Несбыточные путешествия в небывалые страны света
(Затерянные миры, т. XXV) - Осипов Николай Иванович - Страница 1

Чада Марсовы занимаются войною; но когда-нибудь избирают себе время и для покоя. Работающие умом и мыслями должны также иметь себе время для отдохновения, дабы потом тем лучше собраться с силами оказывать Музам свои услуги. Для сочинителя нет ничего лучше, как украсить нравоучение какими-нибудь приманчивыми цветочками. Самое сие положил я за правило и себе при сем сочинении, в котором обнаружу старые заплесневелые критики древних Стихотворцев; причем не пощажу также и Философов, которые продают нам часто небывальщину за настоящую правду. Ктезий в своей Индейской истории говорит о таких вещах, которых никогда и не видел и не слышал. Ямбул написал огромное повествование о восточных странах; но читая его, можно подумать, что нет на свете никакой правды. Многие Сочинители писали случившиеся с ними в их путешествиях приключения; описывали чудесных зверей, ужасные свирепства и варварские нравы и обычаи виденных ими народов. Гомер заставляет Улисса рассказывать о заключении ветров, о невероятной величине Циклопов, о лютости Антропофагов, о превращении своих спутников и о многих подобных тому нелепостях; чему, однако ж, Феникийский народ верил, как самой настоящей истине. Нимало не удивительно то, когда рассказывает басни Стихотворец. Почти всякий день болтают пустое и Философы. Удивляюся только тому, что часто и Историки выдают нам небывальщину за правду. Великий философ Бакон уверяет нас, что славный Перкинс, принявший на себя имя Рихарда IV, очарованием Герцогини Бургундской подкрепляем был злым духом. Не буду говорить ничего о многих несбыточных чудесах, ни о многозначащих кометах, хотя и чувствую в себе великую охоту написать какой-нибудь роман, последуя их примеру. Однако ж, в таком случае буду справедливее и чистосердечнее всех писателей. Что читатели здесь ни увидят, все то невиданное и неслыханное; следовательно, самая истинная ложь и настоящая неправда.

Пришло нам некогда в голову посмотреть и полюбопытствовать новых, странных и небывалых вещей. Нас было сначала всех числом пятнадцать человек, и сперва все Немцы. Севши на добрый и надежный корабль, управляемый искусным кормщиком, поехали мы чрез Адриатическое море в Средиземное. Дорогою пристало к нам по пути мимоходом великое множество и других народов. В то время известный по знаменитости своей Генуэзец и Васко де Гама не открыли еще пути в обе Индии.

Плыли около двадцати четырех часов, не потерявши земли из вида; но при восходе солнечном поднялся вдруг столь жестокий вихрь, что мы и паруса свои спустить не успели и предалися на произвол ветров и бури. Ветром несло нас целых два месяца с половиною и бросило на один высокий остров, покрытый лесом, к которому пристать было весьма удобно.

Вышедши на берег, употребили мы несколько часов на отдохновение; потом пошли внутрь того острова, чтобы осмотреть его положение. Между тем, оставили однако ж у корабля нашего более тридцати человек на карауле. Отошедши в лес расстоянием от берега шагов около пятисот, увидели медный столб, на котором была Греческими буквами надпись, от времени почти совсем заглаженная: «Здесь были Геркулес и Бахус». В находящейся тут поблизости каменной горе приметили два следа, втоптанные в камень, из которых один был длиною почти на целую десятину. По сему заключили между собою неоспоримо, что этот след наверное должен быть Геркулесов.

Осмотря сие место, удостоенное пребывания великих героев, сели опять на свой корабль и поехали далее. Отъехавши несколько миль, приплыли к одному озеру, в котором вода имела вкус, подобный наилучшему Кипрскому вину. Сие служило явным признаком, что здесь когда-нибудь был Бахус. Из любопытства пошли мы к источнику того озера, дабы узнать настоящую причину такого чуда. Там нашли растущий виноград большими и крупными кистями; озеро же то вытекало из-под его корня, и находилося в нем великое множество рыб, которые все имели винный вкус и запах, потому что, кто съест хотя самый малый от них кусочек, тот в одну минуту опьянеет и потеряет все свои чувства.

Переехавши чрез озеро, нашли мы другие виноградные кусты страшного и особливого рода. С головы и до пояса имели они вид прекраснейших девушек; а низ оканчивался зеленым пнем и корнем. Смотря на них, придет всякому на память волокитство Аполлона за Дафною. Из пальцев их произрастали ветви с крупными кистями винограда; головной же убор состоял из виноградных листьев. Деревья сии оказывали нам всевозможные ласковости; один куст говорил по-Гишпански, другой по-Шведски, третий по-Французски, иной по-Португальски, иной по-Итальянски; одним словом, кто бы каким ни говорил языком, то мог найти с ними очень приятное для себя препровождение времени. Не могли только сии деревья терпеть того, когда кто срывал висящие на ветвях их плоды. Тогда кричали они так, как будто бы от побоев. Прозябательные сии женщины удостаивали нас ласковостями своими; но поцелуи их были весьма опасны и прилепляли к ним навсегда всякого, кто хотя мало от них не остережется.

Опасаясь такой участи, поспешали мы к своему кораблю и, севши в него, рассказывали остававшимся в нем нашим товарищам виденные нами чудеса и несбытности. Запасшися из тамошних рек водою и вином, и дождавшися светлости полного месяца, отправилися далее.

Сначала ветр был нам попутный, но продолжался только до рассвета; а потом превратился в такой жестокий вихрь, что поднял корабль наш на три мили кверху. В воздушном сем путешествии плавали мы по Атмосфере целые семеро суток, и наконец прибились к одному круглому и светящемуся острову, который, несмотря на то, что носился по воздуху, был однако ж обитаем. Днем не видно было в нем ничего; но как скоро наступала ночь, то показывались около его многие плавающие острова различной величины и вида; а под ними можно было приметить один шар со всеми находящимися на нем реками, морями, лесами и горами. Все мы согласилися единогласно, что тот видимый нами шар была наша земля, потому что приметили на нем некоторые большие города, которые с высоты и вдали казалися нам самыми малыми муравьиными кучами.

Сошедши на тот остров, были мы взяты в полон Гиппогрифами. Чудовища сии были люди, ездящие верхом на Грифах, имеющих по три головы. Крылья их были больше самой высокой корабельной мачты со всеми парусами. Поручено им было там смотрение за улицами и дорогами. Поелику мы были чужестранцы, то и повели они нас к своему владетелю.

По платью нашему приметил он тотчас, что мы Европейцы, но только из разных той части Света народов. Удивлялся чрезвычайно тому, что могли приехать в его землю и переехали столь великое и почти неизмеримое пространство. Мы рассказали ему все наши приключения. В замену того и он признался нам, что называется Эндимионом, и что похищен был сюда ночью сонный. Притом уверял нас, чтобы мы у него ничего не опасались и ни о чем не заботились.

Между прочими разговорами признался нам, что имеет войну с жителями Солнца; и если возвратится оттуда победителем, то мы можем жить у него в мире и изобилии, и наслаждаться всяким благополучием.

Мы спрашивали его о причине той войны; на что отвечал он нам, что та солнечная земля, также как и Луна, обитаема; владеет ею Фаэтон, и не допускает посылать наши поселения в Дневную звезду, которая не что иное, как остров пустой и необитаемый. Однако ж, продолжал он, я с ним управлюсь; и если вы хотите соучаствовать в нашем сражении, то я прикажу вам дать из конюшни моей самых лучших Грифов, и завтра поедем в поход вместе.