По ту сторону пламени (СИ) - "Abaddon Raymond" - Страница 41

— Думаешь, город закончен? Построился наперед? — Наас замер у окна. Как завороженный провел пальцами по чешуйчатой от краски раме, подцепил ногтями каменную бахрому. — Знает наше будущее и прошлое.

— Магазин выглядел ровно как я запомнила, — беззащитно нахмурилась Айяка. — Но он был… — в памяти возник седой от пыли и воробьиного помета зал.

— Разорен, да, — девушка взлетела по ступенькам на следующий этаж, давая понять, что тема закрыта.

Ну и ладно. Я отвернулась к Наасу. Он коротко ударил кулаком в стекло. Зашипел от боли, затряс рукой. На окне остался смазанный красный отпечаток. Но стоило моргнуть — чисто. Рыжеволосый маг, зло скривившись, слизал кровь со стесанных костяшек. Я взяла его за руку, переплетая пальцы.

— Достало все это, — бессильно выдохнул. Губы яркие от…

— Еще чуть-чуть, — если Илаю суждено прийти, то — куда? Как понять, где он сломался?

Быть может, прямо здесь? Стадион и девятиэтажка ведь принадлежат кому-то, чье время в Отрезке еще не пришло. Монолитное воспоминание — вплоть до настила из двух дверей на смолистой рубероидной кровле. Я изо всех сил тянула за угол спрятанный под досками плед и топтала забытую на карнизе сигарету. Бесполезно. Прошлое незыблемо: не отломать и сучка в целом парке.

Глупо и мелко — как страшно шептал Наас. Из глупых и мелких вещей вроде одеяла и колючих ветвей в парке складываются целые миры.

Хорошо, если ничего от Илая и других здесь нет. Мы должны уйти раньше, чем замерзшие линии портала оживут и выплюнут мага огня в компании отряда охотников.

— У нас еще есть время, — я разминаюсь в центре футбольного поля, пока по отчаянно дребезжащим трибунам носятся, звеня клинками, Наас и Тони. — Все будет…

— Хорошо, — говорит Кан. Прижимает ладонь между лопаток. — Только держи спину ровнее. Вот так.

Я сбиваюсь с ритма упражнения.

Слишком близко. Запах дыма и пота. И кожи, хоть он давно не надевал своих смертоносных перчаток. Кан занимается со мной каждый день, выбирая момент перед закатом, когда Наас отправляется на поиски рогатой тени. Неизменно перехватывает в узком коридоре, улыбается до ямочки на правой щеке и ловко подбрасывает нож. Рядом на кухне болтают влюбленные. Девушка нежно смеется, свистит закипающий чайник. Их хватило на три тренировки: Тони уже прошел инициацию, а Айяке не нужно уметь бегать и драться, чтобы сдать экзамен второго блока. Я молча принимаю оружие. Верчу в деревянных пальцах. Мне плохо дается эта наука, но Кан, похоже, доволен. Занятия напоминают танец: я отхожу, он наступает.

Я помню про красавицу Энид. Он явно хочет забыть.

В пустом городе, где замирают звуки, сложно забыть что-либо по-настоящему.

— Хотела сбежать от меня сегодня? — с усмешкой спрашивает охотник, перенося вес с носка на пятку. Готовится напасть. Спустя десятки учебных поединков я знаю его привычки и тело чудовищно… тесно. Теперь он мало разговаривает со мной, предпочитая действовать.

Наверное, оттого, что я снова и снова задавала вопросы о Нине. Кан дергал уголком рта и менял тему.

И кто здесь убегает?

— Променяла на этих двоих? — вплотную. Приходится задрать подбородок, чтобы смотреть ему в глаза, а не между ключиц.

— Да, — вскидывает брови. Перевожу дыхание и убираю со лба влажную челку.

— Почему? Я такой страшный? — нет… Да.

Но и я — такая. Сегодня одна из колонн в подвале раскололась, повинуясь моему желанию и давнему воспоминанию:

— Конечно — она, а кто еще?! Бога ради, комната была заперта снаружи! Она даже впустить никого не… — прикрытая дверь не гасила яростный шепот. Полночь. Я проснулась от боя часов в гостиной и вышла в туалет. Щенок умер неделю назад. Тогда я зажимала уши и прятала мокрое лицо в коленях. Ничего не сделала, чтобы защитить. Не пошевелилась, когда визг наконец оборвался.

Лучше он, чем я.

— Ей только шесть!

— Она сказала, что он умрет! Сказала, только увидев его! Она убила его, она больная, надо…

Я ударила дверь, ударила колонну, папин голос тоже треснул на части — как я и хотела. Он не имел права так говорить.

— Я не знаю. Я тебя не знаю, — возвращаюсь в жаркую реальность.

— У нас еще будет масса времени познакомиться поближе. Когда вернемся, — в тонкой майке и шортах я чувствую себя голой под его взглядом. — Я жду этого с нетерпением. Кстати, как у вас там продвигается с тварью?

Прикусываю губу и пожимаю плечами. Стискиваю скользкую от пота рукоятку ножа. Он еще долго терпел прежде, чем перейти к сути. Не стоит грубить. Мы

должны вернуться союзниками, если я хочу выжить в Университете. В пятом блоке охотников.

— Вы в Отрезке, кишащем тварями, Аваддон. Никто не удивится, если вернутся не все, — мягко выдыхает тварь — в моей памяти. Когда Плутон это сказала? В ответ на…?

— Нормально. Неплохо. Думаю, уже скоро, — пусть Кан найдет мою улыбку многообещающей. Пусть думает, что умнее всех. Перехватываю оружие и провожу вполне успешный захват. Парень хрипло смеется и повторяет:

— Хорошо, очень хорошо! — вырывается. Он гораздо сильнее. Заламывает руки, ловит за волосы, заставляя мучительно выгнуться. Выкручиваюсь до ломки в суставах, лезвие режет воздух. Черт. Шепот огнем обдает ухо:

— Ты быстро учишься. Мне нравится. Люблю достойных противников.

Сиплю раньше, чем успеваю подумать:

— Тот, кого ты убил, был достойным?

— Чт… — хватка на секунду слабеет. Выдергиваю запястья, бью в солнечное сплетение. Отскакиваю и выплевываю:

— Я видела пятно на ковре. Не ври, что это Нина. Нины здесь нет, а квартира открылась!

Его верхняя губа дергается, на секунду обнажая зубы в оскале. Кан бросается вперед. Я пропускаю удар. Внутренности скручивает. Пытаюсь глотнуть воздуха, но не…

— Ты ни черта не знаешь обо мне и о ней!

Во рту разливается вкус металла. Кан бьет по ногам. Прижимает к земле, навалившись сверху и фиксируя локти до рвущей жилы боли. Слезы обжигают глаза:

— Ты убийца. Она трусиха. Вот и все.

Нинин брат рычит:

— Как будто я хотел убивать ее! — я смеюсь. Кан встряхивает меня, как куклу. Клацаю зубами, прикусывая язык.

— Ты такая же! Не можешь не нарываться! Тты… чертова Нина…! Я не просил многого — только не высовываться! Был хорошим младшим братиком. Украл партию экспериментальных оберегов, их бы на несколько лет хватило! Легче легкого! Наслаждайся жизнью без тварей! Присматривай за родителями! Не раскалывай голову подруге, даже если она увела твоего ублюдочного парня! Неужели сложно?! Но сестренка как всегда умудрилась все испортить своей чертовой магией. И позвонить мне: конееечно, кому еще решать ее проблемы?! Девчонка умирала! Ей бы никто не смог помочь. Думаешь, я не пытался?! — в поясницу упирается колено. Кашляю пылью и кровью — алые брызги исчезают, стоит моргнуть. Кан наклоняется ближе. Мечи перестали звенеть, в наступившей тишине его голос сочится ядом:

— Думаешь, я хотел расчленять тело и топить мешки в болоте? Убегать из дома, как преступник, а потом видеть в новостях свои фотографии и рыдающих родителей? И что она сказала вместо спасибо? — Кан передразнивает совершенно непохоже на Нину:

— Надо было сразу отвести меня в Университет! Хотел сбежать туда один?… Я защищал ее от Хайме, а эта су…

— Не хватит на сегодня? — Тони. За ним Наас, бледный и подобравшийся. Постукивает мечом о землю. Кан отпускает, я неуклюже поднимаюсь. Руки не

слушаются, когда я пытаюсь убедиться, что кости целы. Кан зачем-то тянется к моим покрасневшим запястьям, но Тони рявкает:

— Не трогай ее! — прозрачные зеленые глаза темны от гнева.

— Все в порядке, — каркаю. Наас подходит ближе. Раздраженно качает головой в ответ. Разглядывает, будто впервые видит. Вытираю кровь с разбитого подбородка и фыркаю: спохватились. Мои предплечья давно в ссадинах и синяках, колени разбиты, а на голени не заживает длинный порез.

Кан жесток, но он отличный учитель.

— Теперь я буду ее тренировать, — говорит Тони.

— Да ну? — Нинин брат насмешливо вскидывает бровь. — Не припомню за тобой особых успехов в рукопашной.