Дариар. Начать сначала (СИ) - "Amaranthe" - Страница 63

— Властью, данной мне Веруном, властью единственного оставшегося мужчины моей Семьи я лишаю тебя права носить мое имя, привлекать в свидетели мою семью и называться отныне лона Райс. — Я как завороженный смотрел на кинжал, который словно начал светиться изнутри, пропуская лишь часть своего магического света. — Я дарую тебе жизнь, за предательство и осквернение чести Семьи. Взамен я заберу то, что принадлежит мне, как единственному живому представителю своей Семьи и запрещаю в дальнейшем даже думать о том, чтобы вернуть свое имя и свой дар, да будет мне свидетелем Верун.

Раздался крик. Такого ужаса в голосе я раньше не слышал ни от кого и никогда на свете.

— Нет! Лучше убей меня! — от ее крика у меня по спине пробежали мурашки, хотя я не понимал, что сделал сейчас Лорен, пока не увидел, как в кинжал, ставший уже ало красным из раны на шее не начинает просачиваться и впитываться в клинок какой-то серый дым. Деревья над головой зашумели, пригибаясь ветром такой силы, что мне едва удалось устоять на ногах. Все это действо длилось несколько секунд и прекратилось так же внезапно, как и началось.

Ветер стих, деревья выпрямились, открывая нам проступающие рассветные лучи. Клинок стал обычного цвета, и Лорен убрал его от горла девушки и опустил ее. Она завалилась на бок, совершенно не предотвращая своего падения и забилась в истерике. Теперь я знал, как выглядит Иельна. Настоящая Иельна, когда была сильно потрясена.

Лорен дрожащей рукой вложил кинжал в ножны и, держа его в руке, тихим голосом обратился к девушке:

— Убирайся. Если ты еще раз посмеешь перейти мне дорогу, то сильно пожалеешь.

— Лорен, зачем ты так поступил? — она сквозь рыдания схватилась рукой за его ногу, но тот ее отпихнул, делая шаг назад, а потом и вовсе развернувшись, направился в нашу сторону.

— Что ты сделал?

— Он лишил ее имени, семьи и поддержки. А также лишил магической силы. — Муун убрал руку с моего плеча, которую не убрал даже тогда, когда ветер, чуть не сбил нас с ног. — Она теперь никто. И ни один уважающий себя человек не заговорит с ней, чтобы не накликать на себя гнев Веруна. Это хуже, чем смерть, ведь убить отрешенного равносильно тому, что заговорить с ним и вступить в богомерзкий контакт.

— Это может сделать любой глава Семьи? — я решил уточнить некоторые вопросы.

— Нет, только единственный, оставшийся в живых мужчина, который имеет право носить кинжал, ну так же единственный оставшихся в живых представитель Семьи любого пола, владеющим даром к магии, что несколько затруднительно для меня. — Лорен прикрыл глаза. — Они были на лошадях, те, кто напал на нас. Сомневаюсь, что животные смогли убежать слишком далеко. Все же пешком добираться будет слишком долго даже до ближайшего селения, где можно будет разжиться средствами передвижения. Так же я думаю нужно сменить траекторию движения. Это будет дольше, если направиться в обход через горы и три дополнительные герцогства, но этой информацией никто не владеет.

— И мы оставим ее здесь? — я кивнул на Иельну, которая так и лежала на земле, не делая даже попытки, чтобы подняться.

— Можешь взять ее с собой, — Лорен равнодушно пожал плечами. — Эвард слегка преувеличил, когда говорил о том, что никто не будет с ней общаться. Будет и еще как, с ней можно дружить, спать, даже сидеть за одним столом, но она никогда не сможет выйти замуж. Думаешь все хотели в борделе стать шлюхами? Это единственный способ выжить таким, как она.

— Верун, да ты реально псих, — я глубоко вздохнул, понимая, что элементарно убить ее было бы действительно милосерднее. — Только вот, отчаявшийся человек готов совершить такое, что все демоны и сам Доргон будут аплодировать стоя. Наше положение слишком шаткое, а будущее настолько непонятно, что держать у себя за спиной вот такую бомбу с взведенным часовым механизмом? Как ты вообще стал Магистром, если не можешь просчитать даже тех последствий, которые я могу видеть, с моим-то недоопытом? Но, меня предупреждали, что в отношении Иельны ты можешь быть необъективен. — Я повернулся к Эварду. — Ты знаешь, что делать.

Второй дружинник кивнул и быстро подошел к Иельне, доставая свой кинжал. Я отвернулся. Не могу на это смотреть. Впрочем — это моя ответственность, именно я виновен в ее смерти, Эвард всего лишь инструмент, с помощью которого я это сделал.

Я заставил себя посмотреть в тот самый момент, когда Эвард отпустил девушку, кулем повалившуюся на землю, и спрятал кинжал в ножны.

— Думаю, несмотря ни на что, она все же достойна поминального костра, — проговорил я, обращаясь к сильно побледневшему Лорену. — Займись, а мы пока лошадей поищем.

Лошади нашлись на удивление быстро. Они стояли привязанные недалеко от побоища, которое сейчас превратилось в пиршественный стол для воронья. Мы не стали убирать тела и расчищать дорогу. Как сказал Айзек, по этой дороге, как только рассветет, пойдут многочисленные торговые караваны и обычные путники, которым нужно было попасть в столицу. Лошадей было восемь, словно для нас специально рассчитано, вот только теперь поредевший на глазах отряд составлял всего семь человек, но запасная лошадь нам не помешает. Лошади были все как на подбор крепкие, мощные с темной практически черной шерстью. Об их владельцах было нетрудно догадаться, собственно, как и о том, каким именно способом сюда прибыло подкрепление Гарнизона. Как добирались отморозки Ложи было неизвестно. Лошади были оседланы, но ничего больше, говорившего о том, что их владельцы собирались в длительное путешествие, даже седельных сумок, не нашлось.

Эвард, разогнав падальщиков, проворно обыскал тела, собирая все, что могло нам пригодиться: от оружия до денег, которых оказалось не то чтобы много, но на первое время бы хватило. Провизию мы забрали из телеги каравана, благо никому она больше не понадобится. Солнце уже практически встало, поэтому логичнее было двинуться в путь как можно быстрее, даже несмотря на то, что я не спал больше двух суток. Слабость после моей демонстрации своих способностей все никак не уходила, но я хотя бы начал чувствовать вновь зажигающийся огонек внутри меня. Это было хорошо и говорило о том, что восстанавливаюсь я на удивление быстро. Подведя лошадей к нашей стоянке, мы вновь вошли на поляну, где остались Элойд, Лорен и док, уже приготовившие все, чтобы проститься с Ильной. Лорен был спокоен, ничего не выдавало в его движениях и поведении истинного отношения к произошедшему на его глазах убийству сестры. Внезапно начался дождь, причем на небе не было ни единой тучки до этого момента, которая бы предвещала начало этого водопада, обрушившегося на нас сверху. Слабенький костерок быстро затопило, а поляну накрыла неестественная немного пугающая темнота. Где-то вдалеке прозвучали раскаты грома, навевая еще больший ужас суеверным одиноким путникам, благо в нашей компании подобных не было. Айзек молча подошел к поминальному костру и зажег его магическим огнем, который обычная вода не была в состоянии потушить. Пламя быстро распространилось по всему периметру последнего пристанища девушки, закрывая ее от наших глаз.

Док поднял свой рюкзак и направился в нашу сторону. Лорен немного постоял, провожаю Иельну в последний путь, но резко развернулся и, не оглядываясь больше, резкими шагами присоединился к нашему молчаливому отряду.

— Ты же понимаешь, что по-другому я поступить не мог? — спросил я своего Первого дружинника, проходившего мимо меня. Тот только молча кивнул и уже практически вышел за периметр поляны, как зашелестели листья на деревьях, земля вздрогнула, а спустившуюся на лес темноту прорезал нечеловеческий женский крик.

Иельна, резко села на своем поминальном ложе, что привело в некоторый ступор всех собравшихся. О встающих из могил никто уже давно не слышал, поэтому это было, мягко говоря, несколько деморализующе. Огонь не причинял девушке никакого вреда, огибая ее, словно лаская и согревая. Она замолчала и повернулась в нашу сторону. О том, что я говорил ранее об отсутствии суеверных путников в моем отряде, это я погорячился. Док упал на землю и сложив руки в молитвенном жесте громко читал молитву Веруну. Я вытащил меч, который оставался холодным, краем глаза замечая, как все мои дружинники, включая Лорена ощетинились кинжалами. Дождь не переставал лить, раскаты грома были уже ближе и в небе мелькнула яркая молния, на мгновение осветив всех, кто находился в этом времени на поляне. Иельна вздернула руки вверх, в которые будто впитался огонь, сотворенный Айзеком и соскочила со своего лежбища, знакомо тряхнув кудрявой рыжей головой.