Байк, водка и холодное стекло (СИ) - "LunaticQueen" - Страница 19

Максвелл касается его руки.

— Думаешь, он сможет что-то нам сделать?

— Подозреваю. Определенно подозреваю.

Людей для двух часов вокруг вдруг оказывается слишком много. Одеты они не по погоде — кто в легких футболках, кто в домашнем. Паника, волнение и бродящие домыслы-шепотки прокатываются по ним и доносятся слабыми отголосками.

Причина подобного столпотворения до противности ясна.

Рядом с домом вызывающе красная пожарная машина, работники в униформе снуют туда-сюда.

— Попробуем угадать, какая квартира горела? — шепотом спрашивает Бык, поднимая взгляд к седьмому этажу — их этажу.

Максвелл, еще не до конца осознав, что происходит, касается нагрудного кармана куртки, где по-прежнему удостоверение личности и кредитки. Хоть когда-то его мании полезны.

Понимание происходящего все не приходит. Только обрывки мыслей. Квартира не его, съемная, и хозяин наверняка получит хорошую страховку.

Окно, через которое они столько раз наблюдали город, завернувшись в один плед, пронзается трещинами от жара и лопается. Осколки сбиваются в другую сторону, но Бык все равно инстинктивно отталкивает Максвелла назад, запихивая за спину.

— Говорят, что-то с проводкой, — замечает пожилой мужчина с усами, щурясь.

— С сигаретой заснули, точно, — осаживает его бабка рядом.

Кажется, только что сгорела его квартира. Возможно, она сгорела потому, что их там не было. А возможно, они могли бы там быть, если бы не задержались, разговаривая с Кремом. Ему должно быть чертовски страшно. Ведь он старый добрый англичанин викторианской эпохи, который ценит безопасность превыше прочих ценностей жизни.

Почему в голове такая каша?

— Вот тебе и повод свалить отсюда, — резюмирует Бык, рассматривая людей в толпе, выискивая недоброжелателей.

Видимо, и этой осенью придется переезжать.

Максвелл прикидывает, что скажет Кассандре. Задумывается о том, что пропало в той квартире. Одежда ему не особенно ценна, а чего-то очень личного там нет. Перед вечерними сборами Бык успел отформатировать свои диски, хотя компьютер жаль. Еще книги, конечно… но он все равно их всех прочитал.

О, кажется, осталась бутылка Гиннесса в холодильнике. Почему он сожалеет больше всего о ней?

— Ну, куда? — спрашивает Бык, когда они возвращаются к железному быку, и устраивается на сидении. — Лестер или Ливерпуль?

Максвелл не удерживает нервный смешок, надевая шлем со своим именем.

— Что?

— Мои места уже не надежны. Выбор за тобой, принцесса.

Максвелл теряется, вспоминая, куда можно так резко дернуть.

— Может… Лондон?

— Все дороги ведут в Лондон, да?

Он молчит немного.

— Мне нравится.

Wham! — Wake Me Up Before You Go-Go

Hurts — All I Wanаt for Christmas Is New Year's Day

Максвелл Тревелиан неуверенно улыбается Кассандре, стоящей в командирской позе за длинным черным столом, и улизывает за дверь, открывая ее носочком ноги, чтобы сэкономить время. Кассандра качает головой, но это он уже не видит.

Он закрывает за собой и оглядывается. Быка он оставил рядом с доской, но теперь там пусто. Осматриваясь, он доходит до лестницы и застает его на перелете у окна. Створка чуть приоткрыта — и это первый раз на памяти Максвелла, когда это окно кто-то открыл, — сверху с улицы залетают хлопья снега.

Высунув кончик сигареты наружу, Бык прислоняется лбом к ледяному стеклопакету и недовольно пыхтит.

Максвелл хочет напомнить, что тут нельзя курить, но вздыхает и медленно спускается к нему, скользя пятками по ступенькам. Он бы понял его — в конце концов, Кассандра производила впечатление тирана, со свистом рассекая по коридорам в своей строгой юбке-карандаше. Но Бык ее еще даже не видел.

— Хэй, — он касается его позвоночника кулаком, легонько толкая вперед, обходит и становится рядом.

— Хэй.

Бык выдувает ему в лицо струю дыма, и Максвелл морщится, отгоняя ее от себя.

— Все будет хорошо, я с ней уже поговорил. Расслабься.

— Да я расслаблен, как очко шлюхи с сорокалетним стажем, — отрезает тот. — Просто хочу закончить эту сигарету.

— Если тебя спалят, я тебя не знаю. — Максвелл в шутку делает шаг от него.

Бык в ответ щурится и приподнимает бровь.

— Тогда нам надо познакомиться, — заигрывает он, хмыкает и опускает голову. — Хорошо.

Выбросив недокуренную сигарету в окно, он разворачивается.

Бык пропускает его по лестнице вперед — и сейчас он не уверен, потому ли это, что он не хочет туда идти, или потому же, почему и всегда.

У дверей Максвелл хитрит — отпирает и отходит в сторону, уступая первенство ему. Бык мрачный, как туча. Он не очень любит новое, а сейчас такой период его жизни, когда все — новое.

Кассандра устала их ждать стоя и заняла кресло на колесиках в углу. Она закинула ногу за ногу, и ее торчащий каблук был похож ни больше ни меньше на разящее лезвие. Не без опаски Бык подходит ближе, пожимая ей руку.

— Бык, — пробно произносит она. — Это…

— Действительно имя. Обычно все, что про меня говорят, правда.

— Ни слова не слышала.

— Зря.

Она медленно тянет воздух носом, рассматривая его. Касается кончиком ручки, которую вертит, губ и щурит правый глаз. Возможно, не самым лучшим выбором было являться на встречу с ней в драных джинсах и футболке с мишками. Но пока он не чувствует себя неуверенно, ей не к чему прицепиться.

Он садится напротив нее и складывает руки на животе.

— Максвелл рассказывал некоторые вещи, — замечает она. — Про то, что вы умеете.

— Разве о таком принято говорить в обществе, — он зыркает на Максвелла, и тот чувствует себя еще более смущенным.

— Я о работе.

— Я не пробовал этим зарабатывать.

Бык ведет себя, как гороховый шут, и, может быть, на самом деле волнуется больше, чем хочет признать. А он никогда не волнуется. И это необычно и странно, но также и успокаивающе. Он реальный.

Даже слишком.

— Я многое могу, — говорит он немного погодя, когда Кассандра никак не реагирует на его иронию. — Что вас интересует. Все могу.

— Это хорошо, если все.

Бык раскачивается на стуле назад, зависая на задних ножках, и оборачивается к Максвеллу.

— У тебя очень сексуальная начальница, Трев.

Максвелл краснеет, как бурая свекла. Ревность, смешанная с возмущением, вращаются в нем маленьким ураганом. Бык знает, что он бесится. Каждый раз делает все, чтобы вывести его. Ухмыляется.

— Она мне не начальница, — вместо многих слов, которые планировал сказать, выдавливает он. — Мы примерно в одном положении. Просто она больше ориентирована на наши… кадры.

— Она выглядит главнее. У нее такая рубашечка.

— Она здесь.

Оба поворачиваются к ней.

Ничуть не показав смятение от того, что ее обсудили, Кассандра деловито складывает руки перед собой. Она рассматривает что-то на столе, потягивая время, и они сами заговорить не решаются.

— Мне кажется, что-то придумать можно, — замечает она. — Я посмотрю, куда вас пристроить в Лондоне.

— Это будет… на днях? — спрашивает Максвелл, пока Бык не успел внести еще какие-нибудь свои пять пенсов.

— Ни в коем случае.

То, как серьезно она говорит, даже Быка заставляет притихнуть.

— Не думаю, что вам вообще стоит где-нибудь всплывать ближайшее время. Исходя из ситуации, могу только предложить провести неделю-другую в каком-нибудь тихом месте.

— В каком смысле, тихом? — хмурится Бык. — Тут громко, что ли.

— С наименьшим количеством коммуникаций. Я бы предложила вообще не эту страну.

— Она несерьезно сейчас, да? — он вновь поворачивается к Максвеллу. — Какая еще не та страна, какие еще коммуникации. Какая еще неделя.

— Она предельно серьезно.

— Кас, я тебя умоляю, — он поднимает ладони. — Семь дней до Рождества, где еще можно торчать?

— Я думал, — Максвелл кашляет, ужасаясь тому, что произносит, — мы могли бы провести его у моих родителей.