начал убивать, да ещё и первый бой таким ярким получился, то нужно клин клином выбивать. Авось и перебьют новые впечатления вкус крови на губах.

— Чистенькую главное, — ещё раз повторил Алекс, — разбитных красоток не нужно, а то будет ещё западать потом на всяких… Обычную найди, в меру молодую, в меру опытную. Ему хватит для первого впечатления.

— Да уж, — хмыкнул Келли, — как вспомню свой первый опыт, так вздрогну! Мне тринадцать, проститутке под сорок… и ничего, понравилось! Правда, какое-то время тянуло к женщинам постарше — всё казалось, что только они смогут дать мне то самое.

— А после? — Поинтересовался Алекс с болезненным любопытством, — отошёл?

— В колледже сестра одного из приятелей, та ещё… штучка оказалась, вылечила от дурной тяги к женщинам постарше. Так что найду подходящую, да проинструктирую должным образом.

Алекс кивнул, чувствуя себя на редкость неловко. В самом-то деле — сына, пусть и приёмного, да к проституткам! Жесть… А куда деваться-то? Оно и у взрослых психика после первого боя может пошатнуться, а у подростка четырнадцати лет и думать страшно. Тем более, Глеб в первом же бою сперва убил врага в рукопашной, а потом ещё и Гатлинг… Больше полутора сотен, в упор-то.

Нет пока психологов, нет! Даже психиатрия в зачаточном состоянии, ничего существенней смирительных рубашек, пользительных обливаний ледяной водой и экспериментов с электротоком, предложить не может.

Священники? Насмотрелся уже, получится на выходе этакий фанатик, молящийся по три часа в день и разговаривающий цитатами из Священного Писания. Батюшек, нежно любимых православными оппонентами, с коими сталкивался в интернете, как-то не попадались. Может, в двадцать первом веке они и есть, но в девятнадцатом всё больше чиновники, только в рясах, умеющие работать строго по шаблонам.

[1] Верхняя женская одежда, широкая длинная накидка с прорезами для рук или с небольшими рукавами; скреплялась лентами или шнурами. Салопы шили из бархата, шелка, дорогого сукна; часто на подкладке, вате или меху. Салоп был распространен в Западной Европе и в России преимущественно в первой половине XIX века среди горожанок; позже только в мещанских слоях населения. В провинции могли донашивать и в более позднее время.

[2] Испеченный из муки, преим. пшеничной, просеянной сквозь сито. Ситный хлеб. Ситные сухари. Особо качественный хлеб.

[3] Красный угол устраивался в дальнем углу избы, с восточной стороны, в пространстве между боковой и фасадной стенами, по диагонали от печи. Это всегда была самая освещённая часть дома: обе стены, образующие угол, имели окна. Иконы помещались в «красный» или «передний» угол комнаты с таким расчётом, чтобы икона была первым, на что обращал внимание человек, входящий в комнату. Нередко вместе с иконами ставили что-то столь же важное для семьи — фотографии, какие-то произведения искусства, просто памятные вещицы.

[4] Одинокие крестьяне, не имеющие земельного надела и потому не несущие государственной повинности, налогового бремени.

[5] То есть не в личную собственность, а вместо жалования. Соответственно, пожалованный человек обязан был за земли служить.

[6] Крепостные крестьяне обладали некоторыми правами, пускай по большей части на бумаге. Крестьяне же дворовые (дворня, слуги в поместье) были отдельным сословием и их права мало чем отличались от прав американских негров времён рабства.

[7] Екатерина Великая в 1760 году издала указ, согласно которому помещики могли без суда ссылать неугодных им крепостных на каторгу.

[8] Здесь — мир как община.

Жандармы Черняева вкупе с военной контрразведкой оказали большую помощь в чистке рядов Корпуса. Несколько десятков английских агентов схвачены и как минимум дюжина осталась незамеченной, обзаведясь ненавязчивыми поклонниками из числа рыцарей плаща и кинжала.

Сколько шпионов проскочило дырявый невод контрразведки, бог весть. Фокадан предполагал худшее, весьма скептически относясь к талантам российских спецслужб и весьма уважительно к английским. Сталкивался как со спецслужбами Российской Империи, так и Британской, так что судил по личному опыту.

Времена отечественных Штирлицев ещё впереди, да и то… Как показал развал Союза с массовым предательством верхушки оного, возможности русской разведки и контрразведки сильно преувеличены. Попаданец всерьёз считал Андропова креатурой Запада, да и как можно считать иначе, если все прорабы перестройки выдвинуты лично бывшим главой КГБ?

Встретиться с Черняевым вне официальной обстановке получилось только две недели спустя, после чистки рядов и обустройства на новом месте. На Западном Фронте вялотекущее противостояние с позиционным тупиком — на первый взгляд, да и на второй тоже.

Фокадан, прекрасно зная о лихорадочной подготовке грядущего наступления, в очередной раз поразился противоестественному отбору, сохранившемуся в России даже после свержения императорской власти.

— Борюсь отчаянно, — угрюмо ответил Черняев на вопрос, прогуливаясь с другом по парку Сан-Суси, — только недавно ситуация стала выправляться, да и то исподволь, окольными путями идти пришлось. Ставил подходящих людей на направления, где они могли показать себя ярко. В основном Балканы, там дельный офицер с лидерскими качествами легко может обзавестись отрядом лично преданных гайдуков.

— Народ там специфический, — согласился Алекс, — не столько в идеи верят, сколько в Вождей.