Защитница веры (СИ) - "Тэсса Северная" - Страница 46

Гойшек, очевидно, полностью подавленный авторитетом дочери Дируна из Гольштада, был готов немедленно капитулировать за двери, а вот мастер меча, напротив, уходить никуда не собирался. Скрестив руки на груди, он поинтересовался, как мое Высочество будет облачаться в походе, в который Мира не едет, и кто будет затягивать ей все ремни, сама Светозарная?

Слышали когда-нибудь, как шипит змеиный клубок? Я — нет, но, думаю, моя боевая леди в чепчике могла бы дать им мастер-класс.

Я предпочла самоустраниться от их ругани, дав им немного времени выпустить пар, но когда за спиной яростное шипение стало перемежаться с рычаще-лающими, короткими репликами мастера меча, решила, что мне стоит вмешаться. Повернувшись к спорщикам лицом, я увидела, что эти двое стоят почти нос к носу, сверля друг друга гневными взглядами. Видимая мне ладонь Харакаша конвульсивно сжималась и разжималась — видимо, он уже в мыслях несколько раз придушил Миру, а та, грозно уперев руки в бока, несмотря на то, что была ниже мастера меча почти на полторы головы, пыталась выдавить его грудью из оружейной, гневно вменяя ему недостаток знаний в области светского этикета и сообщая, что если понадобится, то она поедет за своей принцессой даже на край света.

«Э-э-э, нет, это мне не нужно. Кто тут за Марией присмотрит? Да и вообще, я б на месте ее сыновей открутила голову такой принцессе, у которой шило в жопе, так еще и мать за собой утащила... нет-нет».

— Так, успокойтесь оба, — я смерила стоящих напротив меня взглядом и поняла, что Гойшек таки сбежал за дверь, в чем винить его явно не стоило. Мира замолчала, скрестив руки на груди, и почти с вызовом глядя на мастера меча.

— Мира, ты никуда не едешь. Точка. Я все сказала! — я подняла вверх правую ладонь, смотря на служанку, что словно бы на глазах состарилась на лет десять. Мгновенный укол совести пронзил мое сердце, но я была уверена, что сейчас поступаю более чем правильно.

Мастер меча язвительно хмыкнул, отчего Мира вдруг резко заморгала, словно сейчас расплачется, и я тут же перевела взгляд на него.

— Выйдите за дверь, мастер. И подождите, пока я не позову вас, — взгляд островитянина словно бы спрашивал, а не охуела ли принцесса часом, однако принцессу, то есть меня, понесло. — Если вам неведомо, что такое переживания за близких, то пусть ваши хмыки и язвительные замечания останутся за дверью. Мира не права, но я не позволю вам испытывать чувство несуществующей победы над женщиной, что заменила мне мать!

Харакаш чуть поменялся в лице, словно бы растерявшись от такой отповеди, коротко поклонился и через мгновение оставил нас с Мирой наедине.

Подойдя к уже не скрывающей слез женщине, я крепко обняла ее и подставила свое плечо, укрытое плащом.

— Госпожа, но как же вы там, одна, без слуг, без меня! — сбивчивый, перемежающийся всхлипами, приглушенный голос Миры был полон отчаяния. Я, чуть отстранившись, взяла ее за плечи и взглянула в заплаканное лицо.

— Госпоже пора становиться взрослой, Мира. Есть вещи, которые важнее, чем нежная кожа на руках или какие-то общепринятые нормы морали. Я переживу без слуг, сама оденусь, сама расчешу волосы и заплету их в косу. Сама нарежу себе хлеб или мясо. Я переживу без слуг, но не переживу, если подвергну тебя лишней опасности. Если с тобой что-то случится, как я посмотрю в глаза твоим сыновьям? Кем бы ты ни была, Мира, чьей бы дочерью не являлась, твое место здесь, в замке, и тебе есть, чем тут заняться. Например, Марией — если бы я все же решила взять тебя с собой, кто бы присмотрел за ней? А ведь она куда более беззащитна, чем я.

Служанка молчала, обреченно взирая на меня, отчего я чувствовала себя не просто не в своей тарелке, а так, словно бы меня хоронили заживо.

— Если с вами что-то случится... — начала было она, но я резко качнула головой, прерывая ее.

— Если со мной что-то случится, ты мне ничем там не поможешь. Я ввязалась в опасную игру, я знаю. Война — это не шутки, но я буду не одна, и ты это знаешь. Харакаш прав, скорее всего, именно он будет помогать мне облачаться в доспехи и он же будет отвечать в какой-то мере за мою жизнь. Я ему верю, Мира. Он учил еще моего отца и раз за разом возвращается сюда по просьбе короны. Не знаю, какой долг он не оплатил королю, но явно намерен отдать его мне. И не надо воспринимать его как врага, хорошо? Он, конечно, та еще язва, но он хочет помочь, и помогает...

Мира кивнула, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Я еще раз обняла ее и отошла к столу, дав время прийти в себя, а сама принялась рассматривать оставшиеся элементы моего «гардероба».

Сегментарные наплечники, с гербовой чеканкой андарийского грифона, вызолоченного на светлом металле, обладали выступающей вверх каймой по верхнему краю, высотой где-то сантиметра в два с половиной. К ним крепились круглые «блюдца», которые должны были защищать подмышку от колющего удара, и название которых я в упор никак не могла вспомнить. Еще пара наручей на плечо, для защиты бицепса (хотя было бы что защищать), с цельной, круговой защитой локтя, что также была украшена чеканкой с каким-то растительным орнаментом. Латные перчатки, набедренники, защита для коленей, голени и самая лучшая обувь для московского метро — сабатоны. Все это было чуть темнее, чем моя кираса, словно бы сделано из несколько иного металла, и не обладало таким иссиня-искристым отливом, словом, выглядело как добротная сталь, но не более.

Вдоволь налюбовавшись своим новым обмундированием, я обернулась на Миру и, удостоверившись, что она успокоилась, поняла (и приняла) мои слова, сама лично подошла к дверям и, открыв их, позвала Харакаша, что стоял напротив, привалившись спиной к стене.

Мастер меча вернулся внутрь оружейной, избегая смотреть на служанку. За ним следом прокрался мастер Гойшек, опасливо косясь на Миру, но та, уже примерив на себя маску непроницаемого спокойствия, кивнула головой. Меня принялись одевать.

Сняв плащ, я сначала влезла в стеганые куртку и штаны, что надевались поверх моих штанов и рубашек, после этого меня усадили на стул, и я внимательно проследила за тем, как Харакаш надел на меня правый набедренник. Я знала, как их надевать, весь доспех очень напоминал мне «нашу» готику, но ведь принцессе это знание было взять неоткуда, потому, понаблюдав действия мастера меча, я сама надела второй, надежно затягивая ремни поверх штанов. Процедура повторилась с защитой колена, голени и сабатонами, с которыми у меня возникли небольшие проблемы — я никак не могла нащупать правильное положение ремешка, металлическая «калоша» то болталась, то слишком сильно уходила вверх, мешая мне шевелить ступней. Тут уже Гойшек, вытащив из принесенной с собой сумки шило и какую-то деревяшку, шустро сделал мне дырку в ремешках, которыми сабатоны крепились к наголенникам, четко между двумя имеющимися. Я встала, чуть покачнувшись с непривычки, и медленным, тяжелым шагом, приноравливаясь к дополнительному весу на ногах, прошлась по оружейной. В целом, все было нормально. Не супер удобно, не как в домашних штанах, но это — доспехи, а не платье для променада, так что все ощущения, что я сейчас испытывала, были в рамках нормы и даже лучше, чем я могла бы предположить.

Пока на меня надевали кирасу, я поняла, что меня озадачило.

— А почему доспех конный? — Мой вопрос, видимо, был вполне ожидаемым. Пока Гойшек закреплял на мне кирасу, подгоняя боковые ремни и надевал горжет, Харакаш пояснил, что проще сражаться, стоя на земле в конном доспехе, чем сидя верхом в пешем.

— По крайней мере, в вашем случае, Эвелин, ведь марш-броски вам делать не придется, а защита у него на порядок выше, — закончил мастер меча, и я согласно кивнула. В моем случае вообще было трудно предугадать, в какое дерьмо я вляпаюсь. Конному бою я не обучена, но езжу, объективно, не плохо. Мне не пристало идти пешком по статусу, да и на коне больше вероятность, в случае чего, просто суметь уйти от навязанного боя или, хотя бы, выдержать пару ударов, пока мне не придут на помощь. С другой стороны, если я окажусь без коня — мне бежать-то будет особо некуда, останется уповать на защиту доспеха, который куда как сложнее проковырять, чем обычный, для пехотинца, и на вбитые моим наставником навыки боя. И молиться своему божеству, чтобы она не проморгала попытки убийства своей защитницы веры.