Невеста для герцога (СИ) - Гринберга Оксана - Страница 27

Затем каждый отправился по своим делам. Нортон Вестегард отбыл по своим неведомым мне делам, старый герцог занялся прибывавшими с поздравлениями гостями, которые не были приглашены на вечерний прием.

Я же провела день, разрываясь между Агнесс, мисс Росс и тетушкой Констанцией — так старушка просила себя называть, — внезапно потерявшей интерес к вязанию и проявивший его к нарядам. Мы долго перебирали ее гардероб, пока не остановились на темном платье, расшитым пышными фиолетовыми рюшами, с нижними юбками из жесткой, шелестящей тафты.

Тетушка тут же пришла в восторг, заявив, что на прием наденет именно его. Затем мы принялись копаться в содержимом ее шкатулок и корзинок с вязанием, пока со дна одной из них не выловили старомодную аметистовую брошь, отлично подходившую к ее наряду.

При этом тетушка Констанция все время называла меня то Клотильной, то Мод, но своей дорогой Сесилией. И ни разу — Рисаль.

Но я решила не брать ее в голову — Сесилия, так Сесилия.

Затем на меня напала подкарауливавшая за дверью экономка. Несмотря на ее уверенный вид, я уже знала, что мисс Росс порядком волновалась — в Вестегарде впервые со дня гибели отца Нортона ожидался прием такого размаха — с таким-то количеством приглашенных!

Поэтому она хотела бы со мной посоветоваться…

И я советовалась — и насчет блюд, и насчет количества разносивших напитки и угощения лакеев, и насчет музыкантов, и о том, где лучше разместить на ночь гостей. Их ожидалось около сотни, поэтому в спешном порядке подготавливали давно уже законсервированное за ненадобностью Восточное Крыло, так как комнат на нижних этажах Гостевого Крыла на всех не хватало.

К тому же, я считала, что не помешает позаботиться о дополнительной охране замка, но, оказалось, Нортон успел об этом подумать, увеличив присутствие стражи на этажах чуть ли не вдвое.

И чем ближе становился вечер, тем все яснее я понимала — мы не успеем… Слуги носились как угорелые — тащили откуда-то дополнительные стулья, цветы, постельное белье. На кухне что-то жарилось, пыхало и скворчало — всю ночь на пролет! — и, заглянув туда, я решила, что это филиал ада на земле. И где-то в центре этого беспорядка слышался смех Агнесс и звонкий лай ее Стефа — все именно так, как и мечтала Лиза.

Это могло бы привести меня в умиление, если бы… Если бы в списке гостей не значился барон Леклер, его супруга Амалия и дочь Максин. Та самая, которую все прочили в невесты Нортона Вестегарда.

Я понимала, что наше с ней знакомство пройдет совсем непросто — как для нее, так и для меня. И что мне стоит ожидать чего угодно, но только не ее милой улыбки и искреннего поздравления с будущим замужеством…

И я к этому готовилась. По крайней мере, уговаривала себя, что Нортон так и так не женился бы на Максин Леклер, и, если бы не я, то в свои фальшивые невесты он выбрал бы другую.

Только вот все оказалось значительно сложнее, потому что сперва меня ждала совсем другая встреча.

Правда, сперва к замку по расцвеченной фонарями дорожкам стали подъезжать дорогущие кареты. Гостей встречали выстроившиеся на крыльце лакеи в парадных ливреях, почтительно провожая их в дом, где в Бальном Зале уже поджидал виновник торжества.

Старый герцог был облачен в парадный темно-синий мундир, перехваченный белоснежной атласной лентой, с щедрой россыпью медалей на ней. С напомаженными седыми волосами и черной тростью, вид у него был крайне внушительным.

Кстати, Нортон Вестегард тоже был в мундире и с еще куда большей россыпью… Мы стояли неподалеку от деда, и молодой герцог крепко держал меня за руку — наверное, чтобы я не сбежала. Агнесс крутилась то возле нас, то рядом с Мариусом Вестегардом, пока окончательно не осталась подле него, и тот с явным удовольствием представлял ее как воспитанницу их семьи.

На это тотчас же раздавались восторженные охи и умильные вздохи, но я-то видела, как многозначительно переглядывались гости, сразу же устремляя понимающие взгляды в сторону Нортона Вестегарда, безошибочно приписывая ему отцовство!..

Но это было не единственным сюрпризом, который ожидал их на сегодняшнем приеме в замке Вестегард, потому что молодой герцог Аранский нежданно-негаданно обзавелся невестой. Так что затем поздравляли еще и нас, и я чувствовала, как меня разглядывают — старательно, в мельчайших подробностях — десятки любопытных взглядов.

Всю, от головы до ног, не упуская ни малейшей детали.

Но я уговаривала себя не волноваться — уж какая есть, такая есть… Вернее, такая вот невеста у молодого герцога Аранского! К тому же, к моему внешнему виду было особо и не придраться — на мне было белоснежное платье, подаренное леди Корнак, расшитое серебристыми узорами и украшенное тончайшими кружевами так, что его и не узнать.

К нему Нортон добавил украшения своей покойной матери. Принес шкатулку перед самым приемом, сказав, чтобы я обязательно их надела. И раньше, чем я стала возражать, заявил, что это входит в условия нашей сделки — то, что его невеста будет носить фамильные драгоценности Вестегардов.

Пришлось надеть — и маленькую диадему в высокую прическу, которую мне сделала Лиза, и массивное колье на шею. К тому же, на месте, где раньше красовался артефакт подчинения, теперь был совсем другой браслет. Обручальный — тонкое переплетение золотых нитей, перемежавшееся бриллиантовым блеском.

Надел его на мою руку Нортон в полнейшей тишине. Нахмурился, потому что я тоже молчала, защелкнул мой, затем нацепил свой, после чего заявил, что так нужно, и он будет ждать меня внизу. Ушел, громко хлопнув дверью, а я так и не поняла, из-за чего и на кого он рассердился — то ли на меня, то ли на самого себя.

Потому что причины сердиться на меня не было причины — я безропотно выполняла все пункты нашего соглашения. Позволила надеть на себя обручальный браслет. Стояла рядом с ним в Бальном Зале, улыбаясь и кивая на поздравления с помолвкой так долго и усердно, что у меня разболелась шея, а улыбка, казалось, навечно приклеилась к моим губам.

Лишь иногда, когда выдавалась спокойная минутка и нас оставляли в покое, я косилась на Нортона Вестегарда и думала о том, что запросила слишком малую цену за весь этот обман. Потому что слишком уж много оказалось изучающих и недоумевающих взглядов, слишком много прозвучало «понимающих» слов, поздравлявших нас со столь поспешной помолвкой!

К тому же, явившаяся одной из первых леди Корнак, склонилась к моему уху и с довольным видом заявила, что уж она-то все знает!.. Она-то в курсе наших дел! Еще в Бажене, когда мы остановились в их доме, поняла, что связь между мной и герцогом Аранским куда более глубокая… И что Нортон Вестегард поступил, как и следует настоящему мужчине — если уж опорочил честь девушки, то женись!

— Вы все неправильно поняли, леди Корнак! — улыбнулась я вежливо. Покосилась на сидевшую в дальнем углу тетушку Констаницию в окружении таких же старушек крайне почтенного возраста, но… Объяснить ничего не успела, потому что жена баженского градоначальника лишь мне подмигнула и отправилась дальше, уверена, чтобы старательно распускать слухи, щедро делясь своими домыслами, и никакая подслеповатая тетушка Констанция в дуэньях мне не поможет!..

Впрочем, я была готова и к такому повороту — к тому, что пойдут грязные сплетни о причине нашей помолвки. Но у меня тоже были крайне веские причины согласиться на эту сделку…

И самая главная из них — маленькая Агнесс, очень скоро растерявшаяся в шумной и пестрой толпе. Если первых гостей она встретила вполне приветливо, но с каждой минутой людей в Бальном Зале становилось все больше и больше. И очень скоро Агнесс оставила деда и отправилась к нам.

Вцепилась в мою руку, прячась в моих пышных юбках от любопытных взглядом.

Сперва я попыталась ее успокоить. Объяснить, что гости не причинят ей вреда, но затем поняла, что маленькой деревенской девочке, не привыкшей к такому скоплению народа, оставаться на приеме очень сложно.

Поэтому попросила Нортона ее отпустить. Тот согласился, и я засобиралась было отвести девочку наверх, потому что без меня уходить Агнесс не хотела. Хныча, вцепилась в мою руку, попросив ее не оставлять. Поэтому я решила потихоньку улизнуть и уже собиралась сказать об этом Нортону, но тут заметила нового гостя — молодого мужчину, уверенной походкой вошедшего в Бальный Зал.