Карантин (СИ) - "Майский День" - Страница 19

— Ну и что такого? — спросил он вызывающе. — Я не боюсь.

Врал, конечно, я ощутил запах пробудившегося страха, но решил не концентрировать на этом внимания. Достал мерзавца, так ему и надо, а выгода всё равно пойдёт впереди глубокого удовлетворения.

— Рад за тебя. Мне ты что предложишь?

— Добровольно нам помогать, конечно, — ответил он, небрежно дёрнув плечом.

— Я согласен.

Чувства этого бугая светились передо мной, словно их обрисовывало лунное сияние. Если без поэтического бреда, то я легко настроился на него и теперь читал как раскрытую книгу. Нет, мысли оставались недоступны, но крупные сильные люди в большей степени живут телом, чем головой, так что понять ритмы и настроения всей махины не составило для меня труда.

Обычно я не иду на тесный контакт с другим человеком, потому что в нём есть свои неудобства, но сейчас слишком многое зависело от моей способности приспосабливаться, вот я и пустил её в ход.

Гессе растерялся. Он ожидал сопротивления, враждебности, других проявлений агрессии. Он пришёл подавлять, утверждать своё господство и не предполагал, что столкнётся не с полузверем, а с человеком куда более прагматичным, чем он сам. Я ведь говорил, что мы расправлялись с неадекватными собратьями на протяжении веков, и без всякого сомнения продолжали делать это по сию пору. Время от времени свежевосставшие вампиры выползали из тоннелей и каменоломен и за каждым из них наблюдал кто-то из стражников, чтобы тихо прикончить, если новичок поведёт себя как идиот. Поскольку изменённые получались из людей, то, учитывая качество исходного материала, придурков среди них попадалось немеряно.

Кто-то успевал ускользнуть от немедленной расправы, это не имело большого значения, потому что рано или поздно равновесие восстанавливалось. Фильтры работали неустанно. Мир вампиров разрастался медленно, зато выглядел куда более разумным и здоровым, чем социум людей. Так вот любопытно сложился баланс.

— Ну и славно! — прогрохотал он, справившись с растерянностью и почти детским недоумением. — Встать! Руки за спину!

Я повиновался и снова уловил оттенок обиды в сочной как он сам ауре Гессе. Хотел поломать вампира? Да ладно, мы для этого слишком гибкие, выпрямляемся как лозы, сколько нас не продавливай. Браслеты ожидаемо срослись, сковывая мои руки, но я не слишком встревожился, поскольку был нужен здешним людям живым. В этом последнем я уже не сомневался. Как они выследили меня, предстояло ещё разобраться, но вот наловить вампиров в запас у них могло совсем не срастись. Я знал, что Биг предпримет меры и удвоит осторожность, так что шансы обнаружить ещё кого-то из наших существенно сократятся.

То есть я вполне мог поразвлечься в своё удовольствие, чем и намеревался заняться.

Гессе положил тяжёлую лапищу мне на плечо, типа он тут главный, а все остальные слепо повинуются, и повёл, бдительно присматривая за всем вокруг, по узкому коридору, оказавшемуся прямо за дверью комнатки.

Любопытную я наблюдал вокруг реальность. Мебели здесь не водилось совсем, лишь стены и равномерный ряд дверей с этой стороны обозначенных очень хорошо — аккуратными нишами. Обшивка — те же панели, а потолок странновато скошен. Лёгкий изгиб, коридора наводил на тревожные мысли. Зачем бы понадобилась вся эта ерунда на планете, где для всего хватало места, особенно учитывая, что население у нас ещё невелико по численности и заняло своими полями и городами незначительную часть суши.

Впрочем, вопросы я не задавал, уверенный, что и так постепенно всё узнаю. Для начала следовало вести себя послушно, чтобы на первых порах встрепенуть их бдительность, а потом её усыпить. Я не особенно торопился возвращать всё на круги своя, веря, что Никон выкрутится без моей помощи, а нет, так отберу его обратно, когда вернусь, да и любознательность пробудилась. На планете давно не случалось ничего по-настоящему интересного, или же я на него не набредал. Жизнь внезапно обрела не столько остроту, сколько пряность. Мне нравилось.

Гессе привёл в комнатушку чуть больше предыдущей, но снабжённую стульями и столом. Мне было велено сесть в кресло. Браслеты расстегнулись сами и тут же прилипли к подлокотникам, на которые мне приказали положить предплечья. Я ничуть не удивился, обнаружив, что ножные украшения на щиколотках точно так же соединились с привинченными к полу ножками стула. Боялись меня эти люди, что там говорить.

— Могли бы тапки выдать, раз мою обувь кто-то смародёрничал, — сказал я миролюбиво.

Сел удобнее и откинулся на невысокую спинку.

— У тебя ноги мёрзнут? — спросил он с болезненным любопытством.

— Не особенно, но вдруг ты мне ненароком пальцы оттопчешь — вон какой здоровенный тип, весишь, наверное, немало.

— Да я ловчее тебя! — возмутился он.

— А ещё не намерен, рискуя своей особой, подходить ко мне настолько близко? — подначил я.

В нём дрогнул гнев, но на удивление быстро затих. То ли пугала милого юношу собственная сила, уже приведшая к несвоевременному отрыву от туловища одной конкретной головы, то ли сознавал, что бить связанного — последнее дело, кем бы он там ни был, и на что бы не нарывался. Любопытно.

— Да уж обниматься с тобой не собираюсь!

— Спасибо! Ты даже не представляешь, как меня этим успокоил, — ответил я.

На этот раз он взъярился всерьёз. Такие крупные парни почему-то легко раздражаются от намёков на нетрадиционные отношения, но с другой стороны я ведь истинную правду сказал. Кто их знает этих пришельцев с заорбитья, что за нравы у них там набежали за прошедшие века?

Дразнить гусей сверх первого крика я не собирался, потому произнёс миролюбиво и рассудительно:

— Да пошутил я, не сердись. Сам понимаешь, подозревай я тебя в неблаговидных намерениях, поостерегся бы такие разговоры разговаривать. Я же не совсем отпетый.

Он зыркнул хмуро, но явно уже остывал и ничего не ответил, зато позвонил по внутренней связи какому-то Биллу и велел ему приходить. Я насторожился, предпочёл бы сначала наладить контакт с одним человеком, а только потом подключать к этому делу других, да и нехорошее подозрение мучило: вдруг этот неизвестный мне Уильям — палач и примется за моё бренное, хотя теперь и не очень, тело, чтобы добраться сквозь него до души или, если судить точнее, до моих знаний. Про душу я и сам наверняка не знал, осталась она на месте или слилась в пространство за ненадобностью.

Впрочем, страхи пока не сбылись. Явившийся по вызову человек оказался тщедушным юношей, упакованным в костюм из пластика, а вместо клещей и дыбы в руках его посверкивал яркий подносик со шприцами и другими больничного вида премудростями. Лаборант явился за анализами? Так и оказалось.

Гессе отошёл в сторону и уселся верхом на один из стульев, хмуро сложил руки на спинке, а сверху примостил подбородок, явно делая вид, что он никаким краем в происходящем не участвует. У меня немедленно возникли законные подозрения.

— А как я вам в баночку пописаю? Будете штаны снимать?

Ответил юноша:

— Пробы из прямой кишки и мочевого пузыря взяли катетерами пока вы были без сознания.

Я целомудренно закатил глаза:

— Какой ужас! Так все уже видели мои прелести? Сомневаюсь, впрочем, что вас можно поздравить с солидным уловом.

На самом деле кое-какие выделения у нас бывают, но скудные и очень редко. Юноша немного покраснел, а Гессе лишь усмехнулся, как видно решив для себя, что мои фривольные шуточки ему не опасны. Сущее дитя он был, самоуверенное и оттого особенно пригодное для целенаправленной обработки. Оба, впрочем, друг друга стоили.

Кровь удалось взять из вены без особого труда, но как выяснилось, этим задача лаборанта не ограничивалась. Я сообразил в чём дело, да и то не сразу, когда он в явном замешательстве уставился на мой пах.

Если Билл уже пользовался катетером, то повторение того же самого вряд ли грозило ввергнуть его в ступор. Значит, ему требовалась ещё одна жидкость, которую способно было поставить моё тело. Тут бы и устрашиться, но меня разобрало веселье, да такое, что удержаться не смог и захохотал в голос, согнувшись в кресле, сколько позволяло моё скованное положение. Давно я не попадал в такую нелепую задницу.