Симон. Новая глава (СИ) - "Noel Bartoli" - Страница 29

К шести вечера подъехали ещё трое. И если Томаш и Филип — каскадеры из команды Алекса — показались Симону вполне безобидными качками, то вот в отношении Каролины интуиция начала подавать нехорошие сигналы. Невысокая, симпатичная блондинка, которую Алекс представил как подругу детства, с которой дружит со школы, на взгляд Симона держалась несколько неестественно, плюс — он не любил людей, не гнушающихся носить натуральный мех. Круглый заячий хвостик, болтающийся в качестве брелока на её сумочке Симон расценил как варварство в чистом виде. А вот увидев Симона, девушка несколько опешила, потому что являлась обладательницей подписки на чешский «Vogue». С парня своего друга она не сводила глаз весь вечер, и всё пыталась завести разговор о его работе, но Симон вежливо избегал Каролину — стоило посмотреть на неё, в памяти всплывал невозможный брелок.

К семи вечера он немного расслабился: за столом установилась приятная атмосфера, Алекс чувствовал себя, как обычно, главой прайда, да и на себе Симон не ощущал косых взглядов (Каролина была не в счет). В основном он разговаривал с Оливией и Авро. Томаш и Филип рассказывали о случаях на съемках — веселых и не очень, в большей степени про травмы и трюки в сложных условиях. Симону захотелось курить и он пошел в прихожую за сигаретами. В куртке пачки не оказалось, и он решил стрельнуть у Алекса, но того за столом уже не было. Симон пошёл через кухню во двор, чтобы поискать сигареты в беседке. Уже на пороге он услышал, что его парень разговаривал с Каролиной, и обрывки их разговора заставили Симона застыть у двери.

— Никто тебе не скажет правду, — был женский голос.

— Какую правду? — Алекс говорил негромко, поэтому Симону пришлось подойти ближе.

— Ту, о которой все думают, но молчат, — речь девушки была громче и быстрее, очевидно энергии ей придавало выпитое чилийское.

— И о чем же, по-твоему, все молчат? — несерьёзный настрой улавливался в его тоне.

— Не хочу быть сукой, но это тупик.

— Говори яснее.

— Я говорю о твоих новых отношениях. Он классный и очень красивый, такой юный и видно, что искренне влюблен в тебя. Но Алекс… Я тебя знаю всю жизнь, и это… — она взяла паузу, очевидно, чтобы выпустить дым, — от всего этого веет отчаянием.

— Отчаянием? Я правильно расслышал?

— Ты настолько отчаялся, что пошёл на отношения с парнем. Просто… Пристрели меня, если я не права, но скажи тебе о таком хотя бы год назад, ты бы сам рассмеялся в голос.

— Ты преувеличиваешь.

— Ты всегда хотел детей.

— Пожалуйста, не начинай, — тон стал жестче или Симону показалось?

— Ты мечтал о детях с Илианой. Я скажу это, чтобы ты понимал, что я всё помню, и перестал делать вид, что стал кем-то другим.

— Так тебе не нравится, что я стал кем-то другим? В этом всё дело? — было не ясно шутит он или говорит всерьез.

— Вспомни, почему ты развелся.

— Хватит.

— Ты знаешь, я прямолинейна.

— Даже для тебя жестоко напоминать о таком, Каролина.

— Послушай. У меня есть подруга. Она очень красивая и умная… Вас надо познакомить.

— Послушай… — начал было Алекс, но услышал шум за спиной. Он обернулся.

Поправив, опрокинутые, вставленные друг в друга плетенные стулья, Симон вышел к ним.

— Ты взял мои сигареты.

Алекс достал пачку из кармана куртки.

— Это мои, но держи.

— Странно, не могу найти свои.

Алекс взял его за руку и попытался притянуть к себе, но Симон высвободился:

— Я пройдусь… С Одином, — сказал, забрав пачку.

— Черт, — проговорил Алекс, когда Симон ушёл.

— Думаешь, слышал? — спросила Каролина.

— У него на лице всё написано. Конечно слышал, — он затушил сигарету в пепельнице, что стояла на откосе окна.

— Прости.

— Не слышу раскаяния в твоём голосе.

— Завтра оно будет искренним.

— Не думаю.

Покрутив в пальцах зажигалку, Алекс добавил:

— Не вздумай припереть мне свою подругу или дать кому-нибудь мой номер, а то я и тебе «жениха» найду. И завязывай с воспоминаниями об Илиане. Веришь ты мне или нет, не обижайся, но меня мало это волнует. Просто, пожалуйста, прекращай… — слова себя исчерпали. Он не злился. Ему действительно было плевать, что думают о нём окружающие, в принципе, как и всегда. Сейчас необходимо было найти Симона. Алекс понимал, что он услышал много лишнего, и в одиночку с подобной информацией вряд ли справится. Он застегнул куртку и накинул капюшон, направляясь к воротам, оставляя за спиной докуривающую подругу и веселящихся в доме друзей.

Не ошибся, знал, что найдет его здесь. Симон сидел на поваленном дереве у старого озера — это стало уже их местом, здесь каждое утро они гуляли с Одином.

— Встань, холодно, — подходя сзади, сказал Алекс, чтобы предупредить о своём присутствии.

Симон только посмотрел через плечо, убеждаясь, что это тот, о ком он думает. Он курил зажав сигарету между пальцами, и Алексу стало интересно, какая эта по счету. Один подбежал к нему, ласкаясь об руки.

— Что, всё сложно, да? — спросил у пса, который всегда нервничал и искал у него поддержки, когда у Симона менялось настроение. Алекс присел рядом на присыпанный снегом ствол, но Симон быстро встал.

— Давай поговорим в другом месте, скоро здесь станет совсем темно.

— О чем тут говорить? — только и сказал Симон, направляясь к озеру, чтобы выйти из леса к освещенной вечерними фонарями дороге. Алекс пошёл следом.

— Не бегай от меня. Просто скажи, — попросил он, догоняя.

— Что сказать?

— О чём думаешь?

— Становится совсем темно.

— Издеваешься? — заводился Алекс.

— Я всё слышал. Прости, это некрасиво, но так получилось.

— Хватит извиняться. Я знаю, что ты слышал.

— Я не хочу быть твоим тупиковым вариантом. Как по Дарвину — тупиковая ветвь развития, — он усмехнулся. Горечь в голосе сложно было не заметить.

— Симон… Это бред. Пожалуйста, будь разумен.

Алекс остановил его и, развернув, посмотрел в глаза.

— Я не хочу быть твоим отчаянием!

Один залаял — это был первый раз, когда Симон всерьез повысил голос.

— Я не хочу, чтобы всё это было обо мне, — добавил тише, потому что видел самый настоящий страх в глазах напротив, и не смог больше сдерживать слезы: — Разве я не говорил тебе?..

Алекс попытался взять за руку, но он снова вырвался точно так же, как у дома, когда вышел за сигаретами.

— Всё, что она сказала — бред и чушь.

— Я… Я хочу завтра вернуться домой. Какое-то время побыть одному.

Алекс засмеялся, и это выглядело жутко.

— Из-за какой-то пьяной дуры… Бог ты мой… — заложив руки за голову, он смотрел на небо.

— Эта «дура» знает тебя с детства.

— Она ни черта обо мне знает, — твердо сказал Алекс.

— Кира говорила то же самое. Что ты…

— Они не знают меня!

Один ощетинился и зарычал, вставая перед Симоном.

— Только ты знаешь меня таким, какой я сейчас. Я не врал тебе ни разу, — Алекс понизил голос, видя реакцию пса: — Так что же ты всё херишь?

— Я всегда номер два. Всю, нахуй, жизнь. Для всех. Всегда есть кто-то, кто был раньше, лучше или с сиськами… С кем сравнивают… Я не хочу так больше! Я не мальчик для экспериментов.

— Я люблю тебя! — не выдержал Алекс.

Симон шевельнул губами беззвучно, было видно, как его глаза заметно становятся больше.

— Неужели ты не видишь? — в голосе было смятение, будто Алекс говорил то, что не хотел или вообще не собирался. — Не смотри так. Я знал, что ты не поверишь… У нас всё слишком быстро. Но я ничего не могу с этим поделать: я так тебя люблю, что мне иногда дышать больно. Мне больно, понимаешь? — он усмехнулся, — просто потому, что смотрю на тебя… На твоё лицо, когда ты спишь или просто смотришь, даже не на меня. Я не буду про секс, ладно? Потому что это надолго тогда. Факт в том, что мне больно из-за тебя, а у меня двенадцать переломов. Я ни к кому такого не чувствовал. Ты никуда не уйдешь. В этом нет смысла, потому что я приду и заберу тебя. — Он взял его за руку, и Симон в этот раз её не отдернул. — Послушай. У всех есть прошлое, и я — не исключение. Но я тебя ни с кем не сравниваю. Я не хочу никого другого, — Алекс видел, как дрожит его подбородок и губы, и видел краснеющие, наполняющиеся влагой глаза. — Я тебя люблю. Очень, — повторил совсем тихо, подбираясь руками к его лицу и заставляя смотреть на себя. — Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня. И мне жаль, что она сказала то, что сказала. Но это — не моё мнение, и с моим ничего общего не имеет.