Симон. Новая глава (СИ) - "Noel Bartoli" - Страница 22

***

Они подъехали к Берлинскому экспоцентру на Яффештрассе около семи вечера. Симон страшно опаздывал, прогон начался в пять, но что поделать, они потеряли счет времени. Обменяв у администратора на входе пригласительный Алекса, оформленный фиг знает за сколько до мероприятия, на бейджик участника, он провел его на задворки, где сновало миллион народу. Со словами: «можешь пока здесь осмотреться», затерялся в очереди на примерку. За опоздание, конечно, не похвалили, менеджер коршуном налетел на Симона, но, очевидно, на прожарку времени не оставалось — уже подгоняли модели по размеру для первого выхода и делали мейк. С картой участника Алекс мог посещать все выставочные залы и экскурсии, чем и занялся до начала показа.

Фотографы, пресса, режиссер и звукорежиссер были на своих позициях — до начала оставалось немного. Алекс сидел во втором ряду, среди випов. Но вот свет погас, пошел саундтрек. В целом всё было круто: полно красивых людей, отличная музыка, визуальный ряд на экране, только сама коллекция одежды Алексу не нравилось. Он не любил высокую моду, предпочитая повседневные, удобные вещи, приближенные к реальности, а в от-кутюр ничего не понимал. Яркие футуристичные наряды не вызывали восхищения. Он с трудом узнавал Симона за громоздкими головными уборами. А потом вышли мальчики в мужских платьях под викторианскую эпоху, и показ заиграл новыми красками. Симон выглядел опасно-соблазнительно — небрежная укладка, твердая походка, чистое лицо, кружевная юбка в пол сложного кроя, тонкие ткани, открытые плечи, глубокое декольте, будто сбрызнуто мелкими каплями воды, обнажает плоскую грудь, его татуировки только придавали сексуальности. Это увлекло.

***

Он увидел его уже на подиуме, благо покрытие было нескользским, потому что, узнав, растерял часть концентрации. Платье было узкое и стесняло движения, но шаг рассчитан под саундтрек, скорость терять никак нельзя — всё срежиссировано и разложено на секунды — визуальный ряд, смена композиций, очередность моделей. Чтобы вновь сконцентрироваться, Симон думал об Алексе: он на него смотрит, оценивает, в то время, как камера Вершина вырезает его образ, сохраняя навсегда в искусственной памяти. Фиаско не случилось. Он отработал на все двести, и надо бы радоваться: дизайнеры в восторге, фотографируются с ним, беря обещания о дальнейшем сотрудничестве. Что очень ценно, но он привык. Привык к поздравлениям, похвалам и легким объятиям. Привык улыбаться вежливо, раздавая автографы, в этот раз служащим сервиса и проведенным ими в бэкстейдж фанаткам моды. Уже по отработанный схеме: распитие элитного шампанского и приглашение на after party, в Берлине же крутые клубы, это он знает, но хочет поскорее уйти. Переоблаченный в свои черные джинсы и такую же черную толстовку, он ускользает незаметно, в надежде найти Алекса. И как только покинул своих, видит Вершина, которого и без того устал игнорировать, тот пасётся с питерской прессой. Симону ничего не мешает пройти мимо, и он идет, но все же перехвачен представителем местного журнала, который хочет поздравить и взять хоть сколько-нибудь значительное интервью у самого Симона Флама. Стандартный диалог для обзора не обходится без лести, их восхищает его беглый немецкий, нет нужды переходить на общепринятый в таких ситуациях английский, что всех забавляет, потому как нельзя нагляднее подтверждается название мероприятия. Последний штрих — фото для статьи, сделанное штатным фотографом газетёнки. «Спасибо, до свидания». Он не сразу понимает, когда слегка пережимают запястье. Оборачивается.

— Только не говори, что не заметил, — на чистом русском. Вершин ухмыляется своей фирменной. Симон не верит, смотрит на него и не знает, как реагировать. Ни чуть не изменился, только кажется ещё моложе и свежее; та же туалетная вода.

— Егор здесь? — почему-то первое, что приходит на ум.

— Он не смог. Учеба.

— Жаль, — взгляд срисовал обручальное кольцо на его безымянном.

— Ему ты был бы рад больше?

— К чему всё это, Макс?

— Ты звонил ему.

— Он сказал?

— Сказал, что ты его поздравил.

— Ты до сих пор против нашего общения? — насмешливо искривились губы.

— Нет… Не знаю.

— Рад за тебя. Меня ждут, к слову, — ищет поверх его плеча Алекса, который почему-то не стремится спасать.

Вершин шагнул ближе, тон изменился — от беспечного, даже безразличного до серьёзного:

— Если честно. Я хотел сказать, что мне жаль.

— Жаль?

— Мы некрасиво расстались.

— А можно расстаться красиво?

— Думаю можно было не так…

— Жестко со мной?

— Послушай,

— Не нужно, прошу тебя, — он попытался отстраниться, но Макс удержал за руку.

— Мне нужно.

— Ты как всегда, только о себе…

— Я виноват. Это было… Скотство, я понимаю, просто тогда… В общем не хочу, чтобы ты меня ненавидел.

— Егор и об этом рассказал, — он увидел, наконец Алекса за плечом Вершина, который держит в руках его куртку, настороженно наблюдая со стороны.

— И об этом.

— И ты решил облегчить душу? Как это на тебя похоже, — он перевел взгляд на его лицо и улыбнулся. — Тебе хорошо, и ты готов облагоденствовать весь мир. Тебе плохо — так горите же все вместе со мной. Я тогда тоже горел… Может быть даже больше, чем ты. Я нуждался в тебе, а ты послал меня подальше. Тебе только пошла на руку моя измена — появился веский повод. Но почему так получилось, тебе было плевать. Мы не говорили с тех пор, а теперь ты решил всё уладить? Серьезно? Хочешь облегчить душу, сходи в церковь.

— Ты же знаешь, я не верю в бога, — снова в тоне беспечное превосходство.

— Значит, к своему психотерапевту.

— Я рад, что ты высказался. В принципе, я так и думал, — он отступил, больше не удерживая. — К слову, показ супер. Фото будут отличные.

Этот человек не менялся, из-за его уравновешенной снисходительной самоуверенности всегда будешь чувствовать себя дерьмом. Симон расстроился ещё больше, поняв, что погорячился, нельзя было так открыто демонстрировать эмоции. Всё-таки больше двух лет прошло, но, видимо, ничего не улеглось, его не отпустило, гештальт не закрыт, как бы сказал Вершин, будь он проклят со своей психологической мутью, которую так любил разъяснять.

— И все же, постарайся меня простить.

Симон смотрел на него и чувствовал, как по телу расходится дурной жар, а потом охватывает озноб, он отступил к стене, прислоняясь.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно. Егор рассказал, о чём вы говорили. Я вспылил сначала. После долго думал… В общем, не держи зла. Я не должен был тогда… С тобой всё в порядке?

Симон слышал его, будто сквозь снежную пелену, понимая что, наверное, выглядит странно и его состояние для окружающих читается легко. Он ощутил прикосновение к плечу, оно разорвалось не начавшись, его заменило другое — решительное.

— Не надо, — Алекс хотел убрать от него чужие руки, но Вершин сам всё понял.

Симон дал надеть на себя куртку, хватаясь за крепкую ладонь.

— Прости, что долго, — проговорил он, смотря сквозь Алекса.

— Ничего страшного. Ты выглядишь не важно.

— Устал… Алекс, это Макс — работали вместе, — он попытался вежливо улыбнуться, сохраняя приличия. Макс — это Алекс — мой… парень, — вышло почти вопросительно, но Алекс только крепче сжал его ладонь в своей.

— Привет, — спокойно ответил Вершин, поверхностно оценивая шрамированного атлета.

Алекс кивнул молча, сканируя не хуже рентгена.

— Нам идти нужно, — попрощался Симон.

— Окей.

— Егору привет.

— Я передам.

***

Они вышли на свежий воздух, Симон прятался под капюшоном от возможных знакомых и прессы. Через плохо освещенный сквер направились к машине. Когда только приехали, парковочных мест уже не было, и пришлось покружиться, чтобы поставить авто. А сейчас это пошло только на руку, давая возможность быстро скрыться от шумной публики, торчавшей перед центром. Симон холода не ощущал, чувствуя руку на своём плече, он молча переставлял ноги.