Как приручить Обскура (СИ) - Фальк Макс - Страница 46

— С удовольствием.

— Прекрасно! Тогда я пришлю вам сову. Скажем, на будущей неделе? В среду?..

— Вы пришлёте сову?.. — переспросил Грейвз.

— С порт-ключом, — пояснил Эйвери. — Что-то не так?..

— Не думал, что вы до сих пор пользуетесь совами, — признался тот. — Есть же мышиная почта, эльфы, телеграфные феи, в конце концов.

— Англичане очень ценят традиции, мистер Грейвз, — заметил тот с горьковатым укором, будто сам был этому не рад. — Мы сохраняем терпение и бережём прошлое.

— Берегли бы получше — носили бы вышитую бисером робу, а не брюки, — заметил Грейвз. Талиесин рассмеялся и протянул руку для прощания:

— Значит, в среду?.. Буду вас ждать. Представлю вам наше маленькое общество.

Мсье Ле Папийон был типичным французом: невысокий, живой, смуглый, кудрявый. Тонкий, как тростинка, с ухоженными усиками над верхней губой. Он говорил по-английски с гортанным акцентом эмигранта, который выучил язык исключительно из вежливости. Никакого готового платья в его ателье не водилось — он работал только на заказ.

Устроившись на мягком диванчике, обитом фиолетовым бархатом, Грейвз поставил Криденса перед собой, велел ему снять пальто и взялся листать иллюстрированный каталог, поглядывая на мальчишку и мысленно прикидывая на него модели.

— Три обычных костюма: 15, 18 и 79, — диктовал он, перечисляя номера колдографий. — Один домашний, номер 25 или 37. Не могу выбрать, посмотрим на оба. Один выходной.

— Фрак или смокинг?.. — деловито уточнил мсье Ле Папийон.

— Смокинг, — Грейвз по-хозяйски скользнул взглядом по Криденсу, который стоял прямо, пока по нему вилась портняжная мерная лента. — Для фрака ещё рановато.

— Пальто?..

— Два чёрных.

— Рубашки?..

— Пять. Две простых, две под запонки, одна для смокинга.

— Пуговицы атласные или перламутр?

— Перламутр.

— Перчатки?..

— Белые, тёмно-серые и пару чёрных.

Лента скользила по Криденсу, как змейка — по шее, плечам, груди. Тот поднял руку и прижал её пальцем у ворота. Лента затрепетала и выскользнула. Криденс поймал её за хвост, она опять вырвалась. Он улыбнулся.

Он, играясь, тыкал в неё пальцем, но лента стала проворней и уклонялась. Грейвз смотрел, как Криденс пытается её поймать — и улыбается, думая, что все заняты разговорами и не обращают на него внимания. А потом Криденс хихикнул.

Это был не смех, не настоящий, открытый смех — но это был очевидный признак, что Криденс перестал испытывать ежеминутные приступы паники. Ему было весело. Ему было хорошо.

— Мистер Грейвз?.. Что-то ещё?.. — терпеливо спросил мсье Ле Папийон.

Криденс на мгновение вскинул глаза, испугался, опустил руки по швам. Грейвз понял, что надолго замолчал, заглядевшись на него. Кашлянул, чтобы отвлечься.

— Да. Три тёплых пижамы, три летних.

— Ещё?..

— Мелочи. Бельё, платки, носки, пару шарфов.

— Мсье Криденс, будьте любезны, поднимите руки, — попросил Ле Папийон, изучая мерки, которые набрасывало перо.

Грейвз поднялся на ноги, отложив толстый каталог. Обошёл Криденса по кругу, положил ладонь между лопаток:

— Выпрямись. Голову выше. Стой прямо.

Он поправил его позу, будто мальчишка был тренировочным големом, на котором отрабатывались атакующие заклинания. Провёл по плечам, по спине, выравнивая ему осанку, предвкушая свою награду.

— Начнём примерку, — предложил мсье Ле Папийон. Из угла выскользнул занавес и отгородил Криденса от посторонних взглядов.

— Раздевайся, — сказал Грейвз, постаравшись, чтобы это прозвучало твёрдо и сухо.

— Совсем?.. — нерешительно уточнил Криденс.

— Бельё можешь оставить, — разрешил Грейвз, мысленно добавив — «пока».

Мсье Ле Папийон был мастером своего дела. Полотнища ткани летали под его руками, раскраиваясь и собираясь в рубашки и брюки, схваченные на живую нитку. Он дирижировал хлопком, атласом и шерстью, как оркестром.

— Мсье Криденс, будьте любезны, — он отправил за занавесь брюки и белую сорочку. — Позвольте взглянуть, верно ли я ухватил суть.

— Мне надо это одеть?.. — раздался нерешительный голос.

— Надеть, Криденс. Да, и прямо сейчас, — сказал Грейвз, прислушиваясь к шуршанию.

Когда оно стихло, живой занавес отдёрнулся. Криденс стоял босиком, в ослепительно белой рубашке и чёрных брюках, которые были ему немного длинны.

— Прошу к зеркалу, — сказал мсье Ле Папийон.

— Нет, — велел Грейвз. — Пока никаких зеркал.

Он расправил рубашку на его плечах, сам заправил её в брюки. Развернул Криденса, критически осматривая крой.

— Здесь немного заузить, — он провёл ладонью по его спине, разглаживая складки, — тут свободнее… рукава чуть короче.

Это был праздник. Это было лучше, чем любой Йольский бал. Он вертел Криденса перед собой, разворачивал ему плечи, поднимал голову за подбородок, проходился ладонью по бёдрам. Каждая новая вещь подгонялась по фигуре сразу же, и он тянул руки, будто чтобы проверить, хорошо ли сидит. Криденс смущённо улыбался, краснел, покусывал нижнюю губу. Глаза у него блестели. Грейвз заставлял его переодеваться, придирчиво и жадно разглядывал. Криденс смущался ещё сильнее. Мсье Ле Папийон, не обращая внимания на их переглядки, запаковывал каждую вещь в тонкую хрустящую бумагу и складывал в плоскую коробку. Волшебным образом в неё поместился весь гардероб, вещи с плеча Ньюта отправились туда же, на самое дно.

— Мы закончили, — наконец сказал Грейвз.

— Превосходный выбор. Превосходный! Работать с вами было одно удовольствие, — просиял мсье Ле Папийон.

Криденс стоял на маленьком подиуме у ростового зеркала и украдкой разглядывал своё отражение, наклонив голову — строгое длинное пальто с тёмно-серым шарфом, угольно-чёрный костюм с жилеткой, галстук, который Грейвз завязал ему вручную.

— Мы к вам ещё вернёмся, — сказал тот, выписывая чек.

— Непременно! — судя по голосу, портной был счастлив работать не столько из-за получившейся суммы, сколько из-за любви к профессии. — Поймите меня правильно, мсье Грейвз, я обожаю свою работу, но здесь у меня куда меньше заказчиков, чем я рассчитывал. Англичане страшно консервативны. Я с огромным трудом заполучил в клиенты мсье Эйвери, он дал несколько рекомендаций, ко мне потянулись его знакомые. Но мне трудно конкурировать с традициями, — он устало вздохнул.

— Мистер Грейвз… — позвал Криденс. Он стоял у полки с шарфами и держал на ладонях один, насыщенного тёмно-зелёного цвета, отливающего в синеву. — Мистер Грейвз, можно я… Можно мне?..

Грейвз облокотился на стойку, спрятал улыбку в ладони.

— Элегантный выбор, молодой человек! — одобрил мсье Ле Папийон. — Простите, я сам должен был предложить. Это немного дерзко, но уверен, вам будет к лицу.

— Примерь, — разрешил Грейвз.

Криденс стянул с шеи серый шарф, аккуратно сложил его и набросил на плечи зелёный. Ему и правда было к лицу. Благородный тёмный изумруд был недостаточно ярким, чтобы бросить нездоровый отсвет на лицо, но достаточно насыщенным, чтобы разбавить строгую чёрно-белую гамму.

— Оставьте себе, — растрогался мсье Ле Папийон. — Это подарок.

Криденс замялся. Персиваль был уверен — он выбрал шарф, помня о ночном разговоре, и получить его в подарок от портного было очень неловко.

— Вы слишком добры, — сказал Грейвз и подвинул к себе уже выписанный чек, готовясь поменять сумму. — Может быть, в другой раз. Итак, сколько?..

После ателье Криденс притих, утомлённый событиями и впечатлениями, только поблагодарил Грейвза за все подарки — и замолк. Персиваль поцеловал его в висок, наклонив к себе за затылок, и увёл в маггловский ресторан — он был по горло сыт Диагон-аллеей и её чудесами.

За обедом Криденс молчал и тихо улыбался, явно привыкая к новой жизни. Оглядывался всё смелее, сам вспоминал, что нужно держать спину. Грейвз наблюдал за ним и перебирал в голове варианты благодарности, о которой попросит вечером, когда зайдёт, как обычно, поцеловать Криденса перед сном.