Секса не будет (СИ) - "Гринч" - Страница 46

- Поздравляю, ты меня достал. Я …- конец моей фразы тонет в звуках стрельбы из колонок. Он еще добавляет громкость.

Хочу что-то сделать ему, но не знаю что.

Выдавливаю пачку майонеза ему в кроссовки.

Не шибко умно, но мозг никак не включится.

Пью кофе на кухне и роюсь в телефоне.

Завтра же поеду в магазин и куплю синтезатор. И буду регулярно заниматься.

У подъезда крошу хлебушек на крышу его джипа. И еще валерьянки для котов, на капот. И надо купить виагру, и отдать ему на парах, типа : братиш, ты в ванной забыл. Как с девушками собираешься обжиматься, м?

И свечи от геморроя еще.

Ладно. Детский сад какой-то.

Поступим по-другому.

Шатаюсь по магазинам и салонам. Вовзращаюсь домой уже к вечеру, по темноте, нагруженная пакетами.

Сережа так и торчит перед теликом, на всю квартиру звуки борьбы и пострелушки. Пофиг, этим мы позже займемся.

Раскладываю везде свадебные журналы. На стол на кухне, на подоконник, на кровать в маминой спальне, на пол, у себя в комнате, в ванной, в туалете, в коридоре.

Всюду клею цветные стикеры с напоминаниями ” составить список гостей”, “подумать на счет организатора”, “лучше свадьба в стиле лофт или винтаж”, “ресторан или санаторий в усадьбе”, “нужен ведущий”, “найти фотографа и видеооператора”, “декоратор”, “платье, стилист, кольца”, “музыка, шоу-программа, транспорт”, “букет невесты”.

Фломастером пишу сегодняшнее число на холодильнике, делаю приписку ” подали заявление”, и обвожу в сердечко.

Разбрасываю приглашения на свадьбу, перевязанные атласными бантами.

На кухне в центр стола ставлю большой букет герберов с конвертиком “любимая, ты лучше всех на свете”.

В комнате сажу нового розового зайца.

Картину его с лестницей задвигаю под кровать.

Пока хватит. Хотел - нате вам.

Сажусь на табурет на кухне и обмахиваюсь полотенцем. Выпить кофе с бутебродами надо. Аппетит взыграл. Включаю чайник, режу сыр и помидоры на хлеб, и ставлю в микроволновку.

Он все еще стреляется. Пиф-паф по голове и английские комментарии о-о-у шит, брх-хрбр.

Бесит. Подсказали мне один метод.

Выхожу на лестничную клетку, хватаю двумя руками за выключатель, тяну вниз рубильник.

Тишина дома наступает вместе с яркой вспышкой. Следом слышу, как он чертыхается. Бедный Сережа.

- Так полетит все в ремонт! - орет.

И тут соображаю, что у меня техника на кухне работала. Печка и чайник. Могло коротнуть. Ох, ну и тупица. Паникую, пытаюсь включить все обратно, но не хватает сил. Рубильник и так заедал, а последний раз они с Антоном, вообще, тут полтора часа ковырялись.

- Это ты сделала? - с удивлением спрашивает он, выходя в подъезд. С еще большим удивлением оглядывает меня.

Черный маникюр, броский макияж, небрежно разбросанные по плечам, слегка взлохмаченные волосы. Короткая юбка с высокой талией в красную клетку, черный топ под грудь и черный капрон, ботинки на сплошной высокой платформе, это гранж, детка.

Вы все мне надоели.

- От соседки слабоумием заразилась? - он быстро отводит глаза. Может не стараться, я его спалила. - У нас телик сгорел.

- Включи, я не могу.

Сергей оттесняет меня в сторону, и наваливается на пластмассовую ручку. Молча стою рядом. Ковыряю ногтем облупившуюся серебристую краску на щитке.

Отвлекаю его.

Он пыхтит и косится на меня.

- Куда вырядилась? - не удерживается от вопроса.

- На свидание.

- Вульгарно.

- Моему парню нравится.

Он хмыкает.

Конечно, с тех пор как он появился, с тех пор, как узнала о маминой свадьбе, почти перестала за собой следить. Вела себя, как пришибленная, думала, что внимания не обращать - крутая тема. Но нет. Круто - это послать всех к дьяволу, ни о чем не беспокоиться, и пить вино, когда и с кем захочется. Чья-то современная мудрость.

Вытащила меня зеленую из болота.

Знал меня полгода, значит, нравилась ему та я, а вживую наткнулся на унылую статику и интерес гаснет, но вот я снова здесь, вернулась, и не собираюсь ждать, пока кто-то там сообразит, что чувствует.

У меня есть я. Я. ЯЯ. Ох, как запахло эгоизмом.

- Долго еще? - интересуюсь.

- Сама не видишь? - цедит сквозь зубы. - Тут давно все менять надо.

- Может, мастера вызовем? - верчу в пальцах телефон. - Только сам набери. У меня батарейка садится.

- Думаешь, ночью кто-то поедет? - он в раздражении бьет кулаком по рубильнику. - Знаешь, сколько я очков потерял? - отряхивает руки. Идет в квартиру.

- Есть же, наверное, спецслужбы круглосуточные? - цепляюсь следом, подсвечивая дорогу фонариком.

Он не отвечает. Моет руки. Принюхивается:

- На кухне тоже что-то сгорело?

- Капец, - тороплюсь к микроволновке.

Осматриваю ее, и чайник. Если и навернулись, щас никак не проверить. Надо элекричество. Или хоть свет нормальный.

Достаю бутерброды и брякаю тарелку на стол.

Вот в кого я такая дура?

Поворачиваюсь и налетаю на Сережу. Он резко вырывает у меня телефон и гасит фонарь. Жалюзи на окне не пропускают даже уличного света фар или звезд, вокруг чернота, ни тени, ни абриса. Чувствую на теле его руки. Его губы зажимают мне рот, он перехватывает запястья, чтобы я не дергалась, прижимает к себе вплотную.

Но и так не собиралась спорить.

Не видим друг друга и сливаемся с мраком, все наощупь, его гладко выбритое лицо, закрытые глаза, мягкие волосы, и в голове не рождается картинка-подсказка, что вот, это он, целует, не отрываясь, стягивает топ вниз на талию, нас словно, правда здесь нет - есть только ощущения, тяга, посторонняя сила, такая же черная и глубокая, как все вокруг.

Он давит мою голую спину, путая ладонями волосы, его тяжелое дыхание у меня на шее, на щеке, снова на губах, он вжимает в себя с такой силой, так торопливо задирает юбку мне на живот и стягивает с себя шорты, почти слышу его мысли, схожие с моими, он еще не верит в то, что мы делаем, и некому нас остановить, и нечему, кроме рассвета, но рассвет далеко, где-то в другой жизни, а пока есть эта кромешная тьма, мы можем молчать. И притвориться тенями, они творцы порока и так быть должно. Он шепчет мне в ухо еле слышно:

- Будешь Лесенькой. Всего только мягкий знак добавить, и это уже не ты, не бойся. Душу дьяволу продам. За ночь. Веришь? Я серьезно.

На контрасте с нежной откровеностью резко отрывает меня от пола и толкает на стол, со звоном падает тарелка, брямс, втискивается мне между ног, и брямс еще раз, больше не соображаю, где нахожусь, прошивает насквозь, больно и приятно, как если мышцы растягивать на шпагат. Только там постепенно, а мой тренер не сдерживается.

Меня качает под таким напором, и падаю на спину, он хватает за локти и поднимает обратно, ближе, забрасывает мои руки себе на плечи, у него скорость галопом по Европам, и в моем разуме воет ветер. Сбивается дыхание и рефлекторно царапаю его шею, но он только ускоряется, а у меня почти шок.

Он вдруг останавливается, и целует, жадно, вырывая мне губы, сжимает талию. Неуправляемый и не оставляет свободы действий, ничего не могу, ни дышать, ни шевелиться, просто обнимаю его ногами, на автомате, наши бедра так плотно прижаты, словно это конец.

И запоздало понимаю, что правда, конец, он бы по-другому не затормозил. И тут он резко отрывается от моего рта, спускает руки ниже, а я впиваюсь ногтями в его плечи, чтобы опять не упасть, дубль два, я как на взбесившейся пружине, кусаю его кожу, как кляп, иначе заору.

Мне жарко, он шпарит, выхлапывает из меня всю дурь и не дурь тоже, как пыль из ковра, и эта маза, что я что-то решаю, распадается в воздухе на микрочастицы, в капкан попал крупный сильный зверь, и сам не хочет вылезать.

Я не участвую, меня имеют и все, но организм реагирует на эту грубость, ловит его волну, и ощущаю скорый приход.

Он замирает, и у него грудь рвется от мощных вдохов-выдохов, меня опрокидывает на лопатки, внутри сокращение мышц, и тело сотрясает. Сдуреть как. Хорошо.