Поцелуй вслепую (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 36

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Разглядывая своего ГАПа, я краем уха услышала разговор инженера по электрике с геодезистом.

— Что-то с Кабаевым нашим совсем не то: ошибки эти, а теперь слышали? Он сегодня Юлю уволил.

— Юлю? — съехали очки геодезиста на нос. — Да ты что? Она же его лучший специалист!

Эта новость ошарашила меня, появилось желание выпрыгнуть из машины, чтобы вернуться к нему, поддержать, помочь, чем угодно, быть рядом в сложную минуту. Я представляла, каким трудным было это решение для него. Вся моя нежность, та, которую я сдерживала последние два дня, рвалась наружу. Я как будто повзрослела, стала старше. Я новая, приняв решение, признав нас парой, теперь остро чувствовала его, как себя, и, при разговорах о Кабаеве, моё сердце рвалось к нему навстречу.

— Мда, такой скандал разразился, она к директору ходила. Не знаю, чем там все закончилось.

— А разве он не должен за месяц предупреждать?

— Ну, вот он и предупредил. Она так голосила, что на первом этаже было слышно.

— Что творится.

— И не говорите.

Блуждая по коридорам обследуемого объекта, я вдруг четко осознала, что нет никаких проблем Кабаева, есть наши проблемы, из-за которых он рискнул даже выгнать с работы Юлю, потому что мы так решили, учитывая результаты моего не очень умелого расследования. Переживая за то, что происходит на работе, я на автомате записывала цифры, заставляла себя ровно держать рулетку, и чуть не уронила дорогой фотоаппарат. А потом… Потом я вдруг очень четко осознала, что мы — пара, и даже их возможный ребёнок это изменить не может, если только мы сами всё не разрушим. Я не разрушу. После объекта, выйдя из микроавтобуса, насилу справившись со своими эмоциями, я побежала на работу, как он и просил.

— А Кабаев где? — спросила я своих коллег, которые не ездили с нами на объект и уже собирались домой.

— Так они с Юлей опять к директору пошли, они сегодня там целый день. Такой дурдом.

— Понятно, — вздохнула я, пытаясь отыскать уже давно звонивший в сумке телефон.

На экране высветилась фотография моей сумасшедшей мачехи.

— Алло! — рявкнула я, не желая сейчас с ней общаться.

Мне было не до нее, мне нужно было дождаться своего мужчину.

— Я беременна! — объявила мачеха.

— Круто, поздравляю! — от этой новости меня перекосило, видимо, у меня на такие сообщения образовалась аллергия.

— Но тетке УЗИстке что-то не понравилось, и она вызвала мне скорую.

— Класс! — я, всё же, как смогла, выразила своё восхищение, что их попытка с отцом зачать ребёнка, наконец-то увенчалась успехом.

— Мне тоже нравится, — пыталась перекричать шум дороги моя мачеха, — и меня везут в третью городскую, твой папаня в командировке, так что найди и привези мне халат и тапки, чашку с ложкой, а ещё купи воды и пару моих любимых йогуртов! — её радость безудержно вливалась в меня из телефона.



В палате было светло, но нестерпимо душно. Кроме Тани на кроватях вдоль стен лежали еще две женщины с большими беременными животами. Они с интересом разглядывали меня. Их одолевала больничная скука, и каждый посетитель являлся своего рода развлечением. Я села на краешек Таниной кровати, аккуратно отогнув одеяло. Мачеха выглядела бледной, но удивительно счастливой. К приклеенной пластырем игле капельницы вели перекрученные вокруг стойки трубочки, по котором медленно текли сверкающие капельки лекарства.

— Дежурный врач сказал, что опасаться нечего, выписали мне таблетки. Ну и покой, конечно же.

Я кивнула, соглашаясь, при этом с тревогой поглядывая на телефон. Я знала, что, если Сережа позвонит или напишет сообщение — это будет видно, прозвучит сигнал. И все равно без конца проверяла сообщения. Мне очень не нравилось, что я опять ушла, хотя он попросил остаться. Сергей оказался мудрее меня и, похоже, на мой побег из ресторана отреагировал спокойно, не затаив обиду.

— Может, планшет мне принесёшь? — внимательно разглядывала меня мачеха. — Тут скучно.

Все же мы были подругами, и она, конечно же, догадалась, что со мной что-то происходило. Я снова кивнула. Мне почему-то казалось, что если я не поговорю сегодня с Сергеем, то случится что-то непоправимое.

Поэтому, делая вид, что слушаю Таню, я набрала ему сообщение.

«Моя мачеха попала в больницу, я поехала к ней, прости, что не смогла остаться."

А ведь он мог подумать, что я вру, избегая нашей встречи. Как же все запуталось всего за несколько дней. Таня продолжала на меня глазеть, а я сжимала в руках телефон.

— Как у тебя дела? Мы сто лет не болтали.

Я не успела ответить, как в глазах мачехи родилась дикая паника, которая, видимо, душила ее и только сейчас вырвалась наружу:

— Вик, скажи, что я рожу этого малыша, я смогу его выносить, и все будет хорошо, у нас так долго не получалось, — приподнялась она на подушке, но аккуратно, чтобы не сорвать капельницу.

— Да, да, конечно, все будет хорошо! — погладила я по руке родственницу, и Таня, вроде бы, успокоилась, по крайне мере, легла на подушку.

— Так как у тебя дела?

— Нормально, — я снова провела пальцами по экрану, чтобы разблокировать его.

Моё сообщение было прочитано, но ответа не последовало. Впервые я задумалась над тем, что Сергею вполне может наскучить моё детское, импульсивное поведение. Ему нужна поддержка, а я еще больше все усложняю. Мне стало страшно.

— Выглядишь иначе: дерганная какая-то, шебутная.

— Со мной все как обычно.

— А что, шеф от тебя отстал?

Я взглянула на мачеху резко, даже колко, как маленький загнанный в угол волчонок, так мне не понравилась ее формулировка.

— Мы теперь вместе. Мы пара, и он мой мужчина.

Мачеха удивленно повела бровями:

— И когда вы все успели?

— Пока ты детей делала, неважно, все уже неважно, — вздохнула я, тревожась, — да и ночь с пятницы на субботу я провела у него. Эта была незабываемая ночь.

— Не вижу счастья на лице, — наклонила голову к плечу мачеха. — Явно здесь есть какое-то но…

Я тоскливо закусила нижнюю губу, все таки она была моей подругой, единственной.

— Тань, — встала я, потом снова села, не находя себе места от волнения за Сергея, за мачеху, — та Ольга, чьи звонки он сбрасывал, она не просто Ольга, она от него беременна.

Мачеха надула щеки, а потом с шумом выпустила воздух, запустив пальцы свободной от капельницы руки в свои спутанные волосы.

— Говорила же, что это плохой знак! Он будет с ней? Женится или что?

Я резко покачала головой.

Сергей не отвечал на моё сообщение. И все эмоции, мои чувства, моя нежность — все это мощной лавиной рвануло наружу. Мне нужно было выпустить боль, чтобы хоть как-то пережить ее. Мачеха отчего-то притихла, внимательно наблюдая за мной. Слезы, которых не было все эти дни, медленно потекли по щекам, прорывая плотину.