Нас с тобой трое (СИ) - "tapatunya" - Страница 12

В сдержанном темно-синем платье и со строгим хвостиком, Тамара с улыбкой чмокнула Тимура в щеку, обняла Ингу и его маму и отправилась на кухню, отметая все вздохи о том, что это «неудобно».

— Ты будешь полным идиотом, если не женишься на ней, — прошипела Инга Тимуру на ухо.

— Буду, — искренне согласился он, подхватил Марата и пошел с ним гулять.

Утром он отказался идти с сестрой и мамой на кладбище, потому что не видел в этом никакого смысла, и племянника им тоже не отдал. Они с Маратом пропылесосили все ковры, натерли мельхиоровые столовые приборы до блеска и завалились спать на диване в зале. Нагоняй «за лентяйство» вернувшейся Инги был таким забавным, что немного сгладил возникшее было напряжение. Сейчас, пока женщины накрывали на стол, Тимур посчитал, что они с Маратом могут быть свободны от всей этой суеты.

Осень начиналась плавно и нежно, на улице все еще царило летнее тепло, но ранняя позолота юного сентября уже робко украшала деревья. Марат нетерпеливо подпрыгивал, пытаясь ухватить с низко нависших веток берез желтые листья, но, конечно, ему это не удавалось. Тимур посадил его на плечи, так они и гуляли, пока трижды не позвонила Инга и не обещала его проклясть, если он немедленно не вернет ей ребенка и не вернется сам.

В квартире, тихой и свежей еще полтора часа назад, уже пахло едой, людьми и разговорами.

У мамы уже, конечно, глаза были мокрыми, а завкафедрой и вовсе уткнулась лицом в белоснежный платочек.

В наполненной разными людьми комнате Лиза бросилась в глаза с такой яркостью, словно внутри неё горела лампочка.

Она постриглась и выглядела уставшей. Бледное лицо, тени под глазами, некая замедленность движений.

Ах да, учебный год начался, а вместе с ним и университет с вечными своими проблемами.

Отцовский старинный приятель, Ростистлав, деливший с ним бильярд и покер, что-то вальяжно рассказывал Лизе, а она слушала его внимательно и спокойно. Кузины и кузены, бывшие коллеги и друзья, — некоторые лица Тимур помнил с раннего детства, а некоторые казались ему смазанными пятнами.

Была ли среди них та, что звонила его матери и посылала ей фотографии?

Не выпуская Марата из рук, словно он был плюшевой игрушкой, защищавшей в детстве от подкроватных монстров, Тимур отправился здороваться.

Тамара, принесшая пироги, слегка потрепала его по рукаву пиджака и примостилась на спинке кресла.

— Руслан был великим человеком… Человеком и педагогом!

— А какие он писал стихи!

— Марина, как ты держишься без него?

— Приходите к нам в любое время…

— Всё, чем можем помочь…

— А помните, какие розы Руслан дарил нам на 8 марта!..

Гул человеческих голосов сливался в одно цело. Марат цепко хватался за шею, с любопытством переводя взгляд с одного лица на другое. Тимур усадил его поудобнее на свое колено, вручил конфету со стола и обратился к завкафедрой:

— Среди отцовских бумаг я нашел отличный черно-белый снимок его в аудитории. Кто-то в университете увлекается фотографией?

Она задумалась.

— Петрова у нас ведет кружок фотомастерства для студентов, но он бесплатный и необязательный. Вроде любителей фотографии больше нет, может кто-то из студентов только… Скамьина, не слышала про таких?

Лиза оглянулась на них, недоуменно сдвинув брови.

— Нет, Наталья Михайловна, — ровно ответила она, — ничего на ум не приходит.

— Это уж как обычно, — вздохнула завкафедрой и обратилась к Тимуру. — Эта девушка у нас вечно витает в облаках. Ничего не видит и не помнит, что вокруг происходит. Уж сколько они с Русланом ругались, — добавила она, понизив голос, — а Скамьина все равно к вам на поминки приперлась. Делает вид, что скорбит. Потому что она подлиза и не от мира сего… Скамьина, — снова повысила голос эта мегера, — ты когда на работу собираешься выходить?

— В понедельник, — ответила Лиза негромко.

— Только начало года, а она уже ушла в административный, — наябедничала завкафедрой, наклонилась через подлокотник и потрепала Марата по кудрявой голове. — Эти ваши фамильные кудри! — похвалила она. — Ты, Тимушка, малышом ведь тоже был весь в завитушках.

Тимур не знал, что его покоробило больше: «Тимушка», «завитушки», «малыш» или её злословие в адрес Лизы. Впрочем, та сама виновата. Просил же он её не приходить сюда!

— Наверное, у вас что-то случилось? — примирительно сказала Тамара, обращаясь к Лизе.

Та пожала плечами.

— Ничего особенного. Переезд.

Тимур наклонился и уткнулся носом в волосы Марата.

Он сладко пах ребенком, шампунем и безопасностью.

— Куда ты переезжаешь, Скамьина? — удивилась завкафедрой. — У тебя же была приличная квартира на прудах.

— Я продала её, — ответила Лиза и, отвернувшись от них, налила Ростиславу еще киселя.

Вместе с Тамарой они остались ночевать у мамы, и в тихой целомудренности родительского дома, Тимур долго не мог уснуть. Ему казалось, что его сердце так громко стучит, что никто не сможет сомкнуть глаз.

Но ночь была беззвучна.

— Мы все еще вместе? — спросила наутро Тамара, когда они прощались на автобусной остановке.

— Нет, я думаю, нет, — ответил Тимур поспешно, не давая себе возможности увильнуть от этой беседы или начать сомневаться.

Тамара смотрела на него с грустной задумчивостью, как будто не могла решить математическую задачу.

Под этим взглядом Тимуру очень хотелось начать оправдываться.

— Прости, что я потратил твое время на эти поминки. Это было неразумно.

Она покачала головой.

— Это неважно, Тим. Я думаю, что слишком серьезно воспринял мои слова. Ну про мое одиночество. Это было в запале ссоры. Просто эмоции, Тим. Я бы на твоем месте не стала воспринимать всё буквально.

— Сколько мы не виделись, Тама? — спросил её Тимур.

— Шестнадцать дней, — ответила она без запинки.

— И я даже по тебе не соскучился, — собственная безжалостность царапала горло, как ангина. — Тамара, во всем этом нет никакого смысла.

— В твоей жизни вообще нет смысла, — отозвалась она холодно. — Ты просто дрейфуешь, как бревно в океане. Мне действительно интересно, сможешь ли ты вообще принять хоть раз какое-либо решение, или так и будешь жить, словно под одеялом.

— Давай разойдемся, пока не наговорили друг другу еще больше обидных слов, — предложил Тимур и первым шагнул в автобус.

Фотограф Петрова оказалась щуплой энергичной женщиной, которая моментально узнала Тимура.

— Вы сын Руслана Ибрагимовича, правда? Сочувствую, — она крепко пожала ему руку. — В детстве вы были очень смешным и кудрявым. Я фотографировала вас с отцом для университетской газеты.

— Это тоже ваш снимок? — он протянул ей одну из отцовских фотографий.

Она кинула быстрый взгляд на фото и моментально отвела глаза.

— Нет, — сказала фотограф решительно. — У меня никогда не было такой хорошей камеры.

Согласно расписанию, Скамьина вела историю родного города у второго курса. Тимур все-таки хорошо знал университет и довольно быстро нашел нужную ему аудиторию. Дверь в поточку была открытой, и он просто сел на последний ряд.

Лиза выглядела так, как будто умирала со скуки. В сером трикотажном платье, подчеркивающим её грушевидную фигуру, она монотонно читала лекцию, медленно прохаживаясь у доски.

Непривычно короткая стрижка скрывала округлость её щек, густо-коричневая помада маскировала ниточку шрама, мягкие кроссовки делали её шаги беззвучными.

Самая обыкновенная преподша на вечных заменах.

Немолодая, неумная, некрасивая.

А он — дрейфующее в океане своих рефлексий бревно.

— Ну, привет.

Он так сильно задумался, что не заметил, как закончилась лекция,

Лиза стояла на уровень ниже, положив руки на его парту. Её глаза смеялись.

— Привет, — Тимур с таким трудом вытолкнул из себя это слово, будто оно было камнем.

— Ну надо же, — сказала Лиза, улыбаясь от уха до уха. — Я думала, ты весь в гневе из-за моего визита на поминки и в панике из-за моего переезда, а ты сидишь у меня на лекции как ни в чем не бывало.