Тайна Иеронима Босха - Демпф Петер - Страница 19

• Предыдущая
• 19/70
• Следующая

Петрониус понимал, что не должен больше произносить ни слова. Любое замечание инквизитор может обратить против него, и на костре инквизиции станет одним поленом больше.

— Вы все грешники. Босх, Алмагин и Питер. Я видел страх в его глазах. Я видел его совесть, черную от греха и еретических мыслей. Он дрожал перед ликом смерти как осиновый лист. И ему не помогла его поганая вера!

Патер Иоганнес так близко подошел к Петрониусу, что запах лаванды, исходивший от сутаны, ударил подмастерью в нос и он чихнул. Глаза инквизитора горели, в то время как у художника все внутри похолодело.

— Вы защищаете своего мастера. А я думаю, что только из-за одних картин он заслуживает костра. Я убью его как дичь, затравлю на охоте и, нанося смертельный удар, посмотрю ему в глаза.

Отвернувшись, он продолжил так тихо, что Петрониус едва разобрал слова:

— И он умрет в страшных муках!

Патер зашагал сквозь толпу молящихся, которая расступилась перед ним. Потом резко вырвал из рук счетовода протянутый ему листок.

На плечо Петрониуса опустилась чья-то рука. Он испуганно обернулся.

— Что ты здесь делаешь?

Позади него стояла Зита.

— Кого ты ждешь? — прошептала она и осторожно прикрыла рукой рот Петрониуса, когда тот собрался громко рассказать ей о цели своего прихода в собор.

— Эти колонны имеют уши, а окна — глаза. Даже небо подсматривает за тобой, — улыбнулась девушка. — А оставаться в соборе в сумерках безопасно только для старух.

Жизнь давно переместилась за стены собора. Замолкли молотки каменотесов. Торговцы и проститутки перебрались на улицы перед храмом. Лишь шаги немногочисленных молящихся раздавались под сводами храма и замирали перед одним из алтарей.

— Скоро придет мой учитель, и я должен предостеречь его.

Зита вскинула бровь:

— От кого?

Петрониус помедлил, но решил сказать хотя бы часть правды.

— От инквизитора. Он собирается травить учителя.

— Это делают многие, — прошептала она. — Но у твоего мастера влиятельные друзья, более влиятельные, чем доминиканцы. Поэтому патер его и пальцем не тронет. Ты можешь спокойно идти домой. Ляг в кровать, Петрониус, круги под глазами не красят тебя.

Художник ощутил аромат, исходивший от девушки.

— Сегодня нет брони против всех мужчин. Ты вышла на охоту и поэтому отправляешь меня спать.

В глазах Зиты вспыхнул лукавый огонек и тут же пропал в длинных ресницах. Она подошла к Петрониусу так близко, что он почувствовал ее дыхание и ощутил прикосновение ее платья. Зита потрепала его по щеке и с издевкой бросила:

— Не всякая одинокая женщина ищет себе женихов, Петрониус. А теперь иди домой, завтра у меня будет больше времени для тебя.

Зита оттолкнула его.

Что-то тут было не так, Петрониус почувствовал это. Почему Зита хочет избавиться от него?

— У тебя здесь назначена встреча? С мужчиной?

Прежде чем Петрониус успел договорить, прозвучал ответ, как удар хлыста:

— Не смей даже думать об этом! Я никому не принадлежу: ни тебе, ни кому-то еще. И если я разговариваю с мужчиной, то только потому, что я этого хочу! Исчезни!

Последние слова Зита произнесла так серьезно и настойчиво, что Петрониус подчинился ее воле. Он сделал несколько шагов к выходу и остановился за мощными колоннами. Нельзя уходить очень далеко, чтобы не пропустить мастера Босха и Якоба ван Алмагина. Он ждал. Петрониус слышал, как удалилась Зита. Неожиданно в другом конце собора тишину нарушил стук двери главного портала. Петрониус прислушался: ни шагов, ни дыхания. Кажется, кто-то вышел из собора. Когда Петрониус выглянул из-за колонны, Зиты не было видно.

Он тихо позвал:

— Зита! Покажись!

Никто не ответил. Он уже потерял надежду, когда услышал, как кто-то семенит по полу. Звук эхом разносился под сводами собора, и казалось, шаги слышатся со всех сторон. В свете полумесяца Петрониус заметил, как в северной части на хорах промелькнула чья-то голова и скрылась в тени за колоннами. Там находилась часовня, однако деревянная стена отделяла уже законченный крестовый свод собора от остальной церкви.

Петрониус решил посмотреть, что происходит, и стал осторожно пробираться в обход. Деревянные ворота были закрыты; юноша тихо отворил тяжелую дверь и действительно услышал доносившийся из дальней часовни стук, скрип дверных петель, далекий шепот. Он быстро скользнул в проход. Ниши между колоннами подмастерье использовал как укрытие.

В одной из часовен на прикрепленной цепями лампаде горел неугасимый огонь. От сквозняка люстра покачивалась. Очень осторожно Петрониус подкрался ближе. Открытое пространство было погружено в матовое мерцание красного света. Если Зита здесь, то куда же она пропала? Со своего места художник хорошо видел часовню, и в ней никого не было. Может, существует потайная дверь, ведущая в тайное помещение? И действительно, он заметил в нескольких шагах от колонны резную дверь в белой и зеленой раме, с красным квадратом посередине.

Петрониус подошел ближе и исследовал дверь, осмотрел толстые брусья, однако не обнаружил никакого механизма. Приложил ухо к двери… там тоже было тихо. Неожиданно подмастерье заметил на полу слабый луч света. Щель! Петрониус наклонился и заглянул в нее. В следующий миг он едва не потерял сознание — в центре маленькой комнаты стояла Зита. Помещение освещалось свечой, которую молодая женщина держала в руке. Петрониус едва не потерял дар речи, потому что Зита была обнажена, как Ева, которая не боялась рая. Упругая грудь с темными маленькими сосками была прекрасна, а распущенные черные волосы густыми прядями падали на плечи.

Что Зита здесь делает? И что означает ее нагота?

Петрониус уже собирался постучать в дверь и позвать Зиту, когда услышал стук входной двери и звук шагов. Подмастерье нервно искал укрытие, но обнаружил лишь узкую щель за алтарем, куда в случае необходимости можно было спрятаться. Он оторвал взгляд от Зиты и едва успел укрыться. Шаги и приглушенные голоса становились все ближе. И вот Петрониус увидел мастера Босха и Якоба ван Алмагина.

— Картина уже в часовне братства, Иероним, и священник ждет, хотя сейчас он ужинает. Он присоединится к нам последним. Мы готовы, вы должны начать Священную мессу.

Они подошли к резной двери и постучали. Дверь сразу же открылась, мастер Босх проскользнул внутрь, и она снова закрылась. Якоб ван Алмагин подождал немного и заспешил в обратном направлении.

Подмастерье опять заглянул в щель. Иероним Босх раздевался и вешал одежду на руку Зиты. На мгновение Зита пропала из поля зрения Петрониуса, затем Босх взял ее за руку и повел вниз по лестнице в глубь часовни. За дверью стало темно. Петрониус прислонился к стене, пристально глядя на красное пламя неугасимого огня.

Что здесь происходит?

— Не шевелитесь, господин!

Одну кисть Петрониус зажал губами, две другие вместе с палитрой держал в левой руке, а четвертой кистью пытался подправить линию подбородка на портрете Якоба ван Алмагина. Он весь кипел. Странное лицо ученого приводило художника в ярость.

— Господин, один вопрос. Вы верите в то, что ученость размывает контуры человеческого тела, так же как во время болезни сглаживаются черты лица?

Алмагин пошевелился, и Петрониусу пришлось опять усаживать его так, чтобы поза соответствовала сделанному наброску.

— Еще немного, господин, и я избавлю вас от этой повинности на целый день.

— Почему вы спрашиваете, Петрониус?

— Потому что легче нарисовать крестьянина в поле, чем вас. У вас привлекательная внешность, но мне этого мало. Знаете, — продолжил Петрониус, смешивая краски на палитре и нанося на холст, — у крестьян на лице есть очертания, углы, яркие тени и пятна.

«У вас ничего этого нет! Вы же словно из теста, скорее женственный, чем мужественный», — хотел сказать Петрониус, но не решился.

— Могу вас успокоить, ученость ничего не меняет во внешности человека, она влияет только на его внутреннее состояние. Кто знает тайны этого мира, мой дорогой Петрониус, тому легче в нем существовать. Об изменениях телесных мне ничего не известно, а особенно о том, что они произошли со мной.

• Предыдущая
• 19/70
• Следующая