Упавшие с небес (СИ) - "Майский День" - Страница 28

Организм откликнулся вначале неистовой тошнотой, затем таким же диким голодным спазмом, потому я отринул сомнения, если они у меня и водились. Ловить мелких тварей оказалось несложно, да и мёртвых вокруг плавало немало, так что я почти без затруднений набил ими живот, особенно удачно пошла охота, когда спустился по покатому боку своего острова, хотя и пришлось для этого погрузиться в воду. Впрочем, влага не пугала, я и так был совершенно мокрый, да ещё покрывался коркой застывающего постепенно ила.

Наевшись, я медленно вскарабкался обратно и примостился в скрюченной волей обстоятельств позе на относительно сухом месте. Теперь пробрала дрожь, и я никак не мог определить, от холода это или просто нервное. Температура в трюме вряд ли сильно снизилась.

Хотя если произошла разгерметизация в пространстве, то вымораживание настигнет неизбежно. Я подумал об этом довольно равнодушно. Трепет вообще куда-то делся если и доставал меня прежде. Накатила почти необоримая дрёма, какая часто одолевает в моменты регенерации, но заснуть по-настоящему я так и не успел.

В трюме всё ещё что-то шумело, хотя и не сказать, чтобы интенсивно, а этот звуке пришёл снаружи. Так мне показалось, а несмотря на гудение в обколоченном ангельскими копытами черепе, слышал я всё ещё хорошо. Я насторожился, вспомнив, что хозяева на корабле тангеры и они вполне могут найти время для осмотра трюма, хотя у них наверняка много и других неотложных забот.

В глубине души я всё-таки надеялся, что сюда они явятся нескоро и дадут мне возможность хотя бы срастить кости. В нынешнем виде я годился только на выброс и иного отношения к себе не ждал. Капитан обращался со мной прилично, но ведь такая симпатия работает лишь пока ты здоров, бодр и весел. Не знаю, что тангеры делали со своими калеками, я никого из них увечным не видел. Может быть вообще усыпляли или сбрасывал со скалы.

Я притих, мечтая о том, чтобы уползти куда-то и спрятаться, но этому намерению мешала не только немочь, но и разлитая везде вода. Закапываться в ил как червяк, я не хотел, хотя желание жить охватывало иногда с такой неистовой силой, что и этот способ казался приемлемым. Удерживала от столь явного позора лишь уверенность в бессмысленности любых поползновений в эту сторону. Тангеры жили наполовину в воде и скрываться в ней от них было достаточно глупо.

Шум усилился. Кто-то уверенно прокладывал себе путь в моё неуютное убежище. Я задержал дыхание, чтобы лучше разбирать звуки и обнаружил, что рёбра скрипят не так интенсивно, как прежде — почти зажили. Мне требовалось немного времени на завершение процесса, но с этим не повезло. Палачи почему-то не удосужились отогнать от меня свидетелей. Кроме того, нога терзала болью сильнее, чем что бы то ни было другое. Я по-прежнему сомневался в том, что она способна срастись, ну или хотя бы сделать это быстро. Два куска раздробленной плоти — какая же регенерация способна была с этим совладать?

Звуки затихли. Я преисполнился надежды, но тут долетел до меня громкий скрежет с каким открываются покорёженные люки, и сомнений не осталось. Кто-то из тангеров проник в затопленный трюм и уже обозревал причинённый водой ущерб.

Запоздало пришло опасение, что с меня как раз и спросят за разор: недосмотрел за приборами и позволил силовым линиям разнести вдребезги дорогущий аквариум с вполне возможно элитными червяками, а последних ещё и жрал, давясь от жадности.

Я вытер рот о жалкие остатки рукава и насторожённо вгляделся в сумрак трюма.

Тангер уже шлёпал по воде, приближаясь, но в слабом неровном свете аварийной системы я никак не мог различить черты его лица. Не настолько хорошо я знал особенности строения этих физиономий. Лишь когда инопланетчик подошёл почти вплотную, я по некоторым деталям опознал Грау. Обрадовался, увидев его живым и не только потому, что он единственный на борту мог пожалеть и не выкинуть за порог мою траченную катастрофой и палачами шкуру. Незаметно для себя привык к нему, можно даже сказать привязался. Раньше не думал об этом, так ведь и повода не было копаться в своих, тем более чужих чувствах.

Впрочем, симпатия быстро скукожилась и нырнула во тьму души. Я опасался, что дружелюбие Грау не простирается так далеко, чтобы пощадить искалеченного человека.

Мощный тангер шествовал тяжело, но уверенно. Едва заметную хромоту я списал на неудобство передвижения вслепую. Я испуганно съёжился, намертво вцепившись в культю, более не ощущая онемевшими пальцами, держу я отрубленную ступню на месте или её давно унесло течением. Страх смерти плескался во мне, пытаясь отыскать берега.

— Фабиан? Ты жив?

Голос звучал устало, на грани безразличия, и вынырнув ненадолго из своих сугубо личных забот, я сообразил, что капитан потрясён если не до глубины души, то всё же весьма заметно. Наверняка задница, в которую мы все угодили, отличалась ещё большей глубиной и беспросветностью, чем я полагал вначале.

— Немного поломало кусками бассейна, но это пройдёт, я скоро поправлюсь, — ответил, как мог бодро, но улыбаться не рискнул, опасаясь, что зубы у меня всё ещё в крови.

Он протянул руку, и приступ паники едва не сбросил меня в воду, но шершавые пальцы всего лишь коснулись лба, словно Грау проверял, нет ли у меня повышенной температуры.

— Сильный. Никогда бы не поверил, что человек может выжить вот в таком.

Он, отняв руку, обвёл ею пространство трюма, словно презентуя масштаб катастрофы. Учитывая, что приполз сюда уже едва живым, я оказался непозволительно крепок, но заявлять об этом вслух никак не следовало.

— Тебе нужна помощь? — спросил Грау, и его отстранённое участие показалось невероятно трогательным.

— Несколько часов покоя, с остальным я справлюсь сам.

— Отнесу в сухое место. Вашей породе вода в таком количестве не требуется.

Прежде чем я успел возразить, меня подхватили сильные руки. Пальцы соскользнули с культи, я попытался поймать её снова, но поле зрения радикально переменилось, а боль во вновь потревоженных костях загасила даже панику. Не заорал я потому, что задохнулся.

Тангер шагал уверенно и широко, словно ничего особенного в трюме не случилось. Сторожевой контур, вероятно, не работал, потому что я не ощутил неудобства, оказавшись в совершенно неведомых секторах. Везде тлело только аварийное освещение, и потерпевший крушение корабль казался древней пещерой, куда племя дикарей пришло скоротать дождливый вечерок.

Грау бережно опустил меня на пол в совершенно сухом и не подвергшемся разрушению хозяйственном отсеке. Я определил назначение помещения по обилию защищённых полок, забитых тангерскими броневыми пластинами и ещё какой-то амуницией незнакомых очертаний. Кое-что вывалилось на пол, но в целом кладовая выглядела вполне пристойно.

— Побудь здесь! — велел Грау и ушёл.

Я первым делом поглядел на пострадавшую больше других частей тела ногу и с невероятным просто облегчением убедился, что ступня находится на месте и даже не повёрнута пальцами к заду. Пошевелить ей я пока не мог, но внимательно осмотрев кость убедился в том, что она каким-то образом сумела восстановиться. Я не знал, насколько правильно вернулись на место обломки, поскольку не разбирался в анатомии, но наличие двух относительно целых ног изрядно взбодрило.

Чтобы не мешать привычному процессу регенерации я улёгся на спину и постарался максимально расслабиться. Боль сразу снизилась до терпимого уровня и отложив на время заботы о собственной судьбе, я быстро провалился в целительный сон.

Пробуждаясь, потянулся, закинув руки за голову и лишь потом вспомнил, что покалечен. Испуганно съёжившись, я открыл глаза, но монстры вокруг не бродили, да и тело ощущал здоровым, хотя и изрядно одеревеневшим. Встать сразу не решился, неуверенно пошевелил ногами, руками, боли нигде не отметил, лишь потом осторожно попробовал подняться.

Меня шатнуло, но скорее от страха, чем от слабости. Нога слушалась, сгибалась где положено и не тревожила ничем, кроме незначительных остаточных напряжений. Я поковылял немного вдоль стеллажей, а потом, осмелев, прошёлся вполне уверенно. Всё изувеченное пришло в норму.