Мед.ведь.ма (СИ) - "AlmaZa" - Страница 14

Чонгук нес меня не меньше получаса. Отдохнув, я слезла с него и продолжила идти сама. Через час я опять стала выбиваться из общего темпа, теряя энергию, и тогда меня посадил себе на спину Ви. Поверхность немного выровнялась, и ему было полегче, чем Чонгуку. В конце концов, когда мы поднялись на пик, верхнюю точку горы, на востоке начало светлеть. Я с надеждой посмотрела на этот свет, означающий, что мы чего-то достигли, что смогли преодолеть что-то, что вот-вот можно будет поспать. Мысли о сне становились всё привлекательнее. Шуга потянулся, опустив на землю рюкзак.

— Тайм-аут! — шмыгнув в кусты, он скрылся по нужде. Я клевала носом, не хотя ничего, даже в туалет.

— Минут десять переведем дыхание, и пойдём, — как Александр Македонский на Сафедкохе, перед вторжением в Индию, упер руки в бока Чонгук, охватывая взором проявляющийся горизонт и стелющуюся у подножья горы низину.

— Как, опять?! — в ужасе воскликнула я, употребив последние, казалось, силы в этом возгласе.

— Элия, до Шэньси нам ещё около пятнадцати пеших часов, — не обрадовал меня наш вождь, что увидел в моём выражении. — Хотя бы спустимся немного вниз, чтобы не быть тут, как маяки, ладно? — убедительно попросил он. Понимая, что на вершине не так безопасно, как в каком-нибудь закутке, углублении овражка, где можно оборудовать временное логово, я согласно кивнула, поднимаясь, когда вернулся Шуга.

И вот, наконец, пробившееся сквозь ветви солнце оповестило об утре, а часы Сахарного о том, что уже шестой час. Мы шли всю ночь, мы двигались без остановок почти сутки! Чонгук остановился и, указав на крохотную полянку за кипарисами, край которой скрылся под завалившейся от ветхости липы, оставившей под собой естественный шалаш, произнес, стряхивая с плеча рюкзак:

— Поспим здесь. Элия, достань мой спальный мешок и ложись.

— А ты?

— Я подежурю первым, чтобы вы спали спокойно. — Сказав это, он тотчас куда-то испарился. Я подумала, что залез на какое-нибудь дерево, чтобы дальше видеть.

Разложив спальник под ещё не увядшими ветвями липы, я забралась под неё поглубже, как собака в непогоду забивается в свою конуру. Шуга смелее развалился на противоположном конце поляны. Ви, бросив рядом со мной покрывало, лёг верным стражем, сразу же повернувшись на бок, ко мне спиной, чтобы не смущать меня. Или себя? Или без повода, потому что любит спать на левом боку? Есть ли у духов стыдливость, совесть, что-нибудь из человеческих чувств? И вообще, парень он всё-таки, или бесполое создание? Не находя ответа на этот вопрос, я отключилась сразу же, сраженная усталостью.

Пробуждение приятно поразило меня миром и покоем, царившим повсюду. Пели птицы, луч солнца щекотал мне щеку. Рука лежала на траве, не колючей, а ласковой, как весенняя первая поросль. Приподняв голову на потрескивание, я увидела у того края, где ложился Шуга, а сейчас лежал только его спальный мешок, самого его владельца, но уже бодрствующего, и Ви. Они сидели по сторонам от костра, производящего уютный дымок над невидимым в ярком солнце огнем, и что-то готовили над ним, в котелке, тихо шушукаясь, пока в мою сторону плыл запах мясного бульона и смолы, сгоравшей с хворостом. Судя по высоте солнца, было около полудня, но я так крепко спала, что не слышала никаких перемен, пока сознание не ощутило, что получило достаточно сна. Не зная, и не желая знать, как выгляжу (наверняка ужасно, повалявшись-то под кустами и ободравшись о них со всех сторон за ночь), я встала, сложила спальник, отряхнулась от сора, состоявшего из сухих сосновых иголок, кусочков коры, веточек, прошлогодних листьев, осколков шишек, и подошла к Ви с Шугой.

— Давно проснулись?

— Я минут десять назад, — потянулся привычно Сахар, немного разлохмаченный, забавный и сонный.

— Я два часа назад, на своё дежурство, — помешивая обугленной палкой варево, ответил Ви.

— А где Чонгук? — Шуга указал под отцветший чубушник, где можно было, долго приглядываясь, различить тело.

— Дрыхнет.

— Пусть выспится получше, — заботливо сказала я. — Он выносливый, но нельзя себя так изматывать.

— Нам привычно, — похотливо поглядывая в котелок, отмахнулся Шуга. Не взяв с собой никакого зеркальца, и сомневаясь, что оно есть у молодых людей, я всё-таки захотела привести себя в порядок. Найдя на подбородке Ви след от угля (берясь то за палку, то за лицо, он случайно испачкал себя), я протянула палец и, присев рядом, потерла пятно, выведя его с ровной, чуть смуглой кожи моего ангела-хранителя. Он вопросительно посмотрел на меня.

— Испачкался, — оправдалась я, улыбнувшись, но всё равно покраснела. На моей белёсой мордахе румянец всегда выглядел некрасиво. Надо сменить тему на что-нибудь. — Умыться бы…

— Тут есть речка, неглубокая, по пояс, — сразу же ткнул в северном направлении Шуга и, подумав чуть-чуть, поправил палец на северо-запад. — Я со своего поста видел, когда топтался.

— О, как замечательно! — Сходив к сумке, я достала из неё расческу и, подсев к парням, принялась разбирать и прочесывать свои длинные, белоснежные, как у тысячелетней старухи, волосы. К ним тоже успело всякого прицепиться, и, чем дольше я прочесывала локоны, тем больше понимала, что хочу промыть их, и вымыться сама. Подтянувшись к Ви, я поднесла губы к его уху и сообщила: — Я бы хотела ополоснуться, ты не покараулишь? — Лицо его сделалось таким же, как в автобусе, когда я спросила про запах дыма. Зрачки его остановились на посторонней точке, весь он застыл, а когда ожил, был беззаботен, как резвый козлёнок на выгуле, не подозревающий о существовании волка, невинный и хлопающий глазами, готовый встречать с радостью всё, что пошлёт ему судьба.

— Конечно! Пошли. — Ви поднялся, передавая свою импровизированную поварешку Шуге.

— Куда это вы?

— Мыться, — беря меня за руку, уже на ходу объяснял мой дух.

— Ах, ты ж хитрая скотожопа! — раздалось нам в спины. Ви уже будто не слышал его. Я шагала рядом, с каждым шагом всё лучше слыша, как течет где-то вода. Как хотелось окунуться и ощутить свежесть! От облегчения и положительного заряда этого утра, я засмеялась, запоздало заодно реагируя на возглас Шуги. Мы отошли достаточно, чтобы нас уже не было видно и слышно.

— Они считают, наверное, что ты мой парень!

— Возможно, — кивнул Ви. — Скорее всего.

— А ты парень? — наконец, решилась я спросить, дойдя до берега прозрачной и веющей прохладой речушки. Мой потусторонний страж уставился на меня.

— В смысле?

— Ну… у тебя есть половая принадлежность? Ты же не человек! — У меня создалось впечатление, что ему надо было напомнить об этом, так он забылся, вжившись в образ.

— Ах, это! — распахнул рот Ви, да так и остолбенел с ним на минуту. Я, спустившись к самой кромке, подошла к зарослям бересклета, за которым приготовилась раздеваться. — Для того чтоб объяснить, кто я, пришлось бы вдаваться в тонкости и категории духов, выдавать всю нашу биографию от времен создания, ушло бы примерно сорок веков на один пересказ, поэтому, лучше воспринимай меня абстрактно.

— Это как же так? — держась за пуговицы, обернулась я к нему.

— Вот сядет воробей на ветку, будет тебе разница, самка это или самец?

— Нет, вряд ли.

— Ну, вот и я такой. — Он взялся за ремень своих штанов, показывая, что никаких условностей нет. Я отвернулась, почему-то не в силах представить, что увижу, если он совсем разденется. Но любопытно было жутко. Однако я пришла сюда помыться, а не удовлетворять любопытство. Скинув с себя всю одежду, я положила её под куст и пошла в воду, ощущая на себе сзади взгляд. Нет, Ви не стал бы на меня глазеть, зачем это духу? Может, Шуга или Чонгук посмели? Войдя по пояс, я развернулась, сразу же посмотрев выше, туда, откуда могли появиться молодые люди. Никого не было. Только Ви стоял, раздевшись по пояс, сняв ботинки и носки, держась за пуговицу над ширинкой.

— Давай сюда! — поманила я его. — Так здорово, после жары, после такого долгого пути окунуться! — И я, в подтверждение, присела, погружаясь с головой, а когда вынырнула, то была окачена фонтаном брызг. Ви нырнул рядом, разве что не с разбегу. Высунувшись на поверхность, он потряс головой, выплюнул глоток воды и, протирая лицо и шею ладонями, подошел по каменистому дну ко мне. До самого пояса он ничем не отличался от обычного земного юноши. Подкаченные руки, упругая грудь с прорисованными ниже мышцами, на которой лежали недлинные буддийские бусы-четки из маленьких черных камешков. Он был не таким рельефным, как Чонгук, но тоже стройным. Ви улыбнулся мне, и я ему тоже. — Здорово, да?