Испытание страстью - Деверо Джуд - Страница 4

• Предыдущая
• 4/68
• Следующая

— Это не твоя вина, — гораздо спокойнее заговорила Беренгария. — Однако мучные черви в хлебе лишают жизнь романтики и напрочь отбивают желание фантазировать.

Надо смотреть фактам в лицо, надо оперировать тем, что у нас есть. Во-первых, мы могли бы обратиться к нашим богатым родственникам и отдать себя на их милость. Мы могли бы поселиться в одном из их домов и сытно есть трижды в день.

Джеми пристально посмотрел на нее.

— Если ты рассматриваешь такую возможность, почему же ты и наша сквернословящая сестрица не поехали к ним год назад? Эдварду все было безразлично, а отец просто бы не заметил. Почему ты решила жить здесь и питаться гнилью?

Губы Беренгарии медленно растянулись в улыбке, и в следующее мгновение она и Джеми хором произнесли:

— Гордость!

— Жаль, что мы не можем продать нашу гордость, — заметил Джеми. — В противном случае мы стали бы богаче наследницы Мейденхолла.

Они расхохотались, потому что выражение «богаче наследницы Мейденхолла» уже стало крылатым и слышалось не только во всех уголках Англии, но и кое-где во Франции.

— Мы не можем продать гордость, — сказала Беренгария, — но у нас есть нечто, представляющее большую ценность.

— И что же? Неужели на рынке стали продавать крошащиеся от времени камни? Хотя нет, мы можем объявить, что в нашем колодце живая вода, которая излечивает все болезни, и найти богатого постоянного покупателя. А еще…

— Твоя красота.

— …мы можем продавать навоз из конюшни, — продолжал Джеми. — Или… Моя — что?

— Твоя красота. Именно Джоби заговорила об этом. Джеми, подумай! Что нельзя купить за деньги?

— За деньги можно купить многое, если не все.

— Нельзя купить красоту.

— О, я начинаю понимать. Предполагается, что я продам свою… красоту, как ты ее называешь. Раз я продаюсь, значит, за деньги можно купить красоту, если я действительно обладаю этой красотой. — Его глаза, как всегда, Когда он поддразнивал ее, задорно блеснули. — Откуда тебе известно, что я не урод, похожий на… на кучу твоей плесневелой чечевицы?

— Джеми, я не вижу, но я не слепа, — ответила Беренгария таким тоном, будто разговаривала с недотепой. Джеми не смог сдержать смех. — Ты думаешь, я не слышу и не чувствую, как вздыхают женщины, когда ты проходишь мимо них? Ты думаешь, я не слышала, как женщины рассуждали о том, какими грязными вещами им хотелось бы с тобой заняться?

— Ну-ну, это очень даже интересно, — заметил Джеми. — Расскажи-ка мне еще. — Джеми! Я серьезно.

Обняв сестру за плечи, Джеми наклонился к ней и едва не касался носом ее носа.

— Моя дорогая маленькая сестричка, — сказал он, — ты не слушаешь меня. Я должен проводить эту богатую наследницу к человеку, за которого она выйдет замуж. Ей не нужен муж, он у нее уже есть.

— А кто такой этот Болингброк?

— Как тебе известно, он богач. Его отец так же богат, как и отец наследницы. — Так зачем ей еще больше денег?

Джеми снисходительно улыбнулся сестре. Она всю жизнь провела в провинции, поэтому для нее богатство ассоциировалось с теплой одеждой и сытной едой. Но сам он много путешествовал и знал, что нет таких понятий, как «достаточно денег», «достаточно власти». Для большинства слова «достаточно» просто не существует.

— Не надо относиться ко мне свысока, — возмутилась Беренгария.

— Я же молчу.

— Да, но я слышу твои мысли. Королева, как тебе известно, намекала, что Перкин Мейденхолл может получить титул, если достаточно заплатит.

— И он отказался. Скупость этого человека стала притчей во языцех по всей Англии. В данном случае меня это радует, так как иначе он не нанял бы такого бедняка, чтобы сопровождать свою дочь.

— Верно, ты беден, но зато ты унаследовал все титулы отца.

Джеми на мгновение замер.

— Действительно, — задумчиво произнес он. — Действительно. Итак, я граф, верно?

— А еще виконт. И еще у тебя, по крайней мере, три титула баронета.

— Гм, как по-твоему, удастся ли мне заставить Джоби преклонить предо мной колена и поцеловать перстень?

— Джеми, подумай о рынке невест. У тебя есть титул, ты красив.

Ее слова возмутили Джеми до глубины души. — Ты говоришь обо мне, как о жирном гусе, которого все вырывают друг у друга из рук, чтобы украсить свой рождественский обед. Лорд Гусак! Подходите, дамы, взгляните, какие у него прекрасные перья! Только представьте, как великолепно он будет смотреться на вашем столе! Купите птичку, и ваш муж и детки будут вечно любить вас!

Губы Беренгарии сжались в тонкую линию.

— Что у нас есть еще, кроме тебя? Я? Разве какой-нибудь богач женится на мне? Слепой и без приданого? А, Джоби? У нее нет приданого, она не блещет красотой, а ее характер оставляет желать много лучшего.

— Ты слишком добра, — как обычно поддразнил ее Джеми.

— А ты слишком туп.

— Прошу прощения, — сердито сказал он. — Когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу только себя, а не того Аполлона, о котором говорят мои сестры. — Джеми заставил себя успокоиться. — Послушай, сестричка, неужели ты считаешь, что я не задумывался над всем этим? Я прекрасно знаю, что выгодный брак решит множество проблем. Неужели ты не понимаешь, что первой моей мыслью было: наследница — это путь решения наших проблем. — Беренгария улыбнулась, и Джеми знал, что означает ее улыбка.

— Чего ты и наша неугомонная сестричка добиваетесь? Что вы затеяли? — Несмотря на полное несходство характеров, обе сестры были очень близки.

— Беренгария! — жестко произнес Джеми. — Я не буду участвовать в том, что вы задумали. Это работа. И я честно заработаю свои деньги. Если я доставлю наследницу к жениху целой и невредимой, мне хорошо заплатят. И ничего больше, поэтому я запрещаю тебе и Джоби…

Он замолчал и застонал. Он сражался на войне, водил своих людей в атаку, участвовал в переговорах между странами, но у него не хватало сил противостоять сестрам, когда они выступали единым фронтом. Да помогут ему небеса!

— Я отказываюсь участвовать, — устало проговорил Джеми. — Ни за что! Ты поняла меня? Беренгария, прекрати так улыбаться!

— Если она влюбится в тебя, Джеми, ее отец, естественно, позволит ей выйти за тебя. Она его единственный ребенок, все наследство отойдет ей. Не сомневаюсь, что он готов дать ей все, что она пожелает.

Доводы Джоби звучали очень убедительно даже для Джеми. Он хотел высказать некоторые замечания, но не мог произнести ни слова, потому что у него. во рту были булавки. С раннего утра он стоял посреди комнаты в нижнем белье и с голыми ногами, в то время как Джоби давала указания деревенскому портному и шести швеям по поводу нарядов, которые предназначались для того, чтобы помочь Джеми завоевать сердце наследницы.

Прошлой ночью он выпил почти полбочонка мерзкого вина, пока Джоби и Беренгария рассказывали ему свой план. Хоть замысел был и противен ему, он не мог не восхищаться сестрами, которым удалось так много сделать за столь короткий срок.

Той же ночью он узнал много нового о вероломстве своего родного брата (или, как он предпочитал считать, своего единоутробного брата). Эдвард не просто продав земли Монтгомери — он продал их людям, характер которых не отличался от его собственного.

— Мерзкие лживые преступники… — начала Джоби.

— Да, — перебил ее Джеми, — но что конкретно они совершили?

Управление хозяйством являлось слабым местом всех новых владельцев. Создавалось впечатление, будто единственным их желанием было держать в страхе крестьян. Они сжигали урожаи и дома, насиловали всех девушек, скакали на лошадях по только что засеянным полям.

Узнав, что Джоби успокаивала крестьян тем, что обещала помощь брата, когда он вернется, Джеми поперхнулся.

— Эта земля больше мне не принадлежит, — напомнил он.

Беренгария пожала плечами:

— Монтгомери владели этой землей веками, поэтому каких-то два года не лишают тебя ответственности за нее.

— Но ведь была заключена сделка, были заплачены деньги! — Джеми почти кричал, хотя прекрасно понимал, что долг перед предками тяжелым грузом лежит на его плечах.

• Предыдущая
• 4/68
• Следующая