Верь только сердцу (СИ) - "Алая Роза" - Страница 5

До мероприятия оставалось всего два дня. Все в доме были как на иголках, в атмосфере чувствовалась напряженность и нервозность. В саду было установлено дополнительное освещение, груды посуды и накрахмаленных салфеток ждали своей очереди в подсобке. Бутылки с лучшими сортами вин и водки стояли наготове в кладовой. В микроавтобусе были привезены инструменты симфонического оркестра. Сергей, Алена и Миша осторожно переносили их в гостиную.

— А что, нельзя было магнитофон через динамики включить? — спросила Мишку Алена. — Дешево и сердито.

— Дурочка ты, Алена, — снисходительно объяснял ей Мишка, — эти дамы и господа только живую музыку уважают. Хотя и ни хрена в ней не понимают.

— Мишка, следи за речью, — дежурно одернула его Алена. — А твои родители тоже приедут?

— Хрен… то есть, фиг его знает. Отец может и явится, а маман — вряд ли. У них с дядей Славой биологическая несовместимость, хоть и родные. Они как встречаются, так маман сразу на него рычать начинает как разъяренная тигрица. Впрочем, в прошлом году она была здесь. Тут такое творилось! Ты бы видела! Армагеддон! В этот раз куда скромнее будет. А по мне, так гораздо лучше.

— Сколько всего народу ожидается?

— Из фирмы только дядя Андрей и дядя Вася. Так что будет человек сорок — пятьдесят. Не больше.

— Ого!

— Разве это «ого». Вот в прошлом году было «ого», так «ого»! Больше ста человек гостей привалило. Всю дорогу и площадку перед домом машинами перегородили. Гудели, будь здоров! Дядя Слава тогда порядком перебрал и стал орать, что хочет прокатиться на коне, как Наполеон. Откуда-то конь белый взялся. Он стал на него залезать, а его любовница Маринка его стаскивать. «Слезай! — визжит, — убьешься!» Смеху было! В общем, перепились все в усмерть. Меня Ирина Аркадьевна быстренько увела, чтобы я на разврат не пялился. Да разве тут уснешь — всю ночь салюты бабахали, музыка гремела, женщины визжали, как будто их режут. Я в окно из спальни видел — в бассейне голые тетки плавали. На следующий день я слышал, как дядя Слава извинялся перед Ириной Аркадьевной за безобразие. Она ведь тетка интеллигентная, до пенсии в Министерстве культуры начальником отдела работала.

— Ирина Аркадьевна в Министерстве работала?!

— Ну и что. Не министром же. Айда, поможем Льву Ароновичу клумбу подправить, хотя и зря это, ей Богу. В суматохе, а потом в темноте на цветы никто и глядеть не будет, еще и перетопчут все. Вот старик огорчится.

— А у Вячеслава Вадимовича любовница есть? — вдруг спросила Алена, когда они вдвоем с Мишкой подравнивали клумбу.

— Конечно, есть. И не одна. Я только Марину видел. По мне, так это швабра ходячая, такая длинная и тощая. И лицо вытянутое, как у гончей собаки или кобылы. Зато ведет себя как сама английская королева: фу ты, ну ты! Меня даже и не замечает, сквозь меня смотрит, как будто я стеклянный или меня вообще нет. Есть еще у дяди Славы еще какая-то Наташа и то ли Юля, то ли Муля. Хр… фиг знает, в общем. Жениться ему надо, по-моему. Только не на Марине этой. И не на Муле. Была бы ты постарше немного, может, он бы на тебе женился.

— С чего ты взял, — расхохоталась Аленка, — вот чудило. Хватит болтать, айда беседку искусственными цветами украшать. И не забудь, после ужина с часок алгеброй позанимаемся. И нечего тут морду кривить. Раз решили, значит, точка!

За два часа до приезда гостей все практически было готово. Мишка, пока никого нет, гонял по дорожке на скейтборде. Накануне позвонила его мать, сообщила Ирине Аркадьевне, что они с мужем не смогут быть на мероприятии, так как получили приглашение из Парижа на какую-то важную презентацию. Мишку это только обрадовало, он заявил Аленке, что все, что ни делается — к лучшему, по крайней мере, никто не будет стоять над его душой на предмет в какой руке держать вилку, в какой нож, как пользоваться салфеткой, и как должны себя вести в обществе приличные мальчики.

Вероника, Света и Ирина Аркадьевна убедившись, что все необходимое сделано, ушли в свои комнаты переодеваться и приводить себя в порядок. Нина Петровна сказала, что ей и так сойдет: кто ее на кухне кроме официантов увидит. Алена тоже пошла к себе. Ее сиреневое платье было выстирано и тщательно выглажено накануне. Минут через пятнадцать к ней заглянула Света и застала ее сидящей с ногами на кровати и читающей детектив.

— С ума сошла! — накинулась она на нее. — Нашла время! Почему физиономию в порядок не привела?

— А что в моей физиономии не в порядке? — испугалась девушка.

— Где макияж? Где следы туши, помады, румян и теней? Где, я тебя спрашиваю? Не пользоваться в твоем возрасте, да еще в таких случаях косметикой просто неприлично. Я уже не говорю о том, что это еще и не этично, и не эстетично.

— Скажи еще «не поэтично и не романтично».

— Говорю: не поэтично и не романтично. Быстренько пошли в мою комнату, буду из тебя человека делать.

— А сейчас я кто? — проявила интерес Алена.

— Сейчас ты болванка, заготовка для человека. Такая безликая, пресная, неинтересная, примитивная болванка.

Света усадила Аленку на стул, завязала ей волосы косынкой, чтобы не мешали, и принялась сосредоточенно химичить.

— Ты меня как матрешку не разукрашивай? — на всякий случай попросила Алена.

— Не боись. Сделаю тебе высокохудожественный легкий макияж под названием «а-ля — держитесь мужики». И не лезь с глупыми советами под руку, когда работает профессионал.

Когда Алена через двадцать минут глянула на себя в зеркало, то просто не узнала себя в красивой взрослой девушке, что смотрела на нее.

— Светка, ты волшебница! — ахнула она. — Тебе в косметическом салоне колдовать над лицами, а не пыль с мебели вытирать. Как мне тебя отблагодарить?

— Да ладно тебе, — делано заскромничала Света, — просто завтра вместо меня сделаешь уборку. Только и всего.

………..

— Миша, Алена, делайте бутерброды с икрой. Только быстренько. Света будет резать батон, а вы намазывайте масло. Миша, вот упаковка с маслом, открой, — и Ирина Аркадьевна торопливо вышла. У нее была еще целая куча дел.

Алена заглянула в открытую упаковку.

— Миш, глянь, а в масле ягодки. Красивые такие. Фу, да они рыбой воняют!

Мишка расхохотался:

— Ну и темнота ты, Аленка. Дремучая, как чукча в тундре. Это же икорное масло, специальное для бутербродов. Это икринки, а не ягоды. Их надо осторожно намазывать, чтобы не раздавить. Поняла? И давай, пошевеливайся, пока Ирина Аркадьевна для ускорения нам по шеям не дала. Цигель, цигель, ай-лю-лю!

Работа закипела. Они с Мишкой в четыре руки ловко делали бутерброды, укладывали их на широкие блюда, раскладывали на маленькие подносы заготовленные тосты с ветчиной, бужениной и копченой стерлядью. Разливали охлажденные напитки по высоким бокалам, вставляли соломинки и подавали их официантам на подносах. Раскрасневшаяся Нина Петровна рысью носилась по кухне, время от времени в суете сталкиваясь со Светой, которая тоже носилась пулей.

Наконец, наступил небольшой перерыв, когда все холодные закуски и напитки были поданы, а до горячего было еще далеко.

— Рекламная пауза! — громко объявил Мишка. — Давайте тоже пожрем, что ли. Обидно сдохнуть с голодухи, когда кругом столько всего, — и он сделал здоровый укус от трех бутербродов, сложенных вместе, с аппетитом стал жевать.

Нина Петровна только рукой махнула, она варила в кастрюле какой-то особый острый соус к горячему, требующий максимальной концентрации внимания. Пока гости не разойдутся, ей сегодня будет не до еды.

— Хочешь рыбу в кляре? — спросил Алену Мишка. Он как галантный кавалер считал себя обязанным поухаживать за дамой.

— Нет, Мишка, рыбу я потом поем. Я хочу барбекю.

— Так ешь, давай.

— Миш, а которое здесь барбекю? Вот это, что ли?

Мишка сложил вместе ладони и поднял глаза к небу, словно призывая Господа Бога в свидетели, как ему, бедолаге, трудно приходится с этой бестолковой Аленкой.