Кино (СИ) - Шаров Дмитрий - Страница 1

Потрескавшиеся дорожки на губах и привкус горечи. Ты стоишь в стороне, куришь одна за одной сигареты с ментолом, кому-то звонишь и тут же сбрасываешь, не забывая при этом бросать на меня презрительные взгляды. В твоих глазах я давно упал с той вершины, на которую, между прочим, ты сама меня затащила. Я никогда не пытался казаться тебе лучше, чем есть. Но ты считала иначе. Приписывала мне незаслуженные достоинства. Таким ты хотела меня видеть, но я таким не был. Всегда пытался тебе об этом сказать, но ты лишь переводила разговор на другую тему или же просила меня не скромничать. Теперь же, когда твои розовые очки приятно хрустят под подошвой моих ботинок, ты винишь во всём меня одного. Славно! Что я в тебе нашёл? Этот вопрос не выходит у меня из головы уже давно. Ты не была пай-девочкой, хотя такие мне и никогда не нравились. Твоя привычка курить меня раздражала, бесконечные разговоры с подружками — откровенно бесили, а твоя безотчётная страсть ко всему модному попросту вымораживала. И всё-таки ты мне очень нравилась. Нравилась твоя улыбка, твои васильковые глаза, твой ещё сонный голос, когда я будил тебя по утрам на пары. Теперь это всё в прошлом. Про любовь и заикаться не стоит. Я понял, что нравился тебе исключительно как некая противоположность, ВАРИАНТ, КОТОРЫЙ ВПОЛНЕ СЕБЕ ПРИЕМЛЕМ. Ты же для меня была больше, чем просто одним из вариантов. Ты была смыслом, спасением, бегством от этого уродливого мира, в котором чувства перестали быть хоть на каком-то значимом месте. Теперь осталось разве что попрощаться. Но это у нас плохо получается. Ты медлишь уходить, а я медлю сказать, в который раз, прости. Одиночество опостылело нам обоим. Но раз нет любви, не может быть и будущего. А потому я силюсь сказать тебе хоть что-нибудь, чтобы разорвать этот немой плен, но ничего не выходит.

— Прощай — нетвёрдым и не своим голосом выдавливаю я из себя.

— Вали, если собрался.

— Прости за всё. Не держи зла.

— Вали уже. У меня встреча. Ты меня задерживаешь.

Смотришь пристально, нагло, силясь сделать мне больнее. Докуриваешь очередную сигарету, бросаешь бычок под ноги, тушишь окурок каблуком и вдруг разражаешься слезами. Слёзы катятся градом, плачешь в голос, чуть ли не воешь. Я подхожу сзади и крепко обнимаю тебя. Плач становится всё сильнее.

— Тише, тише.

— Я… ты… ты же… не уходи.

— Не уйду.

И так было каждый раз, когда наши отношения доходили до точки не возврата. В последний момент мы всегда отступали от края пропасти. Мы могли ругаться, злиться друг на друга, даже ненавидеть в какие-то моменты, но без друг друга мы уже как бы и не могли. Потихонечку, год за годом, мы стали понимать такие вещи, которые нельзя понять иначе, если не пропустить их через себя, не прожить и не прощупать собственным сердцем. В сущности, простые истины, но не зря же их называют истинами? У меня есть ты, у тебя — я. Всё остальное — ерунда. Честно. Какие к чёрту минусы и плюсы, критерии и нормы, когда речь идёт о живом и, главное, неповторимом человеке?! Именно в эту неповторимость и уникальность мы и влюбляемся. Всё остальное — игра нашего воспалённого воображения, в правилах которой мы безуспешно пытаемся разобраться и хоть как-то их систематизировать. Не нужно стремиться быть удобным. С этим прекрасно справляется и мебель в доме. Важно не решать только за себя, когда дело касается двоих. И ещё делать спасительный шаг назад — пожалуй, самый важный в отношениях.

***

Без двадцати десять.

Я сижу на скамейке в небольшом сквере и жду тебя. Рядом со мной лежит скромный букет цветов. Сегодня годовщина нашей с тобой встречи. Да, я помню. Именно потому я пригласил тебя в этот сквер, где мы с тобой впервые встретились. Я тогда был на взводе, столько проблем навалилось сразу, а тут идёшь ты навстречу — такая красивая, что у меня аж дыхание свело. Ты едва заметила меня, но улыбнулась, или же мне хотелось видеть улыбку, быстро прошла мимо меня — ошарашенного, будто парализованного. Я бросился следом за тобой, что-то спросил, как-то завязал разговор. И с тех пор мы не расставались.

Без четверти десять.

Я терпеливо жду, но отчего-то мне тревожно. Какое-то нехорошее предчувствие. Ты никогда не славилась пунктуальностью, но всё же я начал переживать. Если не появишься через пару минут — позвоню. Начал накрапывать мелкий дождик, а потому я встал со скамейки, аккуратно взял букет, чтобы не испортить цветы и стал ждать, бросая взгляд на мощённую дорожку, где ты была должна появиться.

Без десяти десять.

Тебя нет. Я достаю сотовый, старый Самсунг, и звоню. Гудки, гудки, гудки. Потом голос оператора, возвещающий о том, что абонент недоступен. Я начинаю серьёзно тревожиться.

Помню, как очень сильно переживал за тебя, когда ты попала в больницу с пневмонией. Я тогда себе места не находил. Регулярно ходил на свиданки, почти полностью забил на учёбу в институте. Это чуть ли не стоило мне вылета с ВУЗа, но всё обошлось. Я подтянулся, догнал, а ты вскоре поправилась. Сейчас я испытывал нечто схожее — почти знакомую мне тревогу. Я снова стал набирать тебя. Та же история про то, что абонент недоступен.

Без пяти десять.

Я уже не нахожу себе места и начинаю лихорадочно метаться вдоль скамейки, потом бросаюсь по аллее вверх, ловя на себе тревожные взгляды прохожих. У меня всё было написано на лице. Потом я снова возвращаюсь к скамейке, пытаюсь собраться с мыслями, заставить себя не паниковать. Дождь ещё более усиливается. Надеюсь, ты не промокнешь и догадаешься захватить с собою зонт. Я вот не догадался, так как сильно спешил.

Десять.

Терпению пришёл конец. Я бросаюсь от скамейки к мощённой дорожке. Букет несколько измят, но думаю, ты простишь мне эту оплошность. Где же ты? Неужели что-то случилось? И тут я слышу, как меня кто-то окликает по имени твоим голосом. Я резко поворачиваюсь — ты. Нарядная, красивая, на ресницах застряли капельки дождя, но так ты ещё красивее.

— С годовщиной! — протягиваю я букет.

— Помнишь значит? Спасибо.

— А как же?

— Прости, что задержалась. Да и батарейка предательски села, чтобы позвонить и предупредить о том, что я задерживаюсь. Ты сильно беспокоился?

Вместо ответа я просто подошёл и обнял её крепко-крепко. Так мы и стояли, несмотря на дождь.

— Ты тоже не догадалась захватить с собой зонтик?

— Нет.

— Надо укрыться от дождя. Промокнем.

— Ничего. Дождь не сильный. Не сильнее наших чувств.

— Это точно. У тебя дождинка на реснице застряла. Дай вытру.

Ты засмеялась. Я тоже.

Теперь, когда у меня бывает плохое настроение, я вспоминаю эту дождинку на твоих ресницах, твой чудный смех, будто разом вспорхнула стая бабочек, и на душе становится легче. У нас так и не сложилось в итоге. Но о тебе я всегда вспоминаю только с трогательной теплотой. Я люблю иногда гулять по этому скверу, сидеть на такой знакомой мне скамейке и чего-то ждать. Ждать, что вдруг меня кто-то позовёт, я обернусь и увижу…

Почти три часа ночи. Пора спать.

***

Был дождливый и ветреный день. Я привычно добирался до учёбы на метро. На носу был экзамен, а с успеваемости у меня и так были проблемы. И чёрт мне взял поступить на юридический! У меня же сердце к этому совсем не лежит! Но на том настоял отец — видный адвокат. Понимаю, что родители хотят нам только блага, но всё же.

Я пялился в экран смартфона, просматривая ленту новостей, как вдруг заметил тебя. Ты смотрела куда в сторону и в тоже время сквозь, явно о чём-то думая. Первой мыслью, которая электрическим разрядом пробежала у меня где-то на уровне подкорки головного мозга, было чёткое осознание того, что я тебя где-то уже видел. Может даже знал. Возможно, ты училась в одном университете со мною, а потому мелькала иногда где-то на переменке перед глазами. Но узнавание было в другом. Я не встречал тебе прежде. Я твёрдо был в этом уверен. И всё же ты навевала на меня чёткое ощущение узнавания.